Путешествие Тора в Утгард

- Так ты согласишься мне сопутствовать? Глаза Локи вспыхнули. До приключений, особенно таких неопределенных, он был падок, да и в Утгарде ему бывать не доводилось. А ведь мест, в которые не наведывался еще любопытный бог огня, в трех мирах осталось не так много. - Почту за честь, Тор, - с немного наигранной учтивостью Локи слегка поклонился, и Тор кивнул ему в ответ. - Тогда идем. Я только приготовлю колесницу, и немедленно отправимся. Пока Тор впрягал в колесницу Тангриснира и Таннгньостра, Локи со скучающим видом сидел на земле и выдергивал из нее травинки. Проходящая мимо Фрейя сделала ему замечание, но Локи не обратил на богиню решительно никакого внимания, продолжая наблюдать на приготовлениями своего вечного товарища по путешествиям. - Куда это направляется Тор? – спросила, наконец, Фрейя. - В Утгард. И я туда же. - И не сидится же вам на месте в безопасном Асгарде! Ладно Тор, могущественнее его лишь единицы из Асов, но ты… Локи, когда ты станешь благоразумен? – добрая Фрейя с беспокойством покачала головой, не заметив, что от этих ее слов Локи стиснул зубы и с еще большим остервенением продолжил с корнем выдергивать из земли мягкие травинки. - Готово, Локи, полезай в колесницу, а то до заката провозимся! - Будто бы это я виноват, что ты весь день потратил на своих козлов! Сдались тебе эти глупые твари! Взял бы лучше моего Слейпнира, он и быстрее, и… - И такой же строптивый, как и его отец, - возразил Тор, - нет, мои козлы хоть и не очень умны, но, по крайней мере, не выкинут что-нибудь этакое. Так ты идешь или будешь ждать, пока солнце зайдет? Локи сердито толкнул Тора плечом, забираясь в колесницу. Пустились в путь в напряженном молчании – впрочем, свистящий, налетающий, кажется, со всех сторон ветер и топот копыт (недаром козлы принадлежали шумнейшему из Асов!) все равно не позволили бы разговаривать. Каждый думал о своем. Тор злился на язвительность Локи и уже жалел о том, что взял его с собой. Не в силах придумать иного выхода для обуревавшего его раздражения, Тор иногда прикрикивал на козлов, чтобы те неслись еще быстрее, еще шумнее. Тору никогда не было уютно в тишине. В его детстве, когда в Асгарде еще не появился Локи, именно Тор был головной болью для всех Асов. Несмышленый наследник Одина норовил везде сунуть свой нос, что очень мешало богам и создавало им порой много неприятностей. Конечно, они не сердились на симпатичного, сильного не по годам мальчика, хотя нянчиться и церемониться с ним тоже не были намерены – сами понимаете: в только-только зародившемся мире было много куда более важных занятий. И все же однажды боги разгневались на него, и Тор хорошо помнил тот день. Когда он, будучи глупым юнцом, сбежал от матери, наврав что-то стоящему на страже радужного моста, тогда еще немного рассеянному, Хеймдаллю, практически достиг Йотунхейма, упиваясь своим самодовольством и желанием проверить свою силу, как был настигнут орлами и волками Одина, которые чудом спасли наследника от неминуемой гибели, и как сильно разгневан был Мудрейший. Тор очень хорошо помнил этот день. Но вот что странно – он совсем не помнил тот день, когда в Асгарде появился Локи. Он словно всегда был, хотя и не приходился родней никому из Асов. И поэтому, по сей день, Громовержец носил в глубине могучего своего сердца затаенную обиду – ведь они с Локи были почти ровесниками, и все же этот невыносимый хулиган имел честь называться побратимом Одина, был словно на равных с Перворожденными богами, в то время как Тор всегда оставался в их памяти непослушным мальчишкой. Такие мысли, серые, как грозовые тучи, но, в отличие от них, неподвластные воле Тора, одолевали Громовержца. Он подгонял своих козлов, а солнце уже клонилось к закату. Зрелище было великолепное. Словно одна из полос радужного моста растянулась на мили и мили и накрыла Митгард, мягкий оранжевый свет разливался по миру, отражался от вечных снегов на вершинах гор и неспокойной водной глади. Играл он и на волосах Локи, и они, обычно тусклого медного цвета, сейчас навеяли бы возможному наблюдателю мысли о зареве пожара. Бог огня плотнее запахнул свой тяжелый меховой плащ, раздраженно цокнул языком. В отличие от Тора, он терпеть не мог тот грохот, который производили волшебные козлы и колесница бога грома. Его вообще доводила до белого каления помпезность и самодовольство Тора, ведь его собственное самодовольство не нуждалось в обрамлении из громогласности. И все же Локи раз за разом отправлялся в путешествия вместе с сыном своего побратима. Он не знал, кто из них старше, да и никто не знал – разве что, наверное, Один, да Норны, а яблоки Идун еще сильнее сглаживали небольшое различие в возрасте (небольшое, конечно, не по меркам человеческим). Локи много думал над их с Тором взаимоотношениями, но его сильным качеством никогда не была способность к самобичеванию, и Локи не осознавал, что в их постоянных стычках виноват не только вспыльчивый Громовержец. Не осознавал он и того, что своим ехидством и хвастовством он только подогревал тот огонь, посеянной еще в детстве, неосознанной зависти, затаенной обиды на того, кто сумел стать советником и другом отца. На того, кто превосходил мудростью (львиную долю которой вернее было бы назвать изворотливостью) его, наследника Одина. Зато Локи очень ясно осознавал, что из них двоих именно он, бог огня, будет славным правителем для Асгарда – мудрым и находчивым. «Тор сгубит нас всех, со своим-то характером! Ему только дай повод, и тут же хватается за Мьелльнир» - горячился Локи, высказывая свои соображения одной из своих любовниц-великанш. Помнится, она была слишком глупа, чтобы понимать смысл сказанного Локи, но достаточно очарована красавцем-Асом, чтобы слушать его хвастовство. «И все же я снова с ним» - подумал Локи. Он разглядывал широкую спину Тора, его перекатывающиеся под курткой могучие мускулы вызывали странные чувства и желания, природу которых Локи не понимал. Он полагал, что ему нравится разглядывать Тора, как нравится разглядывать любой динамичный объект, любое красивое создание. А Тор - он был красив. Осанистый и статный, со страстным взглядом светлых глаз, он был особенно прекрасен в битве. Локи любил смотреть на Тора, как любил он смотреть на огонь – тихо, неподвижно, немного лениво наблюдать, осознавая и наслаждаясь могуществом того, что может оказаться сильнее, и потому вызывает у особ созерцательных желание быть рядом. Когда Суль скрылась за горизонтом, холод стал совсем невыносим, и Локи завернулся в свой плащ так, что торчал только кончик носа. Пронзительный ветер звенел в ушах, трепал волосы, от него невероятно слезились глаза, и Локи предпочел их закрыть, и, чуть пригревшись, уже начал было дремать, но вскоре проснулся от внезапной тишины. Он открыл глаза и огляделся. Они были на прогалине. Вокруг живыми стенами стоял лес, темный и тихо шелестящий, словно переговаривающийся. Тогда леса были еще молодые, глуповатые и от этого скромные, и деревья только тихо шептались между собой, завидев богов и зардевшись от оказанной им чести. На краю прогалины стояла изба, и хозяин ее был, видимо, настолько беден, что не утеплил ее даже торфом. - Ты спишь? – Тор спрыгнул на землю, которая от этого вздрогнула, и погладил по голове Тангриснира. Или Таннгньостра – Локи не находил нужным различать их. От тел козлов валил пар, они устало топтались на месте. Тор сочувственно гладил своих верных помощников, пока хозяин избы спешил к ним навстречу. Окна дома светились уютно и слабо. - Уже нет. Хочешь здесь переночевать? - Ну да. Локи зябко повел плечами и неуклюже вылез из колесницы – ноги отказывались служить после нескольких часов бездействия. Заметив это, Тор подошел и неловко взял Лофта под локоть, чтобы помочь ему. Тот вздрогнул от прикосновения сильной руки, словно все его осязание сосредоточилось на том месте, где их тела соприкасались. На какой-то миг его обогрело непривычное чувство защищенности, и что-то внутри требовало продлить это ощущение как можно дольше, но уже через секунду Локи пришел в себя и высвободился из рук Аса. -Я тебе что, женщина? Сам дойду. Тор смущенно пожал плечами и поспешил обернуться к хозяину ветхого жилища. Скрестив руки на груди, старик поклонился гостям. Он был высокого роста, широкоплеч, с густою седоватой бородой, в охотничьей куртке грубой выделки, и взгляд его был теплым и участливым. Тор и Локи, как того требовали обычаи, поклонились в ответ. - Хозяин, дай приют путникам, и милость богов не обойдет тебя, - Тор просто старался быть вежлив, но старик, кажется, догадался, кто перед ним. - Буду рад приютить вас, но, боюсь, я не смогу предложить вам никакого угощения – мы сами-то несколько дней в рот не брали ни крошки. - Об этом не беспокойся, - усмехнулся Тор. Хозяин просветлел лицом и крикнул веселым голосом стоящим на крыльце девушке и юноше: - Тьяльви, Рёсква! Хватит глаза пялить, принесите-ка дров, согрейте воды и дайте гостям умыться! Не прошло и часа, как все уже сидели в бедной небольшой избушке. Тор с напускным безразличием разделывал туши козлов, а бедняки разглядывали его во все глаза, довольные, что наконец-то наедятся до отвала. Бог огня не в силах был присутствовать при этом самолюбовании, и поэтому ушел в дальнюю часть хижины, где за небольшим ограждением находились кровати жильцов, и, повалившись на одну из них, уставился в потолок. Только иногда он презрительно и раздраженно фыркал, слушая, как Тор хвалится своими козлами и велит, чтобы никто не прикасался к костям. Он сам не понимал, почему его иногда так раздражает Тор. И думал о том, почему от его прикосновений в груди словно встает ком. Его злила сама мысль о том, что кто-то может заставлять его, сына Лофта, чувствовать подобное. Локи лежал и злился с каждой минутой все больше, и тут ему в голову пришла просто замечательная идея. «И в тишине смогу побыть, и с Тора это собьет спесь, а то еще лопнет от напыщенности» Твердо вознамерившись убить двух птиц одним камнем, Локи во время ужина шепнул хозяйскому сыну: - А кости-то вкуснее всего. Тот прекратил жевать кусок козлятины и взглянул на Локи из-под густой пшеничной челки. - Вы думаете, мастер? - Уж поверь мне, - хмыкнул Локи. Хозяева уложили гостей на свои кровати, и, не слушая возражений Тора, улеглись спать на лавках, погасив лучину и пожелав гостям хорошо отдохнуть. Тор уснул в тот момент, как голова его коснулась подушки, а Локи ворочался, терзаемый осознанием того, что Громовержец занимает непозволительное большинство его мыслей. Но усталость давала о себе знать и, отвернувшись к стене, чтобы не видеть сына Одина, бог огня наконец уснул. Утром он проснулся от ругани и шума, но впервые они не раздражали его, а вызывали довольную ухмылку, ведь Локи понял, что все прошло точь-в-точь так, как он задумал: ночью Тьяльви расковырял ножом кости козлов и выел весь вкусный костный мозг. Тор, разгневанный на такое безрассудное непослушание, уже схватился было за свой молот, но бедняки заумоляли и заплакали, предлагая Громовержцу забрать все их жалкое имущество, но только не губить. Разумеется, Тор, увидев слезы этих простецов, пожалел их и опустил молот. Сговорились на том, что боги оставят козлов хозяину, а сами продолжат путь пешком, но в наказание Тьяльви пойдет вместе с ними. Подумав, Тор решил, что не лишней будет и компания Рёсквы. Локи был очень доволен. За день они проделали большой путь, и молодой быстроногий Тьяльви очень старался подластиться к новому господину и угодить ему, и даже вызвался нести его и Локи поклажу. Когда на небо вышел Мани, путники набрели на огромную постройку, невесть откуда взявшуюся посреди леса. Ветхая, но просторная и теплая, она, хоть и показалась богам и их слугам несколько странной – ведь имела всего три стены – все же выглядела гостеприимно, и все быстро устроились на ночлег. Брат с сестрой легли в дальнем углу, Тор же решил устроиться поближе ко входу. - Вдруг явится хозяин или какой-нибудь великан. Встречу его, как подобает… - объяснил он Локи. - Какой хозяин может быть у этой рухляди? – сварливо отвечал тот, - да и даже если он явится, пока ты будешь спать, он тебя во сне и прирежет. Об этом ты не подумал? - Тогда давай спать по очереди. Их глаза встретились, и Тор поспешно и, кажется, смущенно отвел взгляд. Быстро отвернулся, сделав вид, что заметил что-то в ночи. - Ты чего? – ехидно спросил Локи, хотя он прекрасно понял, в чем дело. Понял и с трудом сдерживался, чтобы ни в коем случае не выдать своей радости. Только хитрые зеленые глаза заблестели ярче в полумраке, но Тор избегал их притягательного взгляда. - Смотрю, - надо отдать Тору должное, голос его не дрогнул. Он встал на пороге и глядел на небо. Было безоблачно, и оно казалось невероятно близким из-за ярких звезд. - Локи, а ты знаешь, что это, почему они светятся? - Неужели Один не рассказывал тебе? – Локи ухмыльнулся. Подошел к Громовержцу и встал рядом, скрестив на груди руки. - Раз Мудрейший не счел нужным объяснять своему первенцу основы мироздания, то и мне не следует этого делать. Все же, это не такие уж простые вещи… - Яд с языка не капает? – нахмурился Тор, но по голосу было неясно, действительно ли он оскорбился. Радостное возбуждение Локи от озарившей его догадки уже прошло, и теперь он забавлялся смущением Тора, совсем забыв о сдержанности, которая скрывала его маленькую тайну как от него самого, так и от Громовержца… - Хочешь, проверь, - с этими словами Локи взял Тора за плечи и развернул лицом к себе. Теперь бог грома уже не мог отвести взгляд – Локи был слишком близко. Лофт был почти на голову ниже, но смотрел дерзко и насмешливо. Он приблизил свое красивое лицо, которое не портила даже эта рыжая козлиная бородка, к лицу Тора, и прошептал ему в самые губы: - Только не отравись, дорогой наследник Асгарда. Тор замер, растерянный, сейчас он казался себе очень глупым и беспомощным рядом с этим невыносимым хитрецом. Он чувствовал теплое дыхание бога огня на своих губах, и это ощущение было совершенно головокружительным – как полет в оперении Фрейи, как мгновения перед битвой, как… А Локи понял, что игра зашла слишком далеко, когда ощутил невыносимое желание коснуться губ Тора. Было безветренно и тихо. Но не в его правилах было отступать, когда задумал над кем-то поиздеваться. И Локи, ощущая себя, как ловец жемчуга перед прыжком в воду, закрыл глаза и прижался губами к губам Тора. Тот податливо приоткрыл рот, но Локи, лишь быстро проведя языком по его деснам, отстранился, сам испугавшись того, что сделал. Поцелуй вышел влажным и каким-то скомканным, и Локи уже хотел было спросить, чтобы прервать это тянувшееся, казалось, целое столетие молчание: «Ну что, не отравился?». Но не успел. Внезапно земля словно подбросила их, затряслась, будто они находились на спине гигантского животного, бьющегося в агонии. Обоих охватил ужас, но позднее, вспоминая об этом, каждый радовался, что эти неловкие мгновения были прерваны. - Что происходит?! – спросил Тор, ни к кому, конечно, не обращаясь. Они быстро вошли обратно в постройку, где сонные и испуганные брат с сестрой уже не чаяли увидеть своих спутников, думая, что с ними приключилось что-то страшное. - Что случилось, господин? – голос Тьяльви сорвался, резанул слух. - Не знаю. Спрячьтесь где-нибудь. - Здесь есть какая-то кладовая! – указала наблюдательная Рёсква, и все устремились туда, спотыкаясь на уходящем из-под ног полу, забились в крошечное помещение, душное и пахнущее тряпьем. Тор встал у входа в кладовую, сжимая Мьелльнир обеими руками. Локи сполз по стене на пол, ноги его дрожали. Он нервно сглотнул и поглядел на Тора, который, не оборачиваясь, смотрел на вход в их негостеприимное пристанище. Раздался ужасный шум, словно груда камней обрушилась разом со всех гор Исландии. Тьяльви прижал к себе сестру. До рассвета сидели они так, выжидая, когда же прекратится этот ужас, иногда проваливались в забытье – все, кроме Тора. Как только рассвело, Тор надел Пояс Силы. - Пойду, погляжу, что там, - хрипло произнес он. - Безумец! – сорвалось с губ Локи прежде, чем он успел понять, как могут быть истолкованы его слова, - откуда ты знаешь, что там?! Тор обернулся и задумчиво взглянул на потрепанного бога огня. Тот выглядел напуганным, и Тор внезапно понял, что желает лишь одного – никогда больше не видеть это прекрасное лицо искаженным страхом, никогда не подвергать опасности этого надоедливого язву. - Не сидеть же тут целую вечность. Тор вышел прочь, солнечный свет, пробивающийся сквозь затянувшееся сероватыми тучами утреннее небо, приободрил его, Громовержец вдохнул полной грудью прохладный воздух и огляделся. То, что он увидел, в какой-то степени успокоило его. «Всего лишь великан! Бывалое дело» Великан был огромен и безобразен, грязен, с уродливым лицом. Словно очень неумелый мастер вытачивал его из огромного валуна, при этом плохо представляя, как лицо вообще должно выглядеть. Волосы их нежданного гостя были спутаны и напоминали вываленную на берег кучу тины и веток. Великан спал, и его храп, как быстро понял Тор, был именно тем громким звуком, что напугал путников ночью. Тор сделал лишь шаг навстречу гостю, как тот открыл глаза – они были цвета мутной воды, опухшие, один немного больше, чем другой, что только придавало и без того неправильному лицу уродства. Тор на миг потерял дар речи. Многое видал он в Йотунхейме, но таких огромных, безобразных и громких великанов ему еще не доводилось побеждать. - Кто ты и почему пугаешь моих спутников? Я, Тор, сын Одина, именем Асгарда приказываю тебе назвать себя! – звучный и уверенный голос Тора вселил смелость в сердца его спутников, и те осторожно вышли из укрытия. На лице великана отразилось подобие ухмылки, но вид его отнюдь не стал дружелюбнее – скорее наоборот. - Придержи коней, Тор, сын Одина, - раздался похожий на треск ломаемого ветром дерева голос, - Это я должен спрашивать, кто вы такие и почему уволокли мою рукавицу! Тор быстро оглянулся, чтобы не упускать надолго великана из виду, и только сейчас понял, что их пристанищем была огромная, грубо сшитая рукавица из неизвестной и очень жесткой кожи. - Называют меня Скрюмиром, - продолжал скрипучий утробный голос, и говор мало походил на тот благозвучный вариант Всеобщего языка, на котором говорили в Асгарде, - да опусти же ты оружие, маленький герой, я не собираюсь причинять вам вред! Подобие смеха, напоминающее шум оползня. Локи с опаской глядел на Скрюмира, хотя уже примерно понял, что великан из себя представляет. Говорил он на Утгардском диалекте, о котором Локи когда-то читал. Тор, однако, не выглядел таким уверенным. - Если бы он хотел убить нас, то давно сделал бы это, - произнес Локи негромко, но так, чтобы Тор услышал его, - опусти молот и успокойся. - Рыжий верно говорит, - кивнул огромной головой-глыбой Скрюмир, услышав его слова, - расскажи же мне, какова цель твоего путешествия, и я рад буду составить тебе компанию, доблестный Тор. Тор ответил, что направляется в Утгард испытать свою силу, и что он был бы не прочь иметь такого попутчика. Представил своих спутников, но Скрюмир не удостоил их даже взглядом, чем весьма оскорбил Локи, но тот сдержался, понимая, что преимущество явно не на их с Тором стороне. После завтрака Скрюмир предложил – возможно, в знак примирения – положить в свою котомку вещи Тора и его спутников, те согласились, и не пожалели об этом до самого вечера – ведь за тот день они и без поклажи выбивались из сил, с трудом поспевая за великаном. - Заночуем здесь, - объявил Скрюмир после заката, скидывая огромную котомку с плеча и укладываясь под огромным дубом, - отсюда до Утгарда уже рукой подать, мы проделали большой путь. И я утомился, поэтому, пожалуй, лягу спать без ужина. С этими словами он положил голову на свои каменные лапищи и мгновенно уснул, и храп его напугал сидящих на дубе птиц, которые с криками взвились в вечернее небо. - Умираю с голоду, - проворчал Тор, - и зачем он только нам сдался? Чем я думал? - Зато он покажет нам дорогу в Утгард, - тихо отвечал Локи, с опаской поглядывая на нового спутника, - прекрати жаловаться и доставай свою поклажу, не ты один проголодался. Они подошли к огромной котомке, и Тор взялся за толстые, как березовые стволы, веревки, но не смог развязать их. И что бы он ни делал, как бы ни брался за шнуры, все было напрасно. Приунывшие спутники его сидели поодаль, наблюдая за Громовержцем и тщетными его усилиями, от которых он злился с каждой минутой все больше. Ведь никогда еще не доводилось Тору сталкиваться с узлом или ремнем, который не удавалось развязать и ослабить. Локи со вздохом поднялся с места, подошел к нему и тронул за плечо: - Пошли уже спать. Тор обернулся, в глазах его была такая ярость, что бог огня невольно отпрянул, испуганный такой силой. Но в то же время что-то сладко и уже привычно сжало в груди от осознания того, что Тор мог бы сделать с ним, Локи, все что угодно, если бы захотел. Все, что угодно… - Ну уж нет! – прохрипел тот, уставший и злой, - пусть немедленно развязывает свой проклятый узел! И Тор, схватив Мьелльнир, со всего размаху, со всей свой силы, ударил Скрюмера по голове – там, где у человека находился бы висок. Тот поморщился слегка, приоткрыл один глаз и пророкотал на своем, отвратительном уху, говоре: - Что это, листья, что ли, падают с этого дуба? Тор, чего с тобой? Отужинали уже, надеюсь? Спать ложитесь, спозаранку выходить будем… - Д-да, - ошарашенный и смятенный, пробормотал Тор, - уже ложимся. Доброй ночи. Все смирились с тем, что спать придется с пустыми животами, и устроились под другим деревом, подальше от своего попутчика. Тор прислонился к стволу векового дуба, Локи устроился рядом, кутаясь в свой плащ от ветра. Тор, тяжело дыша и ругаясь себе под нос, наоборот, стянул куртку – его грела ярость. - Хочешь, можешь на нее лечь, - небрежно бросил он. Локи внимательно глядел на него, и осознавал, что, даже несмотря на свое поражение, Тор не стал в его глазах ни на толику слабее. Вслух он этого, конечно, говорить не стал, только прикрыл глаза и устало протянул: - Успокойся ты, не каждый день Воскресенье. Спи, наконец. Локи уснул, но, засыпая, изо всех сил старался, чтобы его голова не склонилась на плечо Тора – как сильно бы этого ни хотелось втайне обоим. Уснули и их молодые помощники, однако Тор не мог спать. Его вообще злил любой шум, в котором он не участвовал и который не производил, а храп Скрюмира составлял достойную конкуренцию грохоту Торовой громовой колесницы. Но тщетно Громовержец нанес великану еще один удар – тот лишь пробормотал что-то про падающие желуди и, перевернувшись на другой бок, так, что земля задрожала, захрапел еще громче. Перед рассветом Тор не сдержался в третий раз, и снова на голову Скрюмира опустился славный Мьелльнир. Но великан, проснувшись, посетовал на надоедливых птиц и сказал Тору, развязывая свою котомку для завтрака: - Если для вас даже я немалого росту, то в Утгард вам и носа совать не следует. Поворачивайте лучше домой, пока кости целы, вот вам мой совет. - Асы не сворачивают с намеченной дороги, - гордо вскинулся Тор. - Тогда путь ваш лежит на восток. Дальше я с вами не пойду – у меня дела в горах, что на севере. Ну, бывайте. И Скрюмир, посмеиваясь себе под нос, вернул Тору его вещи и, взвалив на плечи огромный свой мешок, тяжело затопал по дороге и вскоре скрылся из виду. Около полудня пришли они в город, и размеры его подействовали на всех угнетающе. Тьяльви и Рёсква не говорили ни слова, но Тор знал, что в сердцах их кроется уже сомнение в могуществе Одинова сына. Но даже не это его беспокоило, подавляло, выбивало из колеи. В конце концов, власть предержащих редко заботят мнения их подчиненных. Сейчас все его мысли касались Локи. Только сейчас, отделавшись, наконец, от Скрюмира, Тор как следует задумался о том безумной мгновении, что предшествовало его появлению. Снова и снова прокручивал он его в своей памяти. Вот Локи подходит, кладет свои жилистые руки ему на плечи, прижимается непозволительно близко. Вот целует своими горячими губами, дерзко и быстро, что буквально парализует все чувства, кроме бешеного восторга, похожего на стремительный горный поток. Тор знал, что, даже если это никогда не повторится, он и за целую вечность не забудет этот неловкий и невыносимо желанный поцелуй. Локи не болтал, не хвастался, как обычно, и даже не глядел в сторону Громовержца – шагал себе и погружен был в свои мысли, иногда только почесывая в задумчивости бороду. Никто из них сейчас не горел такой уж решимостью предстать перед Утгарда-Локи, но все же, как верно заметил Тор, непозволительно Асам поворачивать назад, когда половина пути уже пройдена. Именно поэтому о событиях, произошедших в далеком Утгарде, и по сей день повествуют предания, рассказанные мудрейшим из конунгов, великим Гюльви. Рассказывают о поражении, которое потерпел хитрейший из обманщиков, Локи, в игре с всепожирающем пламенем. О том стыде перед господином, который, проиграв свое сражение, испытал верный помощник Тора Тьяльви, напрасно хвалившийся своими быстрыми ногами. Но всего печальнее слушать о поражениях, которые потерпел Тор, сын Одина, ведь каждое из них счел он оскорблением. И до сих пор, несмотря на то, что нельзя объять необъятное, по ясному лицу Тора пробегает тень, когда вспоминает он о трех играх, что проиграл, пусть даже достойно. - Ну что же, Ас Тор, видно, пора кончать борьбу, - мягко промолвил Утгарда-Локи, когда Тор, удерживаемый сгорбленной старухой, задыхающийся, с дрожащими от напряжения мышцами, упал на одно колено под возбужденные крики собравшихся зевак. Тор, мрачнее самой мрачной из своих туч, поднялся на ноги, откинул со лба волосы, и, не в силах смотреть в глаза ни одному из своих спутников, молча выслушивал доброжелательное приглашение конунга быть его гостями и расположиться в самых лучших комнатах дворца. Локи смотрел на Громовержца, и почти незнакомое прежде чувство – участие – вдруг шевельнулось в его сердце, но Локи задавил его, затоптал в себе, словно боясь, что любое тепло сделает невыносимым пламени, терзавшие его душу. Ужин был превосходен, но Тор ел мало, словно чахоточный, в разговорах почти не участвовал и после окончания трапезы, когда все уже собрались укладываться спать, вдруг пропал. - Где же господин Тор? – беспокоился Тьяльви, - непременно нужно его отыскать! - Здесь никто не причинит ему вреда, - успокоил юношу Утгарда-Локи, - твоему господину нужно побыть наедине со своими мыслями, его душе была нанесена глубокая рана, которая заживет еще нескоро. Но когда он залечит ее… Конунг вдруг бросил взгляд на Локи, и тот быстро отвел глаза, злясь на то, что этот мудрый человек понимает слишком многое. - …Когда он залечит ее, душа его станет только сильнее. Так сломанная кость, когда срастется, становится только крепче. Помощнику Тора очень понравился Утгарда-Локи – он был мудр, и, даже посмеиваясь над проигрышами гостей, оставался к ним добр. Их, как и обещал конунг, проводили в самые лучшие покои во дворце. Обычаи велели укладывать прислугу в одной комнате с господами, но помещение было настолько огромным, что хозяева воспользовались его размерами и отделили спальные места Рёсквы и Тьяльви перегородкой – ширмой с необычным орнаментом. Тьяльви долго разглядывал диковинных птиц, изображенных на плотной ткани, удивляясь тому, как можно создать такую красоту. Подозревал он, что тут не обошлось без каких-то чудес, но юноша слишком устал, чтобы долго думать об этом. Несмотря на огромные размеры комнаты, она была хорошо натоплена – камин располагался напротив кроватей господ. Брат с сестрой, умывшись водой из оставленного для них кувшина, быстро разделись и легли в свои постели, не уставая радоваться свалившемуся на них приключению, и уснули с довольными улыбками, ведь они были сыты и лежали в теплых постелях, удобных и таких прекрасных, что даже не верилось, что их делали люди. Локи, напротив, несмотря на невероятную усталость, долго не мог заставить себя лечь в постель. Он бродил взад-вперед по огромной комнате, разглядывая искусно сделанную мебель. Массивный стол красного дерева, с витиеватыми орнаментами, напоминавшими иллюстрации из книг о каких-то далеких странах, где и зимой не бывает снега. Два огромных сундука, украшения на которых могли быть, пожалуй, даже ценнее, чем их содержимое – богатые инкрустации из слоновой кости и драгоценных камней заворожили бы любого из смертных, вызывая самые гнусные мысли, но богам не свойственно златолюбие. Поэтому Локи просто любовался изящными произведениями неизвестных ему искусных мастеров, ощупывал выпуклые узоры. Он словно был околдован, эти великолепные предметы отвлекали его ненадолго, но мысль Лофта все равно то и дело возвращалась к Тору. Где же он? Почему до сих пор не вернулся? Приготовленные для них с Тором кровати стояли рядом, разделенные одним только из сундуков. Роскошные, огромные, на каждой поместилось бы три или даже четыре человека, кровати богато и со вкусом украшенные - таких не видели и в Асгарде. На каждой было по несколько шелковых подушек – хозяин явно питал слабость к Востоку. Резные балки, поддерживающие тяжелые балдахины, сложнейшие узоры из слоновой кости и золота нравились любому, кто имел хотя бы смутное представление о том, что красиво, а что безобразно. Было натоплено и душно, от чего невыносимо слипались глаза. Сразу давало о себе знать выпитое за ужином вино, голова приятно кружилась, клонило в сон. Локи взмахом руки сделал слабее огонь в камине, умылся, разделся, кинул запылившуюся одежду на крышку сундука. Облюбовал одну из кроватей и лег. Долго лежал на спине, тупо глядя на натянутую над кроватью ткань, думая о многом и ни о чем и слушая приятнейший уху звук – треск поленьев в очаге, которые не смели даже подумать о том, чтобы погаснуть, пока здесь находился бог огня. Он не заметил, как уснул. Проснулся, как от толчка, открыл глаза, и ему показалось, что он и закрывал-то их всего на минуту, как вдруг понял, что в комнате он уже не один. Локи тихо перевернулся на другой бок и увидел Тора. Он пришел уже, видимо, довольно давно и сейчас тоже готовился ко сну. Локи лежал, не шевелясь, наслаждаясь осознанием того, что Тор не знает, что за ним наблюдают. Отсветы огня играли на его обнаженном теле, и Локи усилием воли сделал их чуть ярче. Тор умыл лицо, расчесал мокрыми руками длинные свои волосы. Капли воды срывались с его чуть заросшего рыжеватой щетиной лица, капали на грудь. Локи судорожно стиснул пальцами простыни, разглядывая это прекрасное тело. Его собственное все напряглось, внизу живота вдруг сладко потянуло, и он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Слишком громко. Тор обернулся, их глаза встретились. - Чего не спишь? – спросил, наконец, Тор вполголоса, просто чтобы прервать это странное, затянувшееся молчание, в котором каждый думал о самом своем сокровенном. - Уснешь тут, когда ты ходишь туда-сюда. Где ты шатался? Тьяльви мне всю плешь проел, где, мол, хозяин, - с нарочитой безучастностью ответил Локи. Помолчали. Тор промывал ссадины на руках, Лофт продолжал рассеяно наблюдать за ним. - Знаешь, не могу смириться с тем, что меня одолели, - вдруг произнес Тор. - Нечего быть таким самоуверенным, - фыркнул бог огня, приподнимаясь на локте, - Не все же тебе быть сильнее всех… Хотя, честно говоря, я подозреваю тут какую-то хитрость, - продолжал он, - но все равно, я удивлен. Действительно странно, что ты, с такими-то мускулами, и вдруг проиграл. Локи совсем не хотел говорить последнего, слова сами сорвались с его языка, и он отчаянно выругался про себя. Тор внимательно посмотрел на него, но, казалось, был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить скрытое восхищение в голосе Локи. - Все болит так, будто неделю подряд дрался с великанами, - с досадой и усталостью пожаловался Тор, усаживаясь на кровать, - даже на этих перинах не усну. В полумраке все совсем иначе. Все словно бы не так реально. Словно во сне, где можно говорить все, что угодно, делать все, что угодно. Локи ощутил вдруг странную нереальность происходящего, и, позабыв обо всем, тихо произнес: - Сейчас посмотрим, что можно сделать. Откинул одеяло, подошел к Тору, который неотрывно следил за ним, сел, поджав под себя ноги, за его спиной. Опустил руки на его плечи, начал мягко разминать их, шепча тихонько, на грани слышимости, старые целительские заклинания, которые существовали еще до сотворения мира. Слишком изящные для мужчины пальцы Локи скользили по спине и рукам Тора, которому казалось, что никогда еще ничьи прикосновения не были столь желанны. И не только потому, что они снимали боль и усталость. У Локи немного дрожали руки, несколько раз он сбивался, и, радуясь, что Тор не знаком с магическими заклинаниями, начинал читать заново. Он прикрыл глаза, вдыхая запах волос Тора и слушая его дыхание, и простые эти вещи заставляли его пульс учащаться. Это было в какой-то степени унизительно, но Локи было уже все равно. Он заставил замолчать чувство гордости, свою дерзость, холодность, ехидство, позволил сладостному вожделению наполнить тело. Это мало напоминало то, что испытывал Локи к женщинам. То вообще не было похоже на страсть, что мужчина испытывает при виде прекрасной женщины, совсем нет. То было невыносимое желание стать как можно ближе, желание, наполняющее все существо, желание подчиниться чужой воле, желание испытать на себе всю силу этого идеального тела. - Тебе лучше? – хрипло спросил Локи, не узнавая свой дрожащий от вожделения голос и чуть передвигаясь так, чтобы видеть лицо Тора. Взгляд того казался слегка затуманенным, он ничего не отвечал, и Локи, опустив глаза, усмехнулся увиденному. - Думаю, здесь я тоже смогу кое-что сделать… Он медленно обхватил пальцами член Тора, заставив того судорожно вздохнуть. Начал поглаживать, глядя в лицо бога грома, сейчас искаженное почти болезненной гримасой. Его сводил с ума этот взгляд. А Тор смотрел на губы Локи и его шею, и, наконец, не выдержав больше этой сладостной пытки, потянулся к нему, впился пересохшими губами в его губы, притянул к себе за затылок, на этот раз не позволяя отстраниться, крадя поцелуй. Локи все еще продолжал ласкать его член, когда они, тяжело дыша, оторвались друг от друга. Он сомневался лишь мгновение, а затем, опустив голову, начал помогать своей руке ртом. Странное ощущение. Словно сам добровольно признаешь себя слабым, униженным, но Локи не хотел останавливаться. Ощущая каждую вздувшуюся венку, водил губами и языком по возбужденному его члену, а потом, не отрываясь, поднял глаза. И Тор готов был поклясться, что этот взгляд, снизу вверх, но при этом все такой же нагловатый, был самым возбуждающим, что видел он в своей жизни. Он намотал на руку длинные рыжие волосы бога огня, чтобы они не закрывали его лицо, а Локи словно специально смотрел на него, продолжая работать ловким языком. - Л-Локи…Я, я сейчас… Но в планы Локи не входило заканчивать все так быстро. Он провел языком по головке члена в последний раз, и выпрямился, облизывая покрасневшие губы. Тор, по-прежнему держа его за волосы, притянул наглеца к себе, опустился на кровать, их члены терлись друг о друга, заставляя обоих стонать сквозь жадные, влажные, грубоватые поцелуи. Тор подмял Лофта под себя, оторвался от его губ, начал покрывать поцелуями его шею, заставляя бога огня вздрагивать под ним, вырывая из его груди тихие стоны. Тору было мало этого. Ему хотелось, чтобы Локи извивался, чтобы кричал его имя, хотелось войти уже в него, излиться внутрь этого красивого тела. Он резко, немного слишком поспешно, слишком грубовато перевернул Локи на живот, но тому было все равно, он и не хотел, не вынес бы, если бы с ним обращались нежно, он не смог бы принять такого отношения. Локи прогнулся в пояснице, обернулся к Тору, словно подбадривая. - Ну же, - прошипел он. - Я боюсь, что сделаю больно, - хрипло, испуганно, - подожди. Облизнул пальцы и осторожно вставил сначала один, потом еще два, разминая узкое отверстие, а затем помог себе языком, заставляя Локи выгибаться по-кошачьи от удовольствия. А потом понял, что больше не сможет вынести ни секунды и, стиснув руками узкие бедра Локи, вошел в него. Сначала не полностью, опасаясь причинить боль, но тот сам прижимался теснее, и Тор совершенно потерял голову. А Локи забыл уже о том, что должен быть горд и холоден, о том, как он сейчас выглядит, растрепанный, с покрытым испариной лицом. Он вцепился зубами в подушку, рыча и постанывая от боли вперемешку с наслаждением, чувствуя, как обдирает в кровь колени и локти. Тор сжимал его слишком сильно, оставляя на коже синяки, и Локи, схватив его руку, заставил Тора обхватить его член. Тот понял, начал неловко, неумело гладить. Локи не знал, сколько прошло времени, но вдруг Тор, наклонившись к нему, убрал руку с его члена, взял за подбородок, развернул себе и поцеловал. Быстро и властно, а затем, внезапно вздрогнув, весь как-то обмяк, навалился на Локи, и тот почувствовал, как внутри разливается что-то теплое. Оба упали на кровать. Но Тор замер всего на мгновение, а затем, прижав к себе Локи, крепко, так, что тот чувствовал себя как никогда беспомощно, поцеловал его в шею и ласкал его член рукой до тех пор, пока он не кончил с тихим стоном. Оба тяжело дышали, а затем Локи обернулся. Тор лежал, приоткрыв глаза, выглядел уставшим, но на губах его была улыбка, когда Локи поцеловал их. Сын Одина проснулся от того, что Локи выбирался из его объятий. - Ты чего? – пробормотал он, сонный. - Уже рассвело. Пора возвращаться в Асгард. Голос Локи был абсолютно ровным, таким же, как всегда. Словно это не он стонал вчера имя Тора и умолял двигаться быстрее, глубже… Тор лежал, глядя, как Локи одевается. Разглядывал синяки на его бедрах и шее, ссадины на коленях, и только они убеждали его, что вчерашнее не было сном. - Идем, хватит лежать, - Локи приподнял повыше воротник плаща, чтобы скрыть сине-фиолетовый след на шее. - Идем, - вздохнул Тор, и, выбравшись из-под одеяла, оделся и вышел из комнаты вслед за Локи, не обернувшись на чересчур смятые простыни. Тьяльви и Рёсква уже ждали их во дворе, они поздоровались как ни в чем не бывало и в голове Тора мелькнула надежда, что, может быть, они ничего и не слышали. Все четверо направились к воротам города, вдыхая холодный сухой воздух, напоминающий о том, что зима не за горами. У самых ворот их нагнал Утгарда-Локи. - Вы уже уходите? Позвольте вас проводить. Хорошо ли вы спали? - Да, спасибо, - ровным голосом ответил Локи, слегка поклонившись, - мы решили не беспокоить вас и уйти спозаранку. - Ну что вы, позвольте вас проводить. Конунг вышел с ними за ворота города, и, когда Тор уже протянул руку, чтобы проститься, Утгарда-Локи спросил: - Ну, что думаешь ты о своем путешествии, доблестный Тор? Тор задумался на мгновение, а потом ответил: - Я многое узнал о самом себе, но мне не по душе то, что вы теперь будете считать меня ничтожным человеком. Утграда-Локи усмехнулся в усы, а потом произнес следующие слова: - А теперь позволь мне открыть тебе правду, сын Одина. И объяснил тогда мудрый конунг, какими хитростями удалось ему одолеть Тора и его спутников, и добавил: - Прощай же, и знай, что в другой раз я точно не позволю тебе попасть в мой город, ибо это означало бы великую опасность для моего народа. - Обманщик! – взревел Тор, хватаясь за Мьелльнир, но, не успел он и глазом моргнуть, не то что ударить, как волшебник исчез, словно в воздухе растворился, а с ним и ворота, и весь Утгард. - Где он?! – свирепо спросил Тор, стискивая рукоять молота, - я найду его и убью! Он поплатится за те унижения, которые мы испытали. - Прекрати, Тор, где ты его теперь сыщешь? Давай возвращаться в Асгард, нас, наверное, уже заждались. О тебе и так уже слишком много легенд сложено, смотри, не зазнайся. И Локи, не оборачиваясь, пошел по дороге прочь от того места, где несколько минут назад стоял Утгард. Остальные последовали за ним, а Тор нагнал бога огня, и молча шли они плечом к плечу, лишь иногда переглядываясь со смущенными улыбками. Через несколько дней достигли они Асгарда, но Тор не надолго там задержался - отправился в новое путешествие, биться с Мировым Змеем, но это уже совсем другая история.