Холодно и слишком просторно. Уже второй час ночи, а тебя все еще нет. За все эти годы я так привык чувствовать тебя под боком, слышать размеренное дыхание, что теперь просто не получается расслабиться, навязчивые мысли об опасности и одиночестве не отпускают, остается лишь напряженно сверлить взглядом стену. Теперь так странно думать о том, что какое-то время я тебя ненавидел, это кажется таким невероятным, невозможным… Аура, такая чистая, ненавязчивая, но при этом притягивающая, дарующая успокоение и тепло. Похожая, но отличающаяся от ауры Лео. Я возненавидел это чувство с первой секунды, хотел заставить тебя разочароваться, обличить твою такую же грязную жестокую натуру, как у других, запятнать. Нельзя остаться чистой в мафии. Они — грязь, гниль, которую нужно уничтожить. Но не смог. Просто не успел. Знаешь ли ты, осознаешь ли, насколько болезненно приручение лаской? Тем более с твоим атрибутом… Ну почему ты не оказалась такой-же дрянью, как проклятые ученые?!
Вдох — выдох. Медленно разжимаю до боли сжавшие подушку пальцы и столь же медленно откладываю ту в сторону. Нельзя срываться. Полный контроль над собой, над эмоциями. Я в порядке. Резкий голос Алекс привлекает внимание, не нужно гадать, чтобы понять, с кем она говорит. Беззвучно встаю с постели, собираюсь и выхожу из комнаты. Тут еще холоднее, чем под одеялом. Самое отвратительное, что без тебя всегда так. Теперь. Воспоминания о собственной независимости кажутся сказкой, недостижимой мечтой, а мысли о тебе похожи на одержимость. Но еще есть шанс! Я еще могу освободиться! Разорву эту чертову связь и уйду, и ты никогда не найдешь меня. Я больше не буду испытывать это гадкое чувство, когда вижу, как ты общаешься с тем парнем, не буду напрягаться каждый раз, ожидая атаки от посторонних. Ты никогда не поймешь, сколько мне стоило попытаться поверить в то, что ты сама сможешь защитить себя. Ненавижу клетки, но каждое утро подавляю желание засунуть тебя в нее, дабы ты никуда не уходила. Слишком… Страшно.
Кидаю последний взгляд на разбитую Алекс. Появляется злорадство — наконец-то ты ее урезонила, но вместе с тем и тревога. Почему не возвращаешься домой? Что случилось? Нужно проверить… Нет. Я должен закончить все. Закончить, чтобы исчез этот бесконечный страх, постоянные волнения и ревность, не просто должен, обязан. Искать в этом большом суетливом городе было бы сложно, если бы не наша связь, словно путеводная нить, влекущая меня к тебе. Глупое безрассудное небо, не понимающее, скольким многим недостает того понимания и спокойствия, что ты способна дать. Я найду тебя, а потом… Я… Я уйду. Да. Разорву эту связь к чертям и уйду.
Многоэтажки домов, вывески магазинов, несущиеся машины, люди — все проносится мимо сознания, сосредоточенного на одной цели — найти. Ночь полностью вступила в свои права, на улицы вышел определенный контингент, но меня надежно надежно скрывает пламя. Переулки узкие, людей полно, но они сами уходят с моего пути, подчиняясь неощутимой для них силе. Связь ведет — она похожа на зов, чистый, громкий, влекущий куда-то в неизвестность. Я останавливаюсь через неопределенный промежуток времени у какого-то дома, дверь подъезда распахнута настежь, стены украшают граффити с неприличным рисунком, некоторые окна выбиты, а свет горит только в одной из квартир. На удивление лифт вполне рабочий, зов усиливается, указывая направление: крыша. Пока еду вверх, сонно замечаю что-то блестящее на полу. Паранойя не дает забить болт, поднимаю блестяшку и со страхом понимаю, что это твоя бусина, ты при мне ее сегодня утром вплетала в волосы. Вариант с тем, что ты сама выбросила, отвергаю сразу, слишком уж ты дорожишь личными вещами, ненавидишь, если их касается кто-то кроме тебя самой. Волнение не исчезает, несмотря на то, что крови нигде нет — мне ли не знать, сколько всего можно сделать без открытых увечий? На крышу практически выбегаю, плюнув на осторожность, но замечаю лежащее тело не сразу, от чего паника почти захлестывает сознание. Где?!
В стороне, на углу крыши, подложив под голову извечный рюкзак. Несколько бусинок ощутимо впиваются в щеку, когда проснешься, будут забавные вмятины. Такая расслабленная, спокойная, а ведь на крышу мог придти не только я. Эта беззаботность так злит, что в голове словно щелкает переключатель. Хей, небо, ты такая беззащитная сейчас. Мне ведь ничего не стоит материализовать трезубец и проткнуть эту хрупкую шейку. Я проткну артерию и твоя алая кровь быстро вытечет из тела, унося с собой хрупкую беззаботную жизнь. Тогда я освобожусь, а ты никогда не сможешь меня вновь поймать, я буду свободен от уз, и мне никто не помешает. Мертвые ведь не могут навредить, так? Глупый смех от этих мыслей вырывается против воли, сам не могу понять, что со мной происходит. В один момент хочется скрыть от всего — всего, а в другой — придушить по-тихому. Обнимаю себя и отшатываюсь. Так холодно. Резко в глазах мутнеет… Что?.. Стой!.. Нет!.. Нет…
Елена!…Я падаю на колени возле тела. Нет… Моргаю. Еши просто лежит так же. Ведь это совпадение?! Растущее пятно крови на груди и стеклянные глаза, смотрящие на меня с осуждением.
Не успел.. Я путаю реальность и видение, они накладывают друг на друга. Еши. Она же не… Руки дрожат. Я осознаю, что натворил. Небо. Мое небо. Потерял…
— А? Мукуро, что ты… — Не даю проснувшейся Тсунаеши договорить и резко обнимаю ее. Как я мог? Я… Я — предатель. Прости меня, Еши. Прости. — Мукуро. Все хорошо. Что случилось? Тихо, успокойся. Видишь, я рядом… — Ты говоришь еще что-то, а я пытаюсь не скатиться в истерику, душа смех и пытаясь унять дрожь. Но стоит мне на секунду закрыть глаза, снова вижу недвижный труп. Небо, за что ты так со мной? Прижимаю хрупкое тельце ближе, стараюсь убедить себя, что-то видение — просто иллюзия. Мираж. А мое небо сейчас здесь и пытается меня успокоить.
— Ты истинное небо, Еши. Такая же близкая, но далекая. — Мне легко дается это признание, но не получается сдержать после него горький смешок. После недолгого молчания ты отвечаешь.
— Мукуро, посмотри на меня. — Мотаю головой. Не хочу, чтобы ты видела меня таким. Мне слишком плохо и стыдно. Я чудовище, недостойное прощения, которое ты наверняка сейчас мне дашь. Ты всегда прощала всем многое, даже Дон Хэ. Я никогда не пойму тебя. — Мукуро. — Отодвигаешь, крепко держа за плечи и заглядывая в глаза. Мне больно и дурно, но я отчаянно стараюсь сдержать предательские слезы. — Ты видишь? Я рядом. Вот, я держу тебя. А ты только что меня обнимал. И если тебе что-то понадобится, то ты всегда можешь позвать меня. Мы же семья. — Улыбаешься. Во мне что-то надламывается.
— Семья… Куфуфу, я дурак, да? — Ты улыбаешься, смеешься, обнимаешь и говоришь, что все ошибаются. Я благодарен за то, что не требуешь от меня правды. Смотрю на силуэт позади тебя. Нет, он тебя не получит. То, что я увидел, не произойдет. Никогда. И бывшие аркобалено тоже не причинят тебе боль, я прослежу лично, обещаю. В конце концов: нет человека — нет проблем, так ведь?
***
«Как же Вонгола снова проглядела гибель очередного наследника-то? Так невольно начнешь подозревать, что это не вражеские наемники поработали, а свои. Впрочем, не секрет, что девятый Вонгола отдает предпочтение третьему сыну, надеюсь, его они не прошляпят: мне этот мальчишка показался перспективным, хоть как боец он откровенное говно. Ну, на то ему хранителей и подогнали, где это видано, чтобы босс сам со всем разбирался? Правда, все равно лучше бы его хоть чему-нибудь научили!» — не мог перестать думать Колонелло. Информатор потребовал личной встречи, но данные того стоят, как и кругленькой суммы, что пришлось отвалить, и это еще без учета перелета и остановки в отеле. Придется возвращать старые навыки активнее и брать больше заданий, что только в радость! До сих пор все кажется счастливым сном каждое утро, но нормальный размер мебели быстро приводит в себя. Прошло всего несколько лет в нормальном теле, но смешно кому-то признаться, что мужчина до сих пор со страхом ожидает, что все вернется на круги своя. Десятилетия в убогом теле не проходят даром — многие навыки пришлось восстанавливать, еще больше выучивать для параметров нового тела. «Эх, чем бы заняться, пока не придет время ехать в аэропорт? Пара часов — ни туда, ни сюда!»
Чей-то голос оказался неожиданностью, Колонелло напрягся и прислушался. Кто-то… Пел? Причем довольно далеко, чтобы слышался голос с такого расстояния. От желания немедленно пойти на зов мужчина легко отмахнулся и сразу установил: ловушка и явно для него. Зов манил с каждой секундой все сильнее, от него веяло чем-то забытым и родным. Чуйка, развитая за годы работы в армии и наемничества, молчала, что сбивало с толку. Интерес оказался сильнее здравого смысла, подпитываемый зовом, и мужчина пошел вперед, раскрыв чехол, но не доставая винтовку. Темнота парка убеждала в мыслях о ловушке, профессиональная паранойя почти заставила достать оружие, но он не успел — Колонелло увидел маленькую неловко кружащуюся девочку и резко осознал природу зова. Невидимые теплые волны пламени согревали, казалось, саму душу, но это продлилось не долго. Малышка обернулась на него, замолкнув, явно узнала его и, он непроизвольно замешкался от удивления, побежала прочь. Колонелло не мог упустить небо сейчас, не получив хотя бы ответов.
— Стой!
***
Колонелло пил. Морщился от непривычного вкуса алкоголя, плевался, но продолжал пить, прикладываясь к одной бутылке за другой. Тренированное и напитанное пламенем тело не позволяло провалиться в забытие, а из мыслей не уходил образ испуганной им девочки. Почему она испугалась его? Почему убежала? Разве он успел когда-то ей навредить? Но он видел ее впервые… Внезапная мысль почти успела раствориться в уставшем сознании, однако Колонелло успел схватить ее за хвост. Разве может ребенок обладать
таким пламенем?! Тем более таким количеством? Колонелло прекрасно знал, по каким критериям выбирали семерку проклятых; чистота и объем должны быть невероятными, дети с подобными аномалиями, конечно, рождались, однако быстро умирали, сгорали изнутри, и это с куда меньшими показателями. Неужели она ради них… Мужчина схватился за голову и простонал. По себе помня, каково превращаться в ребенка и жить после, он резко почувствовал невероятную вину перед неизвестной женщиной, что ради них, фактически, пожертвовала жизнью. Но тогда бы ей следовало смотреть на него с ненавистью, а она убежала почти в ужасе.
Телефон противно завибрировал. Блондин рвано выдохнул и посмотрел на дисплей — Реборн. Черт бы побрал этого энерджайзера, но проще ответить, ведь он в любом случае достанет.
— Если ты звонишь без особо важной причины, то я тебя пристрелю.
— И тебе привет. За множество километров чувствую твою жажду крови, трясусь от страха. — «Скорее от сдерживаемого смеха, тролль проклятый.» — Что же смогло довести тебя до такого бешенства? Лар отшила?
— Смейся, смейся. Однако причины я до сих пор не услышал. — Мужчина с грустью осмотрел пустые сосуды, встал и пошел в ванную, задевая ногой пару бутылок от алкоголя.
— Так, что случилось? Не уж то ты там напился? Я слышу звяканье. Ты, кстати, не забыл, что должен мне ящик виски? Не его ли ты там выдул в одну харю?
— У меня для тебя две новости. С какой начать?
— С хорошей, разумеется!
— Я нашел небо. — В трубке повисла тишина. Похоже Колонелло удалось таки шокировать мистера — совершенство, вот только повод его совсем не радовал.
— Подробности.
бечено
