Во благо Ордена Феникса

      «Заботливый».       Это определение никак не выходило у неё из головы.       Гермиона просматривала свои конспекты по Нумерологии, но как только начинала читать, представляла его руку, проскальзывающую между её бёдер. Немного поёрзав на стуле, она повернулась, украдкой осматриваясь по сторонам. Остальные гриффиндорцы, должно быть, были либо на занятиях, либо в общей гостиной. Она тяжко вздохнула. «Конечно, здесь не самое подходящее место для мастурбации, но…» По сути, здесь вообще было слишком тесно и неудобно, если только она не сядет на самый краешек стула.       И всё же Гермиона чувствовала, что не устоит перед возрастающими за последние дни потребностями. Парадоксально, поскольку в её жизни ещё никогда не было столько секса. Она ожидала, что быстро пресытится им, но, на самом деле, похоже, всё работало наоборот — чем больше секса у неё было, тем сильнее ей хотелось ещё.       «Дело в одном лишь сексе или всё это из-за него? Ведь Северус может быть таким заботливым!»       Этот эпитет словно преследовал её, поскольку с ней Северус действительно вёл себя исключительно тактично. С тех пор, как Гермиона покинула его покои, она задавалась вопросом: «Сколько мальчиков моего возраста умеют делать то, что умеет наш профессор Зельеварения?» В любом случае она сомневалась, что кто-нибудь из них додумался бы сделать что-то настолько литературно-эротичное, как недавно придумал Северус. И тот факт, что в последний раз он довёл её до восхитительного оргазма, а сам удовлетворился лишь прощальным поцелуем — несмотря на то, что гигантская эрекция отчаянно пыталась прорваться сквозь брюки, — казался таким… внимательным и тактичным с его стороны.       Ей хотелось сделать для него что-нибудь столь же приятное. Гермиона заранее «практиковалась». Даже сейчас, зевая, она разминала ноющую челюсть, которая всё ещё довольно сильно болела. Возможно, в последнее время она слишком часто практиковалась. Тем не менее она чувствовала, что он заслуживает таких усилий. «За свою усердную практику я тоже кое-что заслужила…»       Посмотрев через плечо в последний раз, Гермиона задрала переднюю часть юбки и скользнула пальцами вниз по трусикам. Для удобства проще было их снять, но она предпочла оставить всё как есть и на всякий случай иметь возможность привести себя в порядок, если кто-нибудь внезапно войдёт.       Её промежность уже стала мокрой. Размазывая смазку вокруг клитора, Гермиона задумалась, насколько изменилось её отношение к Северусу. На самом деле она с трудом могла вспомнить, как сильно презирала его в самый первый раз. Вероятно, так получилось потому, что в глубине души она никогда не испытывала к нему настоящей ненависти. Раньше на неё просто влияли определённые обстоятельства, из-за которых она ошибочно считала его слабовольным.       Теперь Гермиона осознала, что такое восприятие во многом было следствием её незнания и непонимания всей сложности ситуации. Кроме того, она неосознанно сопротивлялась, так как мысленно не могла совместить мерзкого ублюдка (ведь именно так вёл себя Снейп, пока она была для него всего лишь студенткой) с этим нежным, внимательным мужчиной, который явно пытался сделать её сексуальный опыт максимально приятным.       Откровенное признание профессора МакГонагалл внесло некоторую ясность и подкинуло новые подсказки. Теперь она стала задаваться вопросом: «Может быть, суровое, резкое и надменное поведение профессора Снейпа является всего лишь прикрытием для его чувствительной вдумчивой натуры, потому что он переживает или даже боится, что кто-нибудь об этом узнает? Очевидно, любое проявление слабости в прошлом только усложняло Северусу жизнь. И он хорошо научился скрывать свои чувства».       Рядом с ним Гермиона всё чаще чувствовала себя в безопасности. Несомненно, ему нравилось доминировать и в сексе, и в жизни, но казалось, что даже в такие мгновения он старался всё делать «вместе с» ней, а не «над» ней — как будто она являлась равноправной партнёршей. Впрочем, так и было. На самом деле, эти мысли стали для неё настоящим открытием.       Мысли о желанном мужчине, решительно проникающем в неё сзади с характерными влажными звуками, о его покачивающихся и прижимающихся к ней бёдрах, заставляли её пальцы всё быстрее порхать над клитором. Другой рукой она неосознанно скользнула под рубашку, подёргивая и перекатывая между пальцами сосок так же, как это делал Северус. Гермиона закрыла глаза, вспоминая его лицо, когда он проникал в неё пальцами — напряжённое, внимательное, охваченное обжигающей страстью.       Громко застонав, она поспешно закусила губу. Гермиона уже подошла так близко к оргазму… Она мысленно вернулась к той картине, когда его язык скользил по пальцам, слизывая её соки — язык, который также легко проникал внутрь, даря неземное блаженство. И в ту же секунду она испытала именно это.       — Ох-х-х… чёрт… — прошипела Гермиона, когда её подхватила волна оргазма. Она наклонилась вперёд, крепко закрыв глаза, пока её тело сотрясала мелкая дрожь.       Она массировала клитор до последней судороги, и когда наконец-то открыла глаза, то на мгновение прищурилась от слишком яркого света, проникавшего сквозь окно перед её письменным столом.       — Выглядело очень соблазнительно.       Задохнувшись от неожиданности, Гермиона рывком обернулась и увидела Парвати. Та бросила сумку с учебниками на пол рядом с кроватью.       — Так мы знаем его или её? — усмехнулась она и начала расстёгивать рубашку.       Гермиона быстро вытащила руку из трусиков и поправила юбку.       — Хотелось бы, чтобы ты думала обо мне, но подозреваю, что это уже похоже на принятие желаемого за действительное, — Парвати набросила рубашку на стул и начала натягивать футболку.       — Здесь стало немного жарковато, тебе не кажется? — с трудом сглотнула Гермиона.       — Мы собираемся на прогулку в Хогсмид, хочешь пойти с нами?       — Ну… — Гермиона взглянула на книгу на своём столе.       — Только, пожалуйста, не говори, что тебе нужно заниматься!       — Мне… нужно заниматься.       Парвати подошла к ней.       — Я бы спросила, всё ли у тебя в порядке, но надеюсь, ты сама нам скажешь, если что-то будет не так?       — Всё в порядке, — Гермиона слегка улыбнулась. — Я просто немного… возбуждена.       — Расскажи мне обо всём, — какое-то время Парвати выжидательно смотрела на неё, а затем, не дождавшись ответа, отвернулась. — Что ж, по крайней мере, я попыталась.       Она направилась к двери.       — Парвати?       Патил обернулась.       — Спасибо, что волнуешься за меня и, пожалуйста, никому об этом не рассказывай.       — О том, что ты всё-таки человек? — Парвати иронично улыбнулась. — Конечно, не буду!

***

      Несмотря на тепло, проникавшее в остальные части замка, Гермиона ощущала, как температура стремительно падала по мере того, как она спускалась в подземелья. Она не могла представить, как можно жить в таком месте. Неудивительно, что Северус тратился на мягкие одеяла и шелковистые простыни, а в его камине постоянно потрескивал огонь. Без сомнений, таким образом он пытался смягчить суровость своей мрачной обители.       «Конечно, ведь каждый человек заслуживает капельку тепла в своей жизни… и, возможно, немного света».       Видимо, Снейп был такого же мнения, поскольку именно такая картина предстала перед её глазами, когда он открыл дверь. Позади него уютно горел камин с танцующими языками пламени. Пожалуй, из всего замка, только в подземельях в этом была необходимость. Однако жар, излучаемый огнём, бледнел по сравнению с обжигающими глазами профессора, который тут же окинул её тело голодным взглядом. Снейп явно был доведён до отчаяния — неудивительно, после состояния, в котором она оставила его в прошлый раз.       Он не отошёл, чтобы пропустить её в свои покои, и Гермионе пришлось протискиваться между его торсом и дверным косяком. Само собой, сильные мужские руки схватили её где-то на полпути. Северус наклонился, мягко прикасаясь губами к её виску. Гермиона уже начала подумывать, что на сей раз не сможет преодолеть даже дверной проём, когда он наконец-то её отпустил.       Подняв руку, Гермиона закрыла ему рот своей ладонью, без объяснений подталкивая вперёд. Закрыв дверь ногой, она взяла его за руку и повела за собой. Она решительно направилась вместе с ним к камину и, с горящими от желания глазами, усадила его в стоящее рядом кресло. На его лице нарисовалась многозначительная ухмылка, которую Гермиона нашла чертовски сексуальной, а затем он изящно изогнул бровь в безмолвном вопросе.       Опустившись на колени, она неспешно стянула с него сначала один кожаный ботинок, потом другой. Далее Гермиона потянулась наверх, к ширинке на брюках. Северус явно был рад её видеть, его член охотно это подтверждал. Гермиона быстро расстегнула пуговицу и осторожно потянула вниз молнию; она стащила брюки с бёдер и отбросила их в сторону. «Чёрные боксеры. Что ж, никаких сюрпризов». Подцепив пальцами резинку трусов, она также спустила их вниз, освободив массивный член, а тот с характерным шлепком подпрыгнул к его животу.       Гермиона не находилась так близко к его пенису с тех пор, как Северус потерял сознание. Вот только по какой-то причине то, что она стояла перед ним на коленях, пока он пристально смотрел на неё сверху вниз, обостряло все ощущения и придавало им невероятную насыщенность. Она была полна решимости отплатить ему тем же, доставив столько же удовольствия. Гермиона всегда гордилась своим умением быть благодарной и никогда не воспринимала что-то как должное. Несмотря на это благое намерение, она всё ещё чувствовала свою неопытность, но искренне хотела хотя бы попробовать.       Вытащив из мантии волшебную палочку, Гермиона приложила её кончик чуть выше своего горла и наложила заклинание Histomalleus. Она тут же почувствовала, как расслабляются и расширяются изменившиеся мышцы гортани — так же, как было, когда она «практиковалась» в своей комнате.       Она нервно взглянула вверх, но не распознала на лице Северуса никаких других эмоций, кроме чистого желания. Медленно скользя руками по его обнажённым бёдрам, Гермиона с интересом наблюдала за лицом Северуса: его челюсть напряглась, голова приподнялась, а глаза полностью сосредоточились на ней. Как только её маленькая ручка сомкнулась вокруг основания члена, она наклонилась вперёд и, стоя на коленях, робко, но почтительно поцеловала тёплую нежную плоть.       Северус закрыл глаза. «Мерлин, это уже слишком!» Он и так с трудом воздерживался на этой неделе. Одна только мысль о том, что девчонка его хотела, а он, в свою очередь, так же страстно желал её, постоянно держала его в возбуждённом состоянии. Уроки Зельеварения давались особенно тяжело. Грейнджер продолжала притворяться, что игнорирует его, но даже её манеры: то, как она рассеянно накручивала прядь волос на палец, покачивала ногой из стороны в сторону, когда читала, жевала нижнюю губу, когда перемешивала своё зелье… Снейп почти маниакально всё это замечал.       И теперь она покорно стояла перед ним: скользила по напряжённой плоти своими сочными ласковыми губами, без которых он так тосковал, обводила его розовым язычком, оставляя влажную дорожку и охлаждая её каждым лёгким выдохом. Северусу безумно нравилось наблюдать, как она с ним обращалась. Все её действия просто покоряли своей нежностью.       Пока Гермиона осторожно проводила по члену одной рукой вверх и вниз, другая лежала на его бедре, и её пальцы иногда поджимались в характерном жесте, неосознанно подчёркивающим неуверенность.       Мысль о том, что она продолжала увлечённо ласкать его, продвигаясь к головке, но в то же время трепетала от эмоционального напряжения, ещё больше восхитила Северуса, и от этого в его груди разлилось приятное тепло. Как только она наконец-то полностью взяла его в рот, он содрогнулся от удовольствия. Его сверхчувствительная головка налилась и пульсировала в ответ на сладкое посасывание горячих губ.       Запустив одну руку в её каштановые волосы, Снейп привычным жестом стянул их в кулак и отвёл от лица, желая видеть, как работают тонкие изгибы её челюсти. В самом деле, перед ним предстало весьма изысканное зрелище. И Северус знал, что слишком сильно всем этим наслаждался. Слишком сильно — для члена Ордена, который всего лишь пользовался её услугами. Слишком сильно — для мужчины, наблюдающим за стараниями девушки вдвое младше него. Слишком сильно — для преподавателя, смотрящего на свою ученицу, которая отчаянно стремилась его удовлетворить.       А ещё главная ирония заключалась в том, что единственным человеком в его жизни, который так же отчаянно пытался ему угодить — опять же была Гермиона Грейнджер. Вот только раньше она проявляла себя на его уроках, прежде чем между ними начались эти странные отношения.       В свою очередь, он был с ней жесток. В глубине души Снейп негодовал, проводя жизнь в рабстве, метаясь между двумя хозяевами. Он презирал многих, как только распознавал их слабости. Однако сейчас, глядя на неё, наблюдая, как она всё глубже вбирала его член, не забыв заблаговременно наложить заклинание Histomalleus, чтобы исполнить обряд, Северус осознал, что это было вовсе не проявление слабости. Гермиона показывала ему своё искреннее желание. Её потребность отдавать. То же самое лежало в основе его собственных порывов в плане неё.       Взгляд Северуса стал стеклянным, когда он зачарованно смотрел на неё: как маленький кулачок Гермионы энергично и смело скользил по стволу, пока её голова ритмично покачивалась вверх-вниз. Нет, он совершенно точно её не заслуживал. «Если бы только она всё про меня знала, её бы давно уже здесь не было».       Орден точно так же использовал Гермиону — её амбициозность, желание помочь — в ещё одной манипуляции Дамблдора. Снейп крепко стиснул зубы и подавил набежавшие эмоции, от которых сжалось горло. «Чёрт! Надо взять себя в руки». Тем более он в любую минуту мог кончить.       — Гермиона, — прохрипел он, останавливая её, — ты нужна мне…       Быстро подтянув её наверх, Северус посадил её к себе на колени и сдвинул трусики в сторону, проскальзывая внутрь раскрытого тёплого отверстия.       Гермиона стала его спасением. Она пришла, как только он пожелал, готовая предоставить ему себя, даря краткое, но жизненно важное облегчение, которое сейчас всё быстрее к нему приближалось. И хотя мысль об отношениях с ней была столь же нереалистична, сколь и неприлична, это не мешало Северусу хотеть её — его личный луч света среди окружающей тьмы.       Усложняло всё лишь то, что, похоже, они вдвоём начали что-то чувствовать — так как оба всячески стремились к большему и в результате неизбежно сближались. Снейп знал, что рано или поздно это достигнет конечной точки. И понимал, что у него больше не будет шансов снова почувствовать к кому-то нечто подобное. Конечно, он находился в замешательстве.       «Но когда это началось?!»       Он испытывал вину.       «И что будет, когда всё закончится?!»       Ещё крепче сжав Гермиону в объятиях, он самозабвенно трахал её, пока не кончил и все его эмоции не вырвались на свободу.       Снейп казался ей таким измученным. Гермиона думала, что он почувствует облегчение, когда обряд наконец-то исполнится, но его сердце продолжало стучать, отбивая барабанную дробь напротив её груди. Она ждала, пока он успокоится.       — Тебе нравится заниматься со мной сексом, Северус? — прошептала Гермиона, касаясь губами его уха.       — Да, — сдавленно выдохнул он.       — Ты хотел бы… делать это… с кем-то ещё?       — Нет.       Ответ прозвучал ясно, чётко и незамедлительно. Она удовлетворённо вздохнула и опустила голову, прижимаясь к его шее.