Короткий фейерверк - всего-то шесть залпов

      В комнате было тускло так же, как и в глазах её владельца. Куро не знает, был ли в этой комнате до него свет. Возможно, здесь и было светло, ярко и уютно. Ведь призраки прошлого, в виде рисунков на обоях, каких-то приклеенные плакаты и наклейки со стикерами на холодильнике, когда-то в себе что-то несли. Всё это, дарило кому-то улыбку. Кому-то, но не Куро. Кажется, что парень просто напросто несёт в себе что-то тяжёлое и мутное. И это не позволяет ему ни улыбаться, ни радоваться теплу. Именно поэтому, куда бы он не ступил, везде мрак и холод. Его это устраивает. Честно. Самовнушение ещё никому не вредило. И именно поэтому он никогда не отмечает никаких праздников. В конце-концов, он слишком давно живёт в этом месте, куда его сплавили для «воспитания и учёбы». Да, отец пытался показать, что ему вовсе не всё равно на судьбу сына. А доказал лишь обратное. Ему плевать, так же как и самому Куро. Гены, что ещё сказать. «Хотя бы в этом мы с ним похожи» — усмехается парень, но вовсе не злобно, а устало и вымученно. Но если вернуться к тому месту, где он сейчас находится, то… здесь у него нет даже друзей, не говоря уже о семье. А смысла что-то праздновать в одиночестве, он не видит. Да и не найдётся того, кто захотел бы с ним проводить больше положенного времени. Будь воля одноклассничков, то они бы с радостью его не видели на занятиях. И вообще с радостью не видели. Таким образом, Куро живёт с этим миром, по одному единственному и нерушимому правилу: «Я не нужен тебе, а ты мне». Его «вне миром» стала, эта самая, полная чужих призраков комната. Он выползает из неё с такой же неохотой, с какой мир за ней, хочет его принимать. Взаимность в его жизни есть хотя бы в этом.       Но в этот день решили разрушить и это. По неясной причине, одноклассники захотели встретить Новый Год вместе. Куро не понимает, зачем им это. Куро не понимает, что им это даст. Куро вообще ничего не понимает. И сейчас, он сидит и думает: «А надо ли вообще выползать из своего не-мира?» Лёжа на смятой постели, в одиночестве холода, который он производит, ему и так хорошо. Новый Год — это же семейный праздник, верно? А из семьи, у парня наверное, только он и сам и есть. Маленькая, но своя семья. Возможно, в неё даже входит старая игрушка коалы по имени Кевин, которую он сейчас обнимает. Единственное что есть от него в этом месте. Ну, возможно у него есть ещё что-то. День его рождения. Который, между прочим, тоже сегодня.       Кинув взгляд на часы, парень страдальчески зажмурился, утыкаясь носом в макушку игрушки и вздыхая. Пора бы уже и выйти. Пора бы уже и встретить рябь в глазах. Но видит Дьявол, Куро этого не хочет. Кое-как заставив себя вылезти из кровати и оставив на ней Кевина, парень направился к двери. Открыв её, он обернулся и посмотрел на игрушку так, словно прощался, и наконец пересилив себя, Куро делает шаг в мир. И словно тот был недоволен нарушением правила, парень споткнулся буквально о свои же ноги. — Ненависть у нас с тобой тоже взаимна… Гемор… — прошептав это на грани звука, он опустил взгляд вниз и ссутулился, попутно вспоминая, в каком именно кабинете должно было всё пройти. Когда память таки соизволила подкинуть своему владельцу необходимую информацию, Куро поплёлся в нужном направлении.       Хотя бы добраться до класса, особого труда, к счастью, не составило, пусть парень и был всё также недоволен тем, что ему пришлось выйти из своей комнаты. Лучше бы он никогда оттуда не выползал, утопая в своих попытках себя убедить, что всё хорошо. Но от этих раздражающих обстоятельств жизни, так просто не отмахнёшься, не скажешь, мол, «Извините, я лучше сдохну где-нибудь в углу» и уйдёшь, спокойно развернувшись назад или в поисках уже такого удобного уголка, способного тебя принять без лишних вопросов. Коль есть жажда быть здесь — никто мешать не намерен, пожалуйста. Но делать лишние телодвижения, Куро жуть как не хотел, поэтому, просто тихо прошмыгнул в класс, быстро находя взглядом тихое и спокойное место.       Сначала, он даже и не заметил, что что-то может пойти не так и стать ещё хуже, чем оно есть. Ладно, он способен стерпеть то, что ему приходится попутно с Лили уворачиваться от разнообразных предметов, которые в него кидает Мисоно, таким образом, наверное пытаясь донести до одноклассника, что раздеваться сейчас однозначно не стоит. Или хотя бы того же шумного Цубаки, вновь достающего недовольного Сакую (поставь его напротив Куро, можно было бы подумать, что это такое себе, сломанное и кривое зеркало). Да даже опять начавшего выводить из себя Лихта, мистера несчастного актёришку и неясно как постоянно разбивающего свои очки (и не важно, что все прекрасно понимают, почему так происходит и кто способствует их поломке. Всё так же стараются делать вид, что вовсе не знают, кто после дарит новые очки), Куро готов был переносить в этот вечер. Но вот замечаемые им взгляды, полные беспокойства и какого-то совершенно непонятного участия, он терпел с трудом. Не будь ему лень, наверное он даже попросил бы прекратить смотреть на него так. Так, как будто бы действительно не всё равно и как будто бы есть смысл пытаться сделать чуждый мир хотя бы чуточку дружелюбнее.       Тем, от кого Куро получал эти раздражающие (ему хочется верить, что они вызывают только это чувство) взгляды, был Махиру Сирота. Ураганчик и солнце местного разлива, постоянно берущий большую часть обязанностей на себя и еле сдерживающий себя от того, чтобы не протянуть руку помощи нуждающимся. Но Куро ведь, не нуждается ни в какой помощи. У него есть Кевин, которого можно обнять, уткнуться в его макушку, да сделать вид, что всё нормально. В его мире всё хорошо, он не серый или же вовсе бесцветный, он не пустой, в нём есть смысл. Умоляю, поверьте этой моей маленькой лжи. Всё просто замечательно и ничто в моей жизни не кричит об обратном.       Но отвлечься от своих мыслей, Куро заставило то, что он чихнул. И всё бы ничего, если бы это не повторилось вновь. И опять. Парень чувствовал, как у него неприятно знобит в носу, практически догадавшись, в чём же собственно, дело. Только на одну вещь у него была такая реакция.       Мандарины. Они находились достаточно близко к нему. Или даже слишком близко. Как всегда, яркие и выводящие из равновесия. Прямо сейчас, Куро не прочь был бы убежать как можно дальше от всего этого, но останавливал его Махиру, которому прямо сейчас приспичило спросить, всё ли с ним в порядке и как он себя чувствует. А можно Куро просто скажет, что у него аллергия вовсе не на мандарины, а на Сироту? — Всё в поря- — но предательский чих, сдержать не удалось. Уже начинали слезится глаза, что явно не было хорошим признаком. — Давай-ка я лучше отведу тебя в медпункт, — поспешил сказать Махиру, совершенно бессовестно вытягивая Куро из-за стола (или вернее сказать, из-за парт, которые они поставили рядом друг с другом) и не слушая возражений, выводя в коридор.       Всё хорошо. Всё отлично. Всё просто замечательно. Скоро парень будет повторять это как молитву, если честно. Потому что раздражающая аллергия всё не отступала, а рука, которая держала его и тянула за собой, никак не давала собрать мысли в кучу. Махиру словно был блуждающим огоньком, пытающимся вывести его на правильную дорогу, а Куро не верящий в сказки взрослый и отвергающий любые предлогаемые ему пути. Забавным, наверное, было бы это сравнение, не будь оно в чём-то правдивым. К примеру в том, что парень признавал, что Сирота действительно похож на огонёк. Маленький такой и никогда не потухающий, но оттого не менее тёплый.       Когда глаза перестали так сильно слезится, а чиханье прекратилось, Куро поспешил остановиться, неподалёку от окна, и заставляя Махиру тоже прекратить идти. — Почему ты остановился? Аллергия ведь, ещё может дать о себе знать, — растерянно пробормотал юноша, всё ещё не отпуская чужую руку. Это начинало немного нервировать Куро, не привыкшего к такому контакту с кем-либо. Пальцы невольно сжали чужую ладонь сильнее. — Лучше я вернусь в свою комнату, — поспешил вымолвил парень, желая как можно скорее исполнить сказанное и отводя взгляд в сторону окна, как если бы пытался что-то разглядеть средь сплошь белого цвета. — Хэй, — мягко позвал Сирота, с опаской сжав ладонь в своей руке чуть сильнее, как будто бы пытаясь показать, вот он я и ты, Куро, не один сейчас, — Может, я просто уберу то, на что у тебя аллергия? Это не так сложно. — Удачи отбирать у них мандарины, — не подумав, выпалил подросток, после чего добавив привычное и тихое — Как же геморно…       По виду Махиру, можно было сказать, что тот еле сдерживает смех. Впрочем, ожидаемая реакция. Не страдай Куро от этого и умей он смеяться, может быть тоже проявил бы такую же эмоцию. Но вот что его действительно удивило, так это последующий поступок Сироты. Этот огонёк, вот так вот просто, взял и уткнулся лбом ему в плечо, тихо посмеиваясь. И руку ведь, до сих пор не отпускал.       Первый залп они услышали, когда Куро с огромным опасением выпустил свою руку.       Второй залп они услышали, когда парень, совершенно неожиданно, мягко обнял Махиру за плечи и попросил успокоится.       Третий залп они услышали, когда Сирота на это лишь улыбнулся, зарывшись пальцами в чужие волосы и как бы прося наклонится чуть ниже.       Четвёртый залп они услышали, когда Куро с трудом сдержал судорожный вдох и краснота на щеках проявилась уже не только из-за мандаринов. Махиру, просто так взял и поцеловал его в макушку. Можно Куро скажет, что у него действительно аллергия на это солнце?       Пятый залп они услышали, когда Махиру попросил верить, что всё будет хорошо. Ещё не всё потеряно, а пустоту всегда можно заполнить. Найти собственные воспоминания и жить, пусть и со слабой, но улыбкой.       Шестой залп они услышали, когда Куро выдавил из себя, до жути наивный вопрос: «А разве такое возможно?»       В полной тишине, прозвучал тихий ответ: «Разве бывает иначе?»       Короткий фейерверк. Всего-то шесть залпов. Но в грудной клетке Куро, как будто бы взорвалось ещё несколько, стоило ему увидеть последующую яркую улыбку на чужом лице.       Тот, кто писал его судьбу, воистину любил шутки. Ведь причину улыбаться он нашёл, из-за ненавистных мандаринов, на которые у него, на секундочку, аллергия.