Существует ли надежда?

      — Мистер Роджерс, что происходит?! — Питеру пришлось повысить тон, а все потому что его никто не слышал, по крайней мере на него не обращали внимания. В шоколадных глазах мальчишки недопонимание: все молчат, выглядят ужасно подавленными. — Эй! Может кто-нибудь уже скажет мне хоть слово?       С одной стороны Питера начинает это пугать, с другой — злить. Его никто не слушает, и даже, наверное, никто не хочет этого делать. Мстители будто на одной волне. Сидят все вместе за одним большим столом и отчаянно смотрят вниз. Только Питер стоял у двери, словно потерянный. Первой встала Наташа, взмахнула своими светлыми волосами и быстрым шагом убралась прочь из комнаты, чуть ли не толкая подростка в плечо, тот лишь ловко увернулся. Но Паркер не заметил, что девушка еле-еле пыталась сдержать горячие слезы, когда же они потекли — смылась. Стив посмотрел ей вслед, глубоко вздохнул. Ещё пару минут висела в воздухе гробовая тишина.       Следующим встает Капитан Америка.       — Питер, — начинает мужчина с шумным вздохом. Язык заплетается, не может и слова сказать, разум отключается, в самый напряженный момент. Стив прекрасно понимает, что мальчику нужно рассказать сейчас, нежели тянуть с этим, а потом в один миг взять и сломать его такой «хорошей» новостью. Но, что самое странное, новость и не хорошая, и не плохая. Трудно объяснить, что происходит, что произошло, что они нашли. Точнее, что им вручили.       Юноше становилось все страшнее и страшнее. С каждой минутой и каждым настороженным взглядом Роджерса. Он прекрасно видел, что происходило в то время, пока он сидел в штабе, никуда не высовываясь (по указанию Старка, конечно же). На самом деле пошел он на такое, что называется «через свой труп». Умолял и уговаривал Тони, чтобы тот взял его с собой: хотел же паучок геройничать, доказать то, что достоин звания «Мститель», хотел помочь, хотел… Но все слова Питера Старк будто пропускал мимо ушей и, уперто покачнув головой на прощание, дал указание Пятнице проследить за юным «супергероем» и покинул здание.       А в Штабе Мстителей и сигнализация на окнах, и камеры повсюду, да и сам Питер весь в этих датчиках и жучках, в придачу ко всему этому было ещё пару Марков, которые точно поймали бы Паучка на горячем. Но к чему это все… Страх в глазах мальчишки появился в тот ужасный момент, когда ладошки запотели, когда сердце хотело вырваться из грудной клетки, когда прохожие на улице медленно превращались в пыль… Единственное, что он делал — смотреть в окно глазами, полными боли и сожаления.       Какой же тогда поднялся хаос, какие же тогда были крики, аварии и жертвы…       Питер проклинает и ненавидит себя за то, что так ничего и не смог сделать. Это больно, очень. Они же Мстители, на их плечах держится весь мир, их задача оберегать людей, а не превратить все в пыль. Но, кажется, они не успели. Опоздали. Поезд ушел, а люди и все дорогие вместе с ними так и не сказали им «прощай».       — Что?.. Что случилось? — обеспокоенно, но уже более мягко спрашивает Паркер, смотря на Стива стеклянными глазами. Сейчас он думает только о плохом — иначе не будут же Мстители так убиваться. Это все так странно…       — Послушай, ты же видел, что произошло с миром? Мог умереть любой, независимо от того, кем он является, ребёнок или пожилой человек, миллиардер или бедный, — мужчина больше не делает такой тяжелый вздох, выдерживает небольшую паузу в своем монологе, и Питер, кажется, начинает понимать в чем дело. Стив уже открывает рот, дабы продолжить, но мальчик не позволяет, перебивает дрожащим голосом:       — Вы что имеете ввиду, мистер Роджерс?! — помимо голоса дрожат и губы юноши, а стеклянные глаза становятся совсем как кукольные. Они наполняются горькими слезами. — Что-то случилось с мистером Старком?! — пускай Питер и понимает, предполагает, но все же не верит в это. Хочет убедиться в том, что с ним все в порядке, что все хорошо.       Неужели сам мистер Старк обратился в пепел? Вот так умер? Нет. Не может этого быть. Не может. Питер отказывается в это верить, он не хочет верить ничему.       — Эй, успокойся, — Кэп дергает его за плечо. — Питер, я пока ничего не утверждаю, все может быть. У нас нет доказательств: жив он еще или нет, — Паркер мотает головой, ему надо собраться с мыслями. — У нас есть только запись, и я хочу, чтобы ты её прослушал.       — Что за запись? От кого? — парень был в недоумении, в полном недоумении. Все это слилось одной кучей в голове и создало головную боль. Питер пытался перебороть себя, настроить на лучшее. Он надеялся на то, что есть возможность выбраться из этого хаоса, пытался мыслить позитивно и обдумать это все с логичной точки зрения, но пока у него это не особо хорошо получалось.       — От Тони. Пятница обнаружила её сегодня утром, — твердо произнес Стив, слегка покачав головой. Ему было не легче, чем Питеру. Это ужасное напряжение, шок, кошмар… — Пройдем в мастерскую, прослушаем… — на вдохе говорит мужчина и делает шаг к двери. Как бы то ни было, они потеряли многое: своих близких, друзей, да чертову половину населения. Не хватало того, чтобы Тони ушёл в мир иной вместе с ними.       Питер надеется, что это всего лишь сон. Питер будет верить, что Тони жив. Он кивает и направляется следом за Роджерсом. Ноги становятся ватными, голова кружится ещё сильнее. Все это давит на него, как сжимающиеся стены, но он продолжает надеяться, что все хорошо.

///

      Тони протянул дрожащую руку, нажал нужный крючок. Несколько лучей, исходящие из шлема, сверху вниз обдали ярким светом тело мужчины. Он сильно зажмурил глаза и выдохнул из себя весь воздух, что был в легких.       Вы знаете, что такое прощальное сообщение? На самом деле очень сложная штука, о ней сложно рассказать, а записывать — ещё труднее. До этого Тони думал, все это — ванильный бред. Кто же мог знать, что все так обернется? Да он жив, но вряд ли это надолго.       Рано или поздно любое «Рад знакомству» превратиться в «Прощай». Больно осознавать, предполагать гораздо проще.       Тони сглотнул ком, застрявший в горле, и провел пальцами по верхней части шлема. Он не особо был уверен в том, что запись в правду идёт. Нужно было переубедиться, да и шлем он собирал почти что по кусочкам. Не лучшее состояние, вся встроенная система может просто полететь к чертям.       — Пишет, нет? — выпрямляясь, спросил Старк. Слава Господи записывает. — Пишет, значит… Ну здравствуй, карапуз. Давненько не виделись, правда? Ну нет, — прорычал миллиардер и снова протянул пальцы к шлему. — Пятница, заново, — внутри все вдруг резко онемело, губы отказывались шевелиться. Пару минут он ещё просто сидел, молчал, смотрел куда-то и жадно глотал воздух. — Запись номер два? Отлично. Привет, Питер. Формальность тут ни к чему, как и сопливые слова, от которых никакого толка… Я лишь хотел сказать тебе, что… Ничего. Пятница, ещё одну запись.       И так он пытался что-то сказать, изливался, как мог, но потом психовал и стирал все, что было на записи. Стало так тошно, не хотелось больше ничего. Глаза, как на зло, закрывались, и самого мужчину клонило в сон. Он держался до последнего, сказал себе, пока не запишет то, что его устроит — не прикроет глаза дольше, чем на секунду. Было сложно. Голова, кажется, стала тяжелее в сотни раз, а мозг перестал соображать вообще, все мысли спутались в огромный клубок. Миллиардер только глубоко дышал и кривил губы, краем глаза посматривал вбок, на космос, которого он боялся больше всего в жизни.       Тони боялся одиночества. Он боялся представлять то, что его близкие умерли из-за него или ему не удалось их спасти. Это называется моральным потрясением, и Старк сейчас от макушки до пят в состоянии аффекта. Нет, не потому что сейчас он один. Ему страшно думать о том, что сейчас происходит на Земле. Как там Питер? Все ли с ним хорошо? Руководит Стив, но держит ли Пятница все под контролем?       А может Питер, Стив и все Мстители обратились в прах? Как Стражи на Титане? Кто знает… Были бы у него данные — проверил бы и умер со спокойной душой. Ну, а если они живы? Тони обязан отправить весточку, и неважно, когда кто-то из них найдет эту запись, так ему будет спокойнее. Лучше они будут знать, чем мучаться долгие годы в предположениях.       — Стив Роджерс. Никогда бы не подумал, что буду адресовывать жалостные слова и прощальное сообщение тебе, ты этого не заслуживаешь, но я хочу… Хочу записать это Питеру. Вали к черту, Роджерс… — Тони в который раз сжал губы и стер запись.       Снова повисло молчание. Старк просто не знал, что говорить, впервые его мозг отказывался работать в одной команде.       — Привет, мистер Паркер. Если ты найдешь эту запись — прими это спокойно, — конечно же Тони уверен: Питер не из тех, кто примет такое спокойно. Он не особо горел желанием отправлять это Паучку, зная, какой тот ранимый, принимающий близко к сердцу, но попытаться стоит, ведь так?       — Конец — это часть пути, к слову сказать, дрейфовать в космосе без единого шанса на спасение веселее, чем я ожидал. Еда и вода закончились четыре дня назад, кислорода осталось до утра, — думая о том, что ещё сказать, Старк поднимает глаза вверх. — Я пытался стать для тебя вторым отцом, произвести дядю Бена, но не хотел, чтобы ты становился мною. Пускай все мои советы и слова ты пропускал мимо ушей и делал, что вздумается… Ты прямолинейный парень, не зависишь от мнения других, но пора бы уже подавлять это. Надеюсь, что в скором времени жизнь тебя научит своим проповедям.       Неосознанность будто ударила мужчину по голове. В корабле стало неумолимо жарко, Тони все пытался заглотнуть больше воздуха. Пот горячими струйками тек по лбу Старка, а тот делал вид, что все в порядке, и говорил, как ни в чем не бывало.       — Знаешь, а ведь звезды намного красивее, чем предполагают люди. Да, я до дрожи в коленках боюсь этого чертового космоса, но хочу сказать, что не видел ничего прекраснее в этом мире, чем миллиарды звезд, кроме твоей счастливой улыбки, разумеется, — ухмылка появляется на лице мужчины. Ему хочется смеяться до боли в животе, а потом горько зарыдать от беспомощности. — Наверное, звезды светятся за тем, чтобы рано или поздно каждый мог отыскать свою, — процитировал Старк и закрыл лицо руками. — Я нашел свою, Питер. Слова тут лишние. Ты догадался, о чем я, не глупый мальчик. Жизнь у тебя вся впереди, и я надеюсь, что ты будешь ценить каждую ее минуту и не рисковать ею. Я надеюсь, нет, я знаю, ты станешь величайшим героем, которого будет знать вся страна, весь мир, вся вселенная. И я буду гордиться тобой, я уже тобой горжусь. Пускай за свои семнадцать лет ты претерпел немало боли, горячих слез и тяжелых испытаний, ты молодец, Питер Паркер. Я буду помнить о тебе и вспоминать о тебе каждый день. Пускай меня не будет в этом мире, я все равно буду рядом с тобой всегда, хочешь ты этого или нет. Не нужно плакать. Я не хочу причинить тебе боль своим уходом. Я хотел сделать тебя счастливым, карапуз. Да, я люблю свою жизнь, люблю жить, но знаешь, рано или поздно всему приходит конец. Наверное, ты сейчас слушаешь, а твои глаза полны слез; я бы тоже плакал и бился в истерике, будь на моем месте кто-то другой. Это тяжело… но, Питер, нужно уметь отпускать людей. Поверь, пройдет время — тебе станет легче, я обещаю, — Тони задрал голову и проморгался, дабы не заплакать.       — Ты должен полюбить свою жизнь, не смотря на потери. Ни в коем случае не убивайся, иди дальше. Малыш, ты молод, ты еще можешь стать счастливым. Пускай мне не удалось сделать тебя таковым, но вместо меня это сделает кто-то другой. Пока у тебя есть пресимпатичная тетушка Мэй и тот разгильдяй… Как его зовут? Нэд вроде… У тебя есть Мстители. Ты не одинок.       Прости. Прости меня, за то, что порой бывал груб и жесток с тобой. Понимаешь, у меня не было других вариантов? Я пытался защищать тебя… Я пытался быть отцом для тебя, но ни в коем случае жестоким, а любящим и заботливым, но… Помнишь, когда ты переломал себе кости и лежал в больнице? Я тогда приходил к тебе и… Ты спрашивал меня об объекте моего воздыхания. Тогда я расстался с мисс Поттс и три года был гулящим холостяком. Спросишь, почему я решил признаться? Ты сейчас намного старше, да и другого уже момента не будет. Зря, конечно, я так долго тянул резину и не сказал все как есть раньше. Я осознал это ещё при нашей первой встрече, когда ты впервые мне улыбнулся. Тогда я понял, что влюбился в эту улыбку, глаза, голос, влюбился крепко и безвозвратно. Но, кто я такой, чтобы портить жизнь пятнадцатилетнему ребёнку? Ребёнку, старше которого почти в два раза. Я по уши влюблен в тебя, Питер Паркер. Это так глупо, словно я подросток какой-то. Я не надеялся на взаимность, удовлетворялся случайными прикосновениями. Только был уверен: твои глаза и улыбка красивее открытого космоса и триллиона звезд, твоя чистая и теплая душа не сравнится ни с какими мирами и светом тысячи солнц, а моя любовь к тебе будет длиться вечность. И мне так стыдно, карапуз, — он затаил дыхание, убрал руки с лица.       Тони уже чувствует, как его тело немеет, голос с каждым словом меняется до неузнаваемого хрипа, веки тяжелеют. Сон овладевает им. Мужчина уже совсем не соображает, сдается, глаза закрывает. Говорит тише и тише. И на последнем вздохе, почти одними губами, шепчет:       — И знаешь, когда я засну, мне приснишься ты… И только ты.       Кислород заканчивается, кровь не может циркулировать, сердце делает финальный удар.

///

      Питеру хватило «прими это спокойно», чтобы начать волноваться и нервно сжимать железный шлем пальцами.       Неужели все? Конец?       Он не верит, одна слезинка стекает по его щеке. Только из уважения к Старку прослушивает все до конца, до его последнего вздоха.       — Питер… — Наташа забирает у мальчика шлем и аккуратно ставит его на стол. — Успокойся, пожалуйста. Мы уже пробуем всевозможные варианты. Мы надеемся на то, что Старк ещё жив, и что у нас есть время на его спасение. Все будет хорошо, — Паркер уже захлебывается собственными слезами, мотает головой и вытирает рукавом ветровки влажные дорожки на щеках. Романофф было жалко его, она и сама была бы не против поплакаться кому-то в плечо. — Сейчас не время реветь, ты понимаешь? Время выяснить все и спасти Тони, — Романофф говорит это через застрявший в горле ком досады и боли, которые им всем приходится сейчас переносить, и обнимает паучка за плечи.       Тот не сопротивляется, сжимает зубы так, что челюсть болит. Он держится, не плачет; хотя, что там, слезы текут неосознанно и непроизвольно. Питер не замечает, как его плечи подрагивают; всхлипывает глухо, слегка прижимается и утыкается носом в шею шпионки, спокойно выдыхая. Наташа успокаивающее гладит ладонью по спине и на доли секунды прикрывает глаза.       — Почему… Почему он не сказал мне это раньше?.., — в мыслях Питера крутился лишь этот вопрос, на который, к сожалению, ответа он никогда не узнает. Но, а знаете, что? Парень продолжает надеется. Даже сейчас, когда говорят о трехпроцентной вероятности спасения Тони из ста возможных. Он наивно предполагает: все будет хорошо, как прежде.       А Наташа кусает губы. Сама осознает — Старк давно мертв, но боится сказать это Паркеру. Она не хочет мучать его — язык не поворачивается.       — Я не знаю… Ох, Питер, вытри слезы, все хорошо, — ничего не было хорошо. Все было просто ужасно. — Я тебе обещаю, все наладится. Ты же знаешь Тони… Он не только самый богатейший человек в стране, но и наиумнейший, что-то придумает, как всегда… Он найдет способ выжить, — теплая ладонь Наташи прикасается к бархатной щеке мальчика, аккуратно вытирая слезы. Она слегка прищурилась и продолжила:        — Тебе нужно ещё проведать тетю Мэй. Она переживает за тебя, сообщи ей, что с тобой все в порядке       — Странно, она мне ещё не написала… — Питер набирает воздух в легкие и улыбается сквозь слезы. — Я попытаюсь, надеюсь, с Тони все нормально… Нет, я знаю это, — следом за своими словами он пустил слезу, уводя взгляд куда-то в угол комнаты. — Но мне страшно за него, понимаешь? Дрейфовать в открытом космосе без еды, воды и кислорода… Ладно, я пойду?       — Да, конечно.       Паркер не медлит, быстрым шагом выбегает из комнаты, а затем и из штаба. Кинув последний взгляд на окно, откуда с легкой улыбкой смотрела Нат, Питеру захотелось тоже улыбнуться, но это было невозможно: слишком больно. Надеется на то, что с тетей Мэй все хорошо, иначе он точно сойдет с ума.       Улыбка с лица Романофф пропадает в доли секунды. Она присаживается за стол и запускает пальцы в волосы, сильно оттягивая их. Ей хотелось вырвать каждый волосок, ей хотелось закричать так громко, насколько возможно. Пока не было никаких сведений, поэтому приходилось слушать запись, раз за разом повторяя:       — Кислорода осталось до утра… — смотрит на наручные часы, кусает губы до крови. Звенящая тишина давит снаружи, а внутри не может больше тесниться чувство вины.       — Прости нас…

///

      Питер положил белые лилии на могилу. Взгляд его красных, опухших от слез, глаз сверлил надгробие. Сердце выло, как одинокий волк на полную луну, болело, словно его пронзили тысячи стрел. Он выплакал все, что было. Больше нет слез, нет сил. Единственное, что парень может, опуститься на колени рядом с могилой, провести рукой по портрету на надгробии.       — Покойся с миром, Мэй Паркер, — хрипло говорит Стив. Питер молчит, ему нечего говорить. Он потерял всех: друзей, тетю Мэй, Тони… Стал брошенным мальчиком, но все еще с надеждой, таящейся глубоко в сердце, на закромах души. Стив считает это «наивной надеждой», но ему не понять…       — Питер, нам пора, — слышит он голос Романофф и кивает. Девушка понимающим взглядом смотрит на парня, подходит и протягивает руки. Юноша привычно утыкается носом в ее плечо; совсем незаметно подрагивает в объятиях, зажмуривая глаза от боли.       — Можно я ещё немного побуду рядом с ней?.. — шепотом спрашивает Питер, но Наташа грустно мотает головой и опускает ладонь на щеку парня.       — Прости, Питер, но мы и вправду задержались… — в такие моменты у Наташи просыпается материнский инстинкт. Она хладнокровная убийца и одна из лучших шпионок в мире, но Мстители, без преувеличения, ее семья, Питер — младший брат или сын… А к семье, даже самая, казалось бы, бесчувственная девушка, относится с теплотой и заботой.

///

      — Ну что там? — губы Питера дрожат. — Не молчите!       — Питер… — шепчет Стив, опуская взгляд вниз. Произносит его имя, как тогда, перед прослушиванием записи, только это заставляет еще сильнее сжимать пальцы в кулаки. Он ничерта не понимает, не понимает уже который день. Ему кажется?       Нет… Паркеру никогда не могла прийти мысль о том, что когда-нибудь он увидит, как сам Капитан Америка плачет. Теперь все ясно: известия не сулят ничего хорошего.       Вокруг было столько незнакомых людей. Кто-то кричал, кто-то плакал. Причиной хаоса был корабль. Это тот самый корабль?       — Нет, черт возьми! Нет… — брюнет отходит назад, прикрывая рот рукой, он не верит своим глазам. — Мистер Роджерс, это же не то, о чем я… — голос хрипит, губы дрожат, виски пульсируют. Непонятный озноб охватил тело юноши. Внезапная резка боль пронзила все тело, внутренние органы словно варились в адовом котле.       — Питер, мне так жаль… Тони умер ещё до приземления, — слова, которые Питер боялся и не хотел слышать больше всего в своей жизни. Теперь они набатом повторяются в мыслях, заполняют разум, заставляют легкие гореть, потому что парень не может сделать вздоха. Ему кажется, что его собственное сердце сейчас остановится, что он сам умрет.

///

      Он верил. Надеялся. Мечтал. А сейчас… Ему нужно вытереть слезы, встать с пола и идти дальше. Конец — это часть нового пути, а путь Питера Паркера только начинается. Да, он жесток, тернист, полон боли и смертей, но судьба никогда не дает нам испытаний, которые мы не смогли бы преодолеть. Парень страдает в одиночестве, поддержка Наташи бесполезна. Он переслушивает запись каждый час и сжимает чертов шлем до побеления костяшек.       Питеру хочется умереть, потому что больно до невозможности. Он больше не может это терпеть, но должен. Ради себя, ради тети Мэй, ради Тони… если бы Старк признался раньше. Паркер без раздумий ответил бы взаимностью, и сейчас, возможно, все было бы совершенно по-другому.       А ведь он, блять, так надеялся. Привязанность, чувства, любовь — называйте, как хотите, — это породило бескрайнюю надежду, в последствии принесшую только разочарования и скорбь.       Если сейчас кто-нибудь спросит у Питера: «Существует ли надежда?», он будет молчать часа два, кусая и так истерзанные губы до крови, и только на третий час осипшим, почти чужим голосом, скажет: «нет».

Скажи, что любишь меня, мне в глаза. Мне нужно больше, чем просто объятия. Просто скажи, что хочешь меня, вот и все. Сердце разрывается от твоих ошибок.