Откуда растут руки

Тацит потёр озябшие ладони. Раннее утро выдалось холодным — Скайрим не Сиродил, как-никак! — и пасмурным, однако он знал: стоит начать высекать искру — и польётся пот в три ручья. А если ещё взять кувалду… …придётся в очередной раз выслушать упрёки и — кто бы сомневался? — замечание, откуда именно у Тацита Саллустия выросли руки. Мысли о предстоящей критике, не смягчённой похвалой, не удручали так, как недосып из-за того, что треклятый Мот громко храпел, и воспоминания о поцелуе, закончившемся позором. Если бы Тацит не успел узнать наставницу, огорчился бы, что та ни разу не высказалась насчёт того, что думала о вчерашнем вечере. Та не терпела праздную болтовню во время работы… …которая ещё не началась. Сперва следовало разжечь горн, а искра, как назло, не высекалась, словно нарочно давала понять, что нельзя тащить в кузню груз, лежавший на душе. — Что, не хватает мастерства добыть огонь из выкованных тобою гвоздей? — съязвила Горза. — Ну так они только на это и годятся! Тациту кривого гвоздя жаль не было. Он хотя и привык ударять молотом по куску металла до тех пор, пока тот не раскалится докрасна, но искренне не понимал, почему бы не воспользоваться огнивом. — Знаю, — выдохнул он и крепче сжал рукоять кувалды. — Слышу это постоянно… — …и не мотаешь на ус. Если бы любовная неудача случилась раньше, Тацит бы собрал вещички и покинул Маркарт. Заглядывать в глаза женщине, перед которой опозорился, выше его сил, хотя Горза не бросила ни слова упрёка. Лучше бы накричала, обозвала скорострелом или великовозрастным девственником — всё лучше, чем молчание. Тацит не чувствовал себя таким ничтожеством, когда она критиковала, порой не выбирая слова, его работу. Как кузнец он знал, что из себя представлял, а как возможный любовник — увы. — Ну всё, хватит! — Тацит, не выдержав, ударил кувалдой по наковальне. Вскинув голову и уставившись на складку на переносице Горзы, выдал наболевшее: — То, что я кузнец из рук вон плохой, я постоянно слышу. А вот кто я для тебя после вчерашнего — нет, и догадки уводят мысли в сторону… …настолько, что Тацит едва не ударил по собственным пальцам, благо вовремя опомнился — бездельничать ему ни к чему. Горза не ответила и уставилась на проходивших мимо шахтёров. Когда те ушли, утащив за собой громкие разговоры, вздохнула: — Такая ничего не значащая хрень, а насколько способна испортить работу. — Её взгляд, устремлённый куда-то вдаль, стал задумчивым. Сфокусировав его на Таците, она твёрдо добавила: — Если хочешь узнать моё мнение, то… — вздох, — ковке поддаётся любой откровенный с виду бездарь, если он полон желания добиться хорошего результата, а не сбегает после нелестных замечаний. Когда мастер начинает с пеной у рта доказывать, что это не так, то он не мастер, а ленивая жопа. Тацит не понял, почему она перескочила с темы о его закончившемся неудачей поцелуе на работу. Осознав, замер с открытым ртом. И лицо, и уши постыдно запылали в предвкушении постельных утех, невзирая на холод, выдавая его чувства и простое желание потрахаться. После того, как Горза открыто высказала мнение о нём, пусть и неприятное, проклятущий груз, наконец, свалился с души… …и долгожданную искру, в конце концов, удалось-таки высечь.