***
Я проснулась в прекрасном состоянии и не сразу поняла, что что-то изменилось. Тело немного затекло, как после длительного транса, а внутри все будто пело. Счастье вскружило голову: сначала просто от того, что чувствую себя хорошо, а после от мыслей: «Я жива, и к тому же не овощ!» А пламя? Без особой концентрации и привычного нагревания на руке заплясал теплый рыжий огонек. Появилась уверенность, что теперь так можно держать очень долго. Похоже, что это та самая награда, о которой говорил Кавахиро во время нашего с ним разговора. Эта встреча вспоминается, как туманный сон, уже и не вспомнить деталей кроме самых основных, вроде того что он был в маске и шляпе, и мы сидели на освещенном пространстве в окружении темноты. Чем-то это состояние напомнило мне Вонголу Примо, который из-за гигантских объемов пламени постоянно находился в гипер — режиме, теперь же я сама могу проводить пламя в любую точку тела. Хорошо хоть пламени столько нет, а то бы полыхала постоянно! Чем больше я баловалась огнем, тем легче становилось телу, но вынимать капельницу не решилась. И ежу ясно, что тело находилось в коматозном состоянии, у меня врачебного образования нет, чтобы делать поспешные выводы. Однако волнения были напрасны: вскоре пришла знакомая медсестра — она и познала на себе всю мою бурную радость — и освободила меня и от капельницы, и от еще пары смущающих моментов, так что к вечеру мы были полностью готовы вернуться в комнату. Пока женщина рассказывала, что вообще произошло после злополучного эксперимента, я ела бульончик с витаминами и компот из яблок. Многие не смогли пережить изъятие пламени, а вот Дон Хэ смог и уже вернулся в комнату. Пока она рассказывала, интуиция начала тихонько тренькать, предупреждая о чем-то не очень хорошем для меня. Догадаться было не трудно, проект друга должен был проходить чуть позже моего. Проклятый глаз и прохождение шести путей реинкарнации не могло положительно сказаться на психике ребенка, вдобавок я зачем-то полезла со своими воспоминаниями. Что будет теперь, когда он знает, чего лишился из-за Эстранео? Большая вероятность того, что все будет даже хуже, чем в каноне. Вряд ли он станет слушать мои слова теперь, кто знает, каким образом его могло переклинить, но постараюсь надеяться на лучшее. Сейчас, когда я знаю своих сожителей и примерное устройство комплекса, страх нахождения здесь почти нивелирует уверенность, ведь больше не придется тыкаться во все щели, как слепой котенок. После обеда — ужина женщина повела меня в комнату нашей группы. Я не отпускала ее руку, пусть она и уверяла, что мы еще встретимся и бояться больше нечего, пережитый ужас постепенно начинал давить на разум все больше и больше, огромных трудов стоило не пытаться вспоминать, что со мной произошло ранее. Дурацкие свойства памяти — полное погружение и детальная четкость могли окунуть меня снова в ту агонию, а боль является одним из того, что я ненавижу. Перед входом в помещение я остановилась. Как отреагируют ребята, ведь кома продолжалась пару недель с большой вероятностью смерти? Кто будет в комнате? Если там окажется Рокудо, что я ему скажу? Но медсестра решила все за меня и открыла чертову дверь. На меня уставились четыре пары глаз, а через мгновение уже кто-то подлетел и крепко обнял. — Тебя так долго не было! Мы уже думали, что вы умерли на этом проекте. Готовились хоронить и вас, только вовремя вернулся Дон Хэ. Боже, как ты? Ты такая худая. Тебя вылечили или нужна еще помощь? Мы так волновались… — Я считала, что так трещать возможно только в мультиках. Меня завертели, покрутили, осматривая. Если Ай не прекратит, я свалюсь в обморок, голова кружится. Маленькая трещетка… — Ей уже плохо. Отпусти ее. — Я слышу смех в твоем голосе, Юки. Где сочувствие к бедной маленькой мне? — Так, все, моя очередь! — И ты, Кэт? Пока меня тискали, я, по мере возможности, осмотрелась. Дон Хэ сидел на кровати и с улыбкой смотрел на представление. Кэт и Ай трещали, по другому не сказать, о моем плачевном состоянии. Юки вертелся вокруг и комментировал все. Маленький Фран, блин. Хм, может эти ребята были и в каноне, поэтому в будущем наш гениальный иллюзионист так вцепился в Айроне? Мукуро, кстати, не было, от чего я вздохнула с облегчением. Джи Су спала, но чувствую, скоро проснется. Мин А сидела рядом с учителем и ждала решения на счет, видимо, помощи мне, это было понятно по изучающему и нетерпеливому взгляду. Как мило. Там у меня не было таких друзей. О, заметила новое лицо! И я догадываюсь, кто это. — Ну хватит уже. Серьёзно. У меня голова кружится. А где Мукуро? И кто новенький? — Ты только очнулась от комы, а уже интересуешься им. — Дон Хэ иронично усмехнулся. — Новенький — Какимото Чикуса. — Вы с Мукуро разминулись. Он ушел минут сорок назад. Вернется через час, может раньше. Его забирают на осмотр каждый день. — Мне не нравится некоторая заминка в голосе Кэт. — Что-то не так? — Они замялись. — Понимаешь, дело в том, что он изменился. Сильно изменился, как внешне, так и характером. — Я взглянула на дверь, ожидая, что он, как в аниме, войдет прямо сейчас. Однако нет. — В каком смысле изменился? — Да замкнулся он. Мукуро и раньше был таким, но ты его расшевелила. А сейчас он опять за свое. Впрочем, не знаю, что у него там случилось, но Рокудо с учеными явно не чай пили. — Так что у тебя вновь почетная миссия: вернуть Рокудо Мукуро хорошее настроение! — Ай не выдержала и побежала за Юки. За ними обоими побежала Джи Су с подушкой и намерением придушить засранцев, которые ее разбудили; медики вернулись к своему разговору, философски относясь к шуму; за этим всем балаганом круглыми глазами наблюдал Чикуса. Кэт, вернувшись на свою койку, тоже стала наблюдать, злорадно хихикая на матах, и когда кому-то перепадало. Приход Рокудо заметила только я. Тот не сразу сообразил, что за непривычный шум творится, я воспользовавшись этим и рассмотрела его: тощий, бледный, щеки впалые, правый глаз скрывают бинты, под левым круги недосыпа. Заметив меня, он в два шага приблизился, внимательно рассматривая и проверяя на целостность. Сильные пальцы неприятно сильно сжимали плечи, но не хотелось его огорчать. — Еши, как ты? — Хрипло и неуверенно спросил парень. Мне все больше не нравится эта ситуация. Улыбнулась и покачала головой, а он тем временем судорожно обнял меня и выпускать явно не собирался. Мы легли. Изнеможенное состояние Рокудо мне не нравилось, но отвечать на вопросы он не собирался. Тем временем остальные успокоились, после того, как случайно налетели на Чхве и тот гаркнул на них. Я поудобнее устроилась в объятиях и стала слушать последние новости. — … Еще один этаж закрыли. Это очень напрягло всех. Слышала, посылали отряды проверки, но те не вернулись… — Парень задремал, изредка просыпаясь и проверяя мое наличие под боком, сжимая так сильно, что потом наверняка появятся синяки. Несмотря на то, что Мукуро старше меня всего на год, я рядом с ним выгляжу, как пятилетка. В прошлой жизни комплексы вызывал только мой рост, а здесь вообще какая-то задержка в развитии, что даже напрягает. Основной темой был закрытый этаж. Каким образом Кэт узнает информацию? Однако спросить у меня не вышло, ее забрали. Что ж, время терпит. — Спой что-нибудь. — И что же? — Спокойного. — Спать хочет, очевидно. Кошмары? Бессонница? — Хорошо. «В святую ночь на Рождество Король увидел сон. И он, не веря в колдовство, Был очень удивлен: В опочивальне у себя Увидел старца вдруг, И тот сказал: «Король, тебя Предаст ближайший друг! И честь, и трон, и жизнь твою Он смерти обречет. Предаст тебя в лихом бою Иль возмутит народ, Иль яд в бокал подсыплет твой, Иль грудь пронзит мечом, Или погубит клеветой, Иль как-нибудь еще». «Но старец добрый, я смущен: Друзьями я богат. Я их любовью окружен И каждый мне — как брат». «Господня милость такова: Ты волен выбирать; Сам укажи того сперва, Кому тебя предать!» К рассвету уж король не спит: Удачно выбран враг. Он привести к себе велит Двух бешеных собак. На лицах челяди застыл Один немой вопрос: Чем королю не угодил Любимый гончий пес? Вот пес искусан до крови И сам остервенел: Слюной исходит до земли И взгляд остекленел. Хоть меткий йомен рядом был, Натягивая лук, Но короля не укусил Пред смертью верный друг.» Делаю небольшую передышку, замечая, что все стихли. Да, мне тоже нравится эта история. Несмотря на то, что многие слова большинству были неизвестны, это не мешало наслаждаться, а потом, если будет желание, объясню, у нас такое уже было. «Король решает меж людей Предателя искать. Он во дворец велит скорей Всех рыцарей созвать. Когда вассалы собрались За пиршественный стол, Король средь многих честных лиц Честнейшее нашел. Златую чашу подложил Он другу своему. Публично в краже уличил, Но не услал в тюрьму; Из замка гнать его велел В расчете месть разжечь… А друг бесчестья не стерпел И бросился на меч. Раз так, то может изменить Любимая жена: «На дыбе Господом клянись, Что мне была верна!» Но королеве не страшны Ни пытка, ни тюрьма: Став виноватой без вины, Она сошла с ума… Король, истерзан и уныл, Уселся у огня. «Я всех друзей своих убил, И кто ж предаст меня?» И старца голос отвечал Ему из темноты: «Король, ты сам себя предал, Король, предатель ты. Король, ты сам себя предал, Предатель — это ты.» Ближе к концу он уснул, но я все же допела. Я уже говорила, что мне не нравится эта ситуация? Повторю: мне не нравится эта ситуация. Да мне вообще ничего не нравится, но это так… Его подавленное настроение, плохое состояние организма, недосып. Это очевидно связано с проектом, но как именно? Еще там мне сначала казалось, что ему пересадили глаз Деймона, почитала один такой фик. Потом дошло, что он не смог бы сохраниться. Ладно, отложим это в сторону. Что еще? Боли? Если честно, то моя фантазия пасует в этом направлении. Колец Ада я у него не заметила, да и это было после, вроде бы. Так, это что? Я прислушалась к ощущениям. Мне кажется или… Да, его пламя ведет себя странно. Оно какое-то… Другое? Но как? Ему вводят другое пламя? Или что? Я не понимаю! Все. Спокойно, спокойно… Все равно не смогу ничего кардинального сделать. Помни об этом, и держи себя в руках. Вот, вдох — выдох. Хорошо. На мои вошканья Рокудо лишь стиснул сильнее и уткнулся в шею. Жалко, нет, жалеть нельзя — он сильный, справится. Сочувствую. Он ведь, по сути, даже детства нормального не имел. Наши посиделки на детские игры совсем не похожи, большинство шуток строится на черном юморе, что мне понятно по опыту жизни на свободе. Это для них нормально смеяться над утопленниками или несчастными случаями, а мне по-первости было дико. Маленький взрослый, не удивительно, что ты все хотел уничтожить. Я бы тоже хотела, но видела и светлую сторону мира. Вот так и рождаются великие злодеи. Грустно провела рукой по грязным волосам. Такую прелесть губит, будем мыть. Я плохо следила за временем. Через примерно неделю отходняка мучители прознали про изменения моего тела, обрадовались и опять начались тренировки, которые были мне не совсем понятны. Наказания за провалы ужесточились, нагрузка стала больше, а свободного времени хватало лишь на сон. Не только у меня, у остальных тоже были тренировки и почти у всех появилась какая-то слабо уловимая система. Кое-как я смогла заметить изменения в Мукуро, у него порой появлялось безумие в глазах, которое он старательно прятал. Выглядеть он стал хуже, дерганее, его мучили кошмары, порой он напрягал странным тихим смехом и жесткими насмешками над доктором и ассистентами его проекта, о которых рассказывал нам с непонятным удовольствием и дьявольским огоньком в обычном глазу. Если у меня появлялись лишние пару часов, то я тратила их на него, стараясь не давать ему погружаться в сумасшествие. Да кроме меня и некому было. У остальных тоже были свои проблемы, все стали мрачнее, напряжение витало в воздухе. Оборудование с базы старательно, но тихо вывозили со слов Кэтрин, Дон Хэ поделился, что техникой это не ограничивается. С этим в целом было много сложностей, так как технику Эстранео делали сами, лишь немногое закупалось, оборудование устанавливалось специально для этой базы и не было способно к транспортировке. Что-то приходилось разбирать, что-то удавалось вывезти так, а что-то останется здесь навсегда. Не знаю, чем занимались другие, а меня учили попеременно тихому убийству и бойне. Первое удавалось куда сложнее, я светилась, как лампочка, на радарах пламени, а если использовала его, то это становилось ощутимо тем, то находился рядом, была шумной и порой тупила по-жесткому. Если тело и мозги получалось натренировать, то с пламенем были проблемы, как ни странно, именно в проводимости. Я теперь, как решето для воды, только для пламени. Поднятие контроля занимало очень много времени. Зато берсерк из меня вышел бы ужасающий, только мне не дано войти в этот режим, и слава Богу. Мои новые наставники расстраивались из-за этого и увеличивали нагрузку. Анна, Андре, вернитесь, я все прощу! Хлестать пламенем на манер огнемета и укреплять тело, повышая его характеристики до огромных высот, у меня хорошо получалось. Это довольно странное чувство. Да, чувствовать свои мышцы, кожу, кости. Все это по началу вводило меня в дикий ступор: столько информации и за всем нужно следить, а еще задания выполнять надо ведь. Однако пришлось быстро учиться и приспосабливаться к новым условиям. Наказания стали разнообразнее. Раньше меня било током разной мощности. Теперь могли пытать: внушить, что я горю, тону, задыхаюсь, когда проводили проверочные спарринги, то избивали до потери сознания, хорошо, что не пытали на стуле. Часть воспоминаний просто пропадали, не знаю и знать не хочу, почему и что пропало. Они исправно лечили, но морально это не помогало. Ненавижу боль. Когда же могла сорваться, то они как будто знали край и устраивали выходной, и я спала. Да, целых 25 часов я просто спала, просыпаясь один раз поесть и в туалет сходить. Только отделенный от тела разум — полагаю, что с телом он больше не будет пытаться сливаться — относительно взрослой девушки помогал справиться с нагрузкой, продержаться и понять больше. Мне было плохо, мне было ужасно, мне было тошно. Но я превозмогала, как могла. Без какого-либо желания, возможно, если бы оно было, то я бы занималась даже лучше. Было лишь понимание бесполезности сопротивления и страх боли, но и только. Я часто вспоминала оригинального Тсуну, мы, по сути, были в похожих ситуациях. Комнатный цветочек мог воспринимать тренировки киллера так же, как я свои, но Тсуна был парнем неглупым и, возможно, понимал, что все может быть еще хуже. Самой любимой пыткой стало удушье. В основном меня душили руками, иногда топили. Мне нравилось ощущение спокойствия, которое наступало после инстинктивных попыток выбраться. Я забывалась в эти моменты, именно эти секунды были моим настоящим отдыхом. И меня это даже не пугает. Детское тело, возможно, подарило гибкость психики, или на меня так подействовало перерождение и осознание некоторой бессмертности, но я не ощущала особого ужаса и противоестественности, которое мог бы испытывать обычный человек. Стала воспринимать многое, как должное. Если боевика из меня делали с достаточным успехом, то попытки превратить меня в шиноби терпели поражение только из-за количества пламени. Теорию я запоминала, в миллионный раз благодарю высших за эту память, рефлексы вбивали в тело, но как-либо скрыть пламя не получалось, организм просто не может его зациклить в себе на долгий срок, а концентрации не хватает. Меня учили делать из пламени оружие, уплотняя его в какой-либо форме, хоть это у меня получалось. Мне всегда находили занятие. Тело больше не может нормально двигаться? Работай с пламенем. Кончается? Учи теорию. Не работают мозги? Дуй в медитацию. Отдохнула? Так за работу, отрабатывай выученный материал! И так по кругу.***
— Спой. — Не то настроение. — Да хоть что-то. Без разницы. — Сами напросились. — Мрачное веселье наступало в моменты душевного истощения, а в последнее время сопровождало меня почти всегда, заставляя язвить и огрызаться, иногда на особо непонятливых хотелось даже руку поднять, но жесткие наказания умеряли пыл, оставалось только молча выкипать изнутри. Уныние, ехидство и слабая надежда вытянули из памяти одну песню. Недолго думая, громко и злорадно начинаю: «Сумрачный ветер рвется в небо, Сумрачный ветер будит костры. Воздух, до боли пропитанный бредом, Теснится в моей груди. Кто будет мертвым, кто будет первым? Я, или ты, или кто-то из них? Солнце, оскалившись, рубит по нервам. Вставай! Нам надо идти!» Закрываю глаза. На лицо вылезает оскал, но внутри все сжалось от отчаяния и мрачных порывов интуиции. «Левой! Левой! Четче шаг! Сдохни! И пусть боги смеются. Где ты увидел дорогу назад? Очнись! Нам уже не вернуться. Левой! Левой! Жизнь — дерьмо. Так зачем за нее цепляться? Выживут те, кому повезло, А нам остается лишь одно — не сдаваться. Боги забыли о нашей судьбе, Счастья нет, но мы еще живы. Шаг вперед, и это ответ. А позади — наши могилы. Мы разучились смотреть назад. Поздно! Все осталось вчера. Шаг вперед, и я вижу, брат, Слезы в твоих глазах. Левой! Левой! Четче шаг! Сдохни! И пусть боги смеются. Где ты увидел дорогу назад? Очнись! Нам уже не вернуться. Левой! Левой! Жизнь — дерьмо. Так зачем за нее цепляться? Выживут те, кому повезло, А нам остается лишь одно — не сдаваться Жилы, стянутые в узел, Каждому своя судьба. Помни, за зимою будет Ночь, и снова зима. Эх, жить бы, да времени мало, И даже умереть не успеть. Осталось лишь опустить забрало. Кровь за кровь, смерть за смерть! Левой! Левой! Четче шаг! Сдохни! И пусть боги смеются. Где ты увидел дорогу назад? Очнись! Нам уже не вернуться. Левой! Левой! Жизнь — дерьмо. Так зачем за нее цепляться? Выживут те, кому повезло, А мы умеем лишь одно — не сдаваться.» — Мукуро, если ты еще раз заставишь ее петь в таком настроении, то я тебя побью. — Что, малышка Ай? Домой захотелось? Ой, ой, только не плачь… — Заткнитесь. Всем. Спать. — Чхве буквально прорычал это. — Какой ты, «босс»… — Какой Дон Хэ, мы так и не услышали — в лицо Рокудо прилетела подушка, не давая нормально закончить слова.***
Когда мучители посчитали, что достаточно базиса, то решили устроить практику. На меня надели накопители пламени, которые высасывали все пламя, что выходило из кожи. Этих браслетов было много: на руках, ногах, пластины на грудь и пояс на талию, ошейник и обруч на голове, почти доспехи, только ущербные. Плохое предчувствие взвыло сильнее, когда меня отвели на какой-то склад. Высокий потолок, лабиринт из коробок разной величины, контейнеров, у стен стояло несколько морозильников. И это был только вход, а дальше помещение расширялось. Воистину гигантский комплекс, раз ученым позволяют создавать такие полигоны. На мне, помимо накопителей был «спортивный костюм» белого цвета в тон накопителям. Хотя зря иронизирую, это действительно спортивный костюм, только он не сгорает в пламени, если его конкретно не сжигать. Один из трех моих наставников начал краткий инструктаж, безразличный тон и рыбий взгляд всегда меня в нем напрягали, но я рада, что сейчас со мной все же он, а не другие. Перед важным заданием не хотелось бы терпеть издевки, да и информацию он давал всегда только по делу. — Твоя задача — зачистить склад. Здесь есть около 15 человек, несколько из них обладают пламенем. Также сюда выпустили зверей и несколько подопытных. Уничтожить всех. Без разницы, что ты будешь делать, но ты должна остаться одна. Хоть страви их между собой, хоть вырежи. Задача ясна? — Вполне. — Тогда приступай. Время не ограниченно, но питание не предусмотрено, в твоих интересах закончить все раньше. — Ученый удалился. Огромная дверь закрылась с парадоксально тихим щелчком. Однако я сомневалась, что эту дверь можно выбить хоть как-то, как и то, что для других будут какие-то особые условия. Большая клетка с голодными крысами. И выйдет отсюда только один. Крысиный лев. Бечено