hunting

      Кажется, я сходила с ума.       Голова стала слишком тяжелой. В последнее время мыслей, чувств, было так много, что я не успевала с ними справляться. Просто не могла. Отгонишь одну тревожную мысль, на ее месте появляеся другая. Нескончаемый круговорот, из которого я пыталась вырваться.       «Брата нужно похоронить. Я хочу его похоронить. Попрощаться… Вот бы на родной земле, рядом с родителями. А так, получается, он и после смерти далеко… Не получится. Похоронить можно и в Скайриме… Но тела нет. Ох, боги, помни об этом, тела нет! Помню…»       Обычно я закрывала ладонями лицо, а Брин или Карлия спрашивали: «Что такое?» А я отвечала, что просто устала. Карлия на это обычно не отвечала, лишь поглаживала по спине или хлопала по плечу, вкладывая в жест все сострадание, что у нее было. Брин же дожидался подходящего момента, чтобы разговорить меня, отвлечь. Порой у него получалось совсем ненадолго, но стоило ему замолчать или мне лечь спать, как в ушах снова начинало звенеть.       «Я отдала душу… Продала ради чужой мести. А что осталось у меня, брата я нашла? Нет. Не нашла, не спасла… Его нет. А я? Я есть? Что осталось от меня? Что человеческого осталось во мне?.. У меня больше нет цели, нет надежд, нет ничего! Даже души, моей души у меня не осталось!..»       Начал пропадать аппетит, но я пихала себе в рот пищу, игнорируя подступающую тошноту, чтобы не потерять сознание в пути. Я практически не спала. Лишь прикидывалась спящей, чтобы не заставлять друзей лишний раз волноваться. Если все-таки накатывала дрема, мне снились кошмары или просто странные, жуткие сны.       «Я вор. Член Гильдии воров. В этом изначально был какой-то смысл? Кажется, был. Товен, деньги, спасти… Но я ведь не спасла. Я ошиблась случайно или намеренно? Я ведь почувствовала, что с этой вылазкой в Солитьюд что-то не чисто. И я почувствовала, что могу больше никогда не увидеть Товена. Тогда почему… Зачем я пошла?»       Мне начинало казаться, что я вовсе не могу справиться с собственной жизнью. Не контролирую ее. Я будто впуталась во что-то совершенно чужое и не могу выбраться.       «Соловей… Это навсегда. Клятву не разорвать. Даже если я прямо сейчас просто развернусь, сбегу, опять спрячусь в лесах от своих бед, я все равно останусь Соловьем. И в любой момент меня могут использовать. Меня и… И Брина.»       Я испытывала чувство вины. Не я одна отдала душу, Бриньольф тоже это сделал. Это было его решение, но мне казалось, что не будь меня с моими глупыми надеждами, он бы не стал так рисковать. После всего, что он рассказал, я четко видела: он хочет свободы. Ему нравится просто жить, причем он хотел бы эту жизнь прожить иначе! А теперь он навсегда Соловей, как и Карлия, как и я. Если решится уйти из Гильдии, все равно останется нить, которую не разорвать. Которая связывает нас троих и даэдрического принца.       «Даже после смерти мы не обретем покой. Если я сейчас просто встану и вскрою себе вены клинком, пока Брин и Карлия спят, я не освобожусь. Стану вечным стражем Сумеречной гробницы. А после — Вечнотень…»       Каждый день, каждый час, каждую минуту я думала об этом.       «Почему я?..»       Бриньольф помогал. Неожиданно он стал отдушиной, стал тем, кто позволял хотя бы на мгновение оставить гнусные размышления. Разговоры с нордом позволяли почувствовать себя живой. С ним я вспоминала, что у меня в жизни было хорошее. Я любила свою жизнь. В Малабал Торе все было иначе… Хотя и в Гильдии у меня появилось что-то родное. Люди. Я даже хотела поскорее вернуться в Рифтен, в этот зловонный город, который я раньше так не любила. А теперь меня там ждут. Хоть где-то меня ждут.       В одном из своих последних снов я увидела себя в шестнадцать лет. Мы с прежней Терой стояли друг напротив друга в уже привычной кромешной темноте и долго смотрели друг другу в глаза. Она смотрела с ненавистью. С осуждением. Злобой. В одной руке она держала разбитую свистульку-соловушку, а в другой лук. Тот, с которого все началось.       — Ты поклялась, — прыснула девчонка, скалясь. — Мы поклялись!       — Я просто хотела спасти Товена!..       — Лгунья! — она закричала, после чего бросила свистульку мне под ноги, заставляя разлететься вдребезги.       — Я не знала, что так будет!       — Ложь!       Я вспоминала этот сон, глядя на спящую Карлию. Интересно, ей когда-нибудь снилось что-то подобное? А Брину? Или это только меня касается?       «Я правда тронулась умом? — подумала я, перекидывая Соловьиной клинок из правой руки в левую. Ответа на свои вопросы я пока не находила. — Быть может, когда мы вернем Скелетный ключ, у меня получится вернуть ясность…»       — Хочешь прогуляться?       Вопрос Брина застал врасплох. Путы тревог на долю секунды ослабли от встречи с его нежным взглядом. Я инстинктивно кивнула, а про себя сказала: «Я не заслуживаю его заботы просто так».       Мы шли, общались ни о чем. Это грело душу… которой нет. Как тогда сказать? А впрочем, она есть, просто я не имею на нее никаких прав. И Брин не имеет прав на свою. Мы ни с чем. Мы просто куклы.       Диалог сошел на нет, мы просто гуляли. Брин наслаждался лесом, а я пыталась наслаждаться… но внутри все тлело.       «Почему он все это делает? Почему говорит со мной так, помогает, заботится? Так делают, если человек дорог. Но я — причина, по которой он лишился права на собственную душу. Да, я много сделала для Гильдии, даже в ущерб себе, но именно для Брина я не сделала ничего, чтобы стать для него близким человеком. Я просто выполняла поручения, которые он давал. Которые давали другие. Просто пыталась спасти брата, и ладно бы получилось, но ведь не получилось! Не получилось! Тут нечем гордиться, нечем восхищаться! А может… может, я просто жалкая?»       Мне хотелось бы, чтобы все было иначе. Но я не видела других вариантов. Я замедлилась, пока вовсе не остановилась. Проскользнула мысль:       «Или он боится, что без Товена я уйду из Гильдии? Цели для заработка ведь больше нет… — я дала этой идее укрепиться, и она словно дерево пустила корни. Я осознала: — А я ведь уйду… Я ведь всегда так поступаю».       — Что-то не так?       Голос Брина, такой теплый, почти родной, сейчас резал сердце ножом. Не потому, что он делал что-то не так, а потому что я просто не знала, что мне делать. Я не знала, чего я хочу.       Не знаешь — спроси. И я спросила. Попыталась зайти издалека, чтобы не показаться грубой. Но, похоже, все равно его задела. Бриньольф заметно изменился в голосе, разозлился:       — Поверить не могу, ты правда решила, что есть какой-то подвох? Я что, не могу просто желать кому-то добра? С чего ты вообще такое подумала?       «Потому что любить меня не за что».       Я попыталась уйти от этого разговора. Брин сказал именно то, что я хотела услышать, но мне было страшно, что он врет. Он не мог мне лгать, но я так боялась…       Неожиданно он развернул меня, выбивая почву из-под ног. Заговорил так, как никогда раньше не говорил. Так искренне…       Он сказал мне, что любит. Все голоса в голове смолкли, разум прояснился на несколько долгих минут. Сомнения куда-то пропали, и я, словно в тумане, попросила меня поцеловать. Сама не знаю, зачем. Будто это подтвердит правдивость сказанных Брином слов.       Он поцеловал. Так, как никто раньше не мог… Последний поцелуй с Инги был приятным, но больше я ничего не могла про него сказать. Он просто случился. Поцелуй с Брином был полон любви, заботы, поддержки, сопереживания… Он был всем.       «Он заслуживает лучшего… — подумала я, и по щекам потекли слезы. — Он заслуживает, чтобы в нем не сомневались».       — Чего ты плачешь? — даже сейчас он беспокоился за меня. Пытался меня утешить, а я только сильнее дрожала. — Я люблю тебя, детка. Не надо из-за этого плакать.       — П-прости… — с трудом выдавила я. Нужно было собраться, сказать ему правду, рассказать о своих чувствах, а не сотрясаться от рыданий. — Брин…       — Все в порядке, — он продолжал ласково вытирать мокрые дорожки с моих щек. — Не спеши.       — Я не знаю, что делать…       — Ничего не надо с этим делать! Просто смирись, что к тебе неравнодушен рыжий бородатый норд. Да, это тяжело, но ты справишься.       Я издала короткий смешок сквозь рыдания, и Брин, который явно к этому стремился, победоносно растянулся в улыбке.       — Если ты не знаешь, что мне ответить, то ничего и не надо. Мы обсудим это позже, когда ты будешь готова, — он заправил прядь моих волос за ухо и гулко выдохнул.       — Я… Брин, я просто не понимаю, как…       — Как что? Как так вышло, что я хочу о тебе заботиться? — я не кивала, только всхлипнула, но Брин расценил это как знак согласия. — Сначала я восхищался твоей выдержкой и ответственностью. Потом я узнал, как ты стараешься ради Товена. Ты, может, не знаешь, но это действительно заслуживает уважения. А потом Мерсер сказал, что ты погибла, и я просто… Ох, — он начал говорить очень четко, но, похоже, искренне говорить о чувствах все-таки было необычно и волнительно. — Я не мог поверить. Гильдия опустела без тебя. Не только для меня, но… для меня очень.       У меня не было слов. Я не знала, как и что отвечать, да и вообще не до конца понимала, реальность это или сон. Взяв его за руки, я просто смотрела в эти зеленые глаза и терялась.       — А что… дальше?       — Не знаю, — честно ответил Бриньольф, пожимая плечами. — Но мы как-нибудь все решим.