Серия - Нововогодний эротик

- Музыки бы, - Ира потянулась за телефоном, который покоился на другом конце стола. Вообще, она не расставалась с ним ни на минуту, постоянно находясь в ожидании звонка. Сейчас он был отложен, словно Ира перестала ждать. Она порылась в телефоне, поводила пальцем по экрану, нашла, и удовлетворенно хмыкнула. - Маш, - Ирка, наконец, поставила бокал.- А пойдем, потанцуем? - Под это? Из динамиков доносился «Шопен». Нет, это не была композиция великого композитора. Теплый и хрипловаты голос Елены Ваенги пел о том, что «Дотянись рукой твоя. Нельзя, нельзя. Не смотри мне так в глаза. Нельзя. Нельзя..». И Машка не смогла отказаться. Этот голос и песня настолько сильно передавали настроение, что она протянула руку. Три квадратных метра кухни, заваленные вещами из комнаты, моментально стали лучшим местом на планете. Когда ладошка легла между Машкиных лопаток, а подруга оказалась так близко, она чуть не потеряла сознания от счастья. Близко, очень близко. Поцелуй на моих губах горит огнем. И вся музыка сейчас, ему, о нем. Я хочу, чтоб это был сон, Но по-моему я не сплю. Я болею тобой, я дышу тобой. Жаль, но я тебя люблю. Слова песни отозвались резкой болью в месте, где должно быть сердце. Оно, словно моментально разделилось осколком на две половинки, ударилось о ребра и перестало биться. А потом в горле встал комок. Машка совершенно не собиралась плакать. Ну вот ни чуточи. Но слезинка потекла сама, очень осторожная, оставляя прозрачную дорожку. От этой дорожки щеке стало сначала прохладно, а потом.. Что-то очень жаркое, теплое и мягкое коснулось щеки. И в том мест, где был лед, стало жарко. И голова закружилась, потому что пришлось посмотреть. Глаза, поддернутые дымкой. Сейчас они смотрели в ее душу. Они были настолько… О Господи! Машка на секунду онемела. Губы цвета спелой вишни были так близко. Сколько раз за последнее время она представляла их, она тянулась к ним в мечтах, и целовала, целовала.. Сейчас они были так близко. И это было совершенно не похоже на то, что она видела, закрывая глаза, когда пряталась даже от себя. Они приоткрылись, и Машку так и тянуло прикоснуться к ним. Так близко, такое чистое дыхание… Она почти потянулась, но удержалась. Совсем немного осталось танца, последний припев. Терпи, Машка. Терпи… Но как терпеть, когда губы снова прикасаются к щеке? Когда они такие теплые, почти горячие. Когда от прикосновения по всему телу бегут мурашки, и жар по телу.. И там где гладит спину ее рука становится почти больно. Машка резко отодвинулась. Все, сил нет. - Ты, чего, Маш? - Не нужно так, - Машка потянулась за бокалом и выпила шампанское залпом. – Не нужно, Ир. Теперь оставалось просто спрятаться. Не смотреть на подругу, не видеть ее удивленного взгляда. Но она посмотрела. И зачем? Ирка не успела, а может, не захотела спрятать то, что колыхалось внутри ее души. И Машка разглядела. Боль, смешанная с чем-то еще, похоже с отчаянием, плескалась в этих шоколадных глазах. Дымка, которая так возбуждала Машку, и даже снилась по ночам, пропала. Теперь, это были два океана боли. И моментально захотелось притянуть к себе, успокоить, обнять. Забрать на себя кусочек того, что так мучило подругу и сказать, что все хорошо, что она здесь, рядом, и со своими проблемами справится. Но не успела. Заиграла песня ЛР. Та, которая уже два года, как популярна во всем мире. Про чужих людей. Как символично. - Слушаю, - голос еще был хриплым, но быстро приходил в норму. – Да, конечно… Обязательно.. Конечно, жду… И Новый год? … Отлично.. Целую.. Машка спряталась. В мойке лежала тарелка и чашка. Она долго терла их мочалкой, стараясь отмыть не существующую грязь. Она даже сделала вид, что разговор ее не касается. - Она приезжает и хочет встречать со мной новый год. Иркин голос был таким напряженным, что Машка не выдержала и повернулась. Подруга держала телефон в реке и смотрела сквозь него. На экрен вылезла заставка с бенгальскими огнями – заблокировался. - Ну, - Машка протянула, стараясь придать голосу уверенности и легкомысленного настроения, - ты же так хотела ее увидеть. Ты мечтала.. И теперь вы, наверно, будете вместе… И.. - Ты обои купила? Машка мгновенно замолчала. Какие обои? При чем тут обои, когда рушиться мир? Ира бросила телефон на стол, и быстро направилась в комнату. - Мы будем клеить обои. Она деловито осмотрелась вокруг себя, подвинула ногой стопку бумаги, которую Машка не успела внести, потянула ведро с водой. - Ир, - позвала Машка. Поведение подруги настораживало. – Ты что? Сейчас собираешься это делать? - Нет, - Ирка удивленно посмотрела на подругу. – Завтра, часиков в восемь встанем и начнем. - Серьезно? Ты будешь.. - Маш, - в голосе прозвучало раздражение. – Ты что, думаешь, что встречать новый год можно в таком бедламе? - Но ты тут при чем? Машке хотелось заорать во весь голос, но она сдерживалась. Вот ей Богу, из последних сил сдерживалась. При чем тут Ирка, которая планирует быть с этой, как ее там, и Машка будет сидеть одна, перед телевизором. А потом выпьет положенный бокал и заест его Оливье. А потом спать пойдет. Ну, может еще наполеона съест. Если печь не будет лень. И потом.. А Ирка. Она будет веселиться. И, скорее всего, ее ночь станет совершенной, роскошной, но об этом думать нельзя. Это больно. - Я хочу поклеить обои. Ты найдешь мне футболку и штаны? Или мне домой за ними идти? Машка снова потрясла головой. Домой идти было далеко. Очень. Но это же будет завтра… И вообще, Ирка раньше 10 утра в выходные не вставала. Она сова. И утром ее будить нельзя. Машка выучила это за последние десять лет дружбы. И, если она собирается клеить обои, то она останется ночевать? - Ты, - Машка порылась в своем словарном запасе, выбрала наиболее подходящие, вздохнула - собираешься остаться ночевать? Как-то неуверенно это прозвучало. - А ты, против? А почему она должна быть против? Машка покачала головой. Конечно, что может случиться? Они всю сознательную жизнь ночевали друг у друга. И на одном диване спали, и ничего. Что могло измениться? Но Машка точно знала, что изменилось все. Вон с той поездки. ** Разговор не клеился. Но, даже в таком состоянии, в котором находились обе, подругами они оставались. А что это за подруга, с которой нельзя просто помолчать? Вот так, тянуть шампанское, смотреть на свечи и думать о своем. - Пойдем спать, - тихо произнесла Ира. – Выдели мне футболку. Машка старалась не представлять подругу под струями душа, всеми силами. Не думать о том, как вода стекает по телу, как она намыливает свою грудь, бедра, ноги. От видения, Машкины ноги подкосились. Она быстро схватилась за край стола, пытаясь удержать равновесие. И как она будет спать рядом с ней? ** Машка умостилась на самом краю дивана, всем телом ощущая Иркино тепло. Когда она вышла из душа, стыдливо натянув пижаму, Ирка уже спала. Или делала вид, что спала. Машка тихонько повернулась. Глаза привыкали к темноте постепенно. И уже не только силуэт был виден, но и становились различимы контуры любимого лица. Ну что будет, если она немножко полюбуется. Ну совсем капельку? И диван, старый, еще советских времен, заскрипел, выдавая ее движение. Машка тихонько повернулась, натянула на себя одеяло, по самый подбородок, и принялась разглядывать. Может быть и удалось бы посмотреть дольше, но Ирка резко повернулась на спину. Одеяло сползло, открывая плечи и грудь. Машка неожиданно задохнулась, когда рука подруги потянулась к груди. Футболка, с растянутым воротом, спустилась, обнажая шоколадную кожу и темный сосок. Он был таким… И Иркина рука на нем… И … Стон сдержать не удалось. В нем скопилось и вылилось все напряжение последних дней. И будь, что будет. Машка аккуратно протянула руку и положила ладошку на грудь. Сосок твердой капелькой уперся в ладонь. Рука сжалась, и движение это не было осознанным. И вдруг Иркина спина изогнулась, рот приоткрылся, язык прошел по верхней губе. Это выглядело, как приглашение. И оно было таким манящим. И Машка сдалась. Она приподнялась на локте, потянулась и поцеловала. Сначала медленно, ловя дыхание, пробуя на вкус. От этого поцелуя, ей казалось, что комната поплыла. Это было так сладко, так запретно, что стало страшно. И пот холодной струйкой потек по спине, между лопаток. И невозможно оторваться. Машка изучала губы, проводя кончиком языка, цепляла зубами, но аккуратно, чтобы не разбудить. Она так увлеклась, что не прозевала момент. Тот момент, когда чужой язык проник в рот. А рука, нежно, но сильно притягивала ее шею. Ближе … Глубже.. Сильнее… Мысли смешались. Не вдруг не осталось ничего, что могло сдержать. Пусть завтра будет то, что будет. Но сегодня… Она не может… она не откажется от того, что ей преподносят. Как можно отказаться от сердцебиения и дыхания? Никак! И тело, такое желанное, в руках. И такое податливое. И изгибается, и так больно к нему не прикасаться. Практически невозможно. Машка оторвалась от губ и посмотрела. Глаза подруги были закрыты, но ресницы трепетали. Маленькая щелочка говорила о том, что все осознанно. Но невозможно смотреть в глаза. Потому что все еще страшно. Поцелуи покрывали все любимое тело, спускались сначала вниз, а потом вверх. Машка помнила, что она рассказывала ей. Она столько раз мысленно повторила эти рассказы, что сейчас получала результат. Ирка сначала сдерживалась. Недолго. Потом ее дыхание стало шумным. Машка срывала стоны, касаясь самых чувствительных точек. Она дразнила, прикусывала кожу, а потом дула и целовала. Низ живота нещадно пек, заставляя сжимать ноги и прижиматься к бедру Иры. Но она не собиралась удовлетворять себя. Зрелище, которое дарила ей Ира, было самым захватывающим, самым.. - Возьми меня, - стон был последней каплей.- Пожалуйста. И Машка решилась. Пальчик проникал не спеша, медленно, заставляя красивое тело изгибаться на кровати, насаживаться на палец и желать большего. Вот еще немного, она.. Ирина рука легла на кисть. - Не могу, - красивые каштановые волосы на подушке, метающаяся голова, крики. – Пожалуйста, я больше не могу. Хрип, всхлип и кульминация. Машка смотрела во все глаза, пытаясь не пропустить ни одного мига. И это было лучшее зрелище, которое она видела в жизни. - Машка, - руки обвили тело, притягивая к себе и укладывая сверху. От такого тесного контакта стало тепло и уютно. Собственная страсть, не выпущенная на волю разрывала изнутри. Но Машка терпела. Потому что это не было сексом. Это было чем-то большим, что никак не умещалось даже в рамки «занятия любовью». И невозможно было отодвинуться, и дать себе выдохнуть. Потому что дышать Иркой оказалось так здорово. Она бы и могла лежать, может быть еще немного. До того момента, пока грудь ее не оказалась во рту подруги. И руки, которые отодвинули пижаму с новогодними зайчиками, и опустились ниже, раздвигая теплые шелковые складки. Больше ничего. Мысли покинули полностью. Растворились, как и не было. И только волна, которая приносила наслаждение, гораздо больше, чем физическое, затопила ее. ** Машка резко проснулась. Сон, который ей снился, был таким реальным. Отголоски его еще терзали тело, а пижаму можно было спокойно отправлять в стирку. Лежать было почему-то неудобно. Левая рука затекла, потому что подушка оказалась где-то далеко. Машка прикрыла глаза. Хотелось еще, совсем немного, остаться в своем сне. Где было так… О Господи! - Ты чего стонешь? – промурлыкали сзади. Не сон? Господи, не сон? Она вскочила, повернулась, уставилась на голую грудь, на шею, на которой остались красные пятнышки. Черт, она же никогда не оставляла засосов! И ниже. - Не паникуй, - тихо попросила Ира. - Я, - Машка продрала горло. – Не паникую. - Если ты скажешь, чтобы я ушла, я уйду. – Пообещала Ира. Напряженный голос сковал все тело. Уйти? Нет! Машка сбросила одеяло, наклонилась, обняла. Мечты сбываются. Нужно будет еще много обсудить, обговорить, решить как быть дальше. Но одно было понятно – прошедшую ночь нельзя считать ошибкой. Эта ночь была самой правильной в ее коротко жизни. *** - Маш, где гирлянды? - В коробке, под столом. - Давай быстрее, помоги мне! - Не могу, - голос из кухни доносился глухо. – У меня курица подгорела! - Ничего не подгорела! – Ирка принюхалась, потянула носом, сморщила. – Вполне приятный запах. Бросай курицу. Через 20 минут новый год. А у нас елка не наряжена! Машка появилась с тарелкой в руках, устроила ее на столе, растолкав тарелки и бокалы. - Если кто-то нарядил елку раньше, то все было бы готово. - Я не могла наряжать ее раньше. И если ты от меня не отойдешь, то ее будет наряжать не зачем. Теплые губ прошлись по шее, Ирка вздрогнула. Играть больше не было смысла. Она получила того, кого хотела и любила всю свою жизнь. И придуманный курортный роман был самой сильной ее пьесой за все время. Она получила самый главный приз своей жизни. Любимую женщину, которую так долго хотела.