* * *
Нового знакомого Сокджина звали Намджун. Ему было двадцать шесть, и он зарабатывал на жизнь аэрографией и крутыми татуировками. Ещё он занимался выжиганием по дереву и все вырученные с продаж деньги тратил на приюты для собак и других бездомных животных. Полгода назад, в возрасте семнадцати лет, погибла на операционном столе его любимая собака — золотистый ретривер по кличке Мони. Мони была прекрасно воспитана, поэтому не прошло и недели со дня знакомства, как Намджун предложил Сокджину помощь в дрессировке отбившегося от рук Тайфуна. — Мы ходили в собачьи ясли, но нас выпроводили оттуда за то, что он затеял драку с щенком немецкого пинчера, — пожаловался Сокджин, когда Намджун, устав хохотать над его розовым пуховиком, повёл их с Тайфуном на пустырь за гаражами. — Цезарь Милано говорит, моя проблема в том, что я не умею быть вожаком стаи. — Цезарь Милано — это парень, который выпроводил тебя с щенячьих курсов? — с искренним интересом в голосе уточнил Намджун. — Цезарь Милано — это известный собачий тренер. У него есть шоу на Animal Planet, все звезды Голливуда у него своих собак воспитывают. — О, да он, по всей видимости, большая шишка, — уважительно протянул Намджун. Сокджин понял, что тот не имеет ни малейшего понятия, кто вообще такой этот Цезарь Милано. Когда они добрались до пустыря, Намджун с энтузиазмом хлопнул в ладоши, потрепал Тайфуна по голове рукой в перчатке, и бодро произнёс: — Ну что ж, покажите мне, что вы умеете. В эту же самую секунду, как назло, Тайфун увидел неподалёку стаю голубей. Те грелись возле канализационного люка и клевали сухари, которые кто-то вынес и оставил им в разорванном целлофановом пакете. Щенок ринулся вперёд, хрипя от сдавливающего горло ошейника и волоча за собой Сокджина, будто спортсмена на водных лыжах. Намджун осел в снег от хохота. — Мне нельзя тебе помогать, раз в стае может быть только один вожак, — объяснил своё бездействие он, когда все голуби разлетелись, и Тайфун согласился вернуться на исходную позицию. Прозвучало так, словно Намджун и самого себя причислил к этой стае. Сокджин так зациклился на этой формулировке, что полностью пропустил всё то, что было сказано ему далее. — … ладно, — улыбнулся Намджун, когда закончил сотрясать воздух советами, которые никто не слушал. — Так какие команды вы уже успели выучить? Сокджин вскинул голову и обнаружил, что они снова стоят неприлично близко друг от друга. От Намджуна пахло каким-то преступно вкусным парфюмом, и ещё он вышел на прогулку в красной шапке крупной вязки, которая отлично контрастировала с его серебряными волосами и поцелованной солнцем кожей. — Сокджин? — красноречивый, смеющийся взгляд Намджуновых глаз дал Сокджину понять, что его витание в облаках не осталось не замеченным. — Может, всё-таки, приступим к делу? Так как Тайфун абсолютно ничего делать не умел, не имело никакого значения, с чего начинать позориться. Сокджин решил шагнуть на путь унижения перед парнем, который ему нравился, с команд «лежать» и «сидеть». — Сидеть, Тайфун! — приказал он максимально твёрдым голосом, проецируя на щенка всю напористую энергию, что наскреб в своём шестидесятипятикилограммовом теле. Спокойно-напористая энергия вышла у него скорее нервозно-напористой, поэтому, вместо того чтобы выполнить команду, Тайфун схватил поводок зубами, зарычал и начал мотать головой с такой амплитудой, что Сокджин перепугался, как бы тот не свернул себе шею. — Тайфун, сидеть! — уже менее уверенно повторил он. — Да оставь ты в покое этот чёртов поводок. — Ты произносишь команду таким тоном, словно изначально уверен, что он её не выполнит, — прокомментировал Намджун, разве что не хихикая от испытываемого веселья. — Конечно. Моей собаке скоро полгода, я не первый день её знаю. На пустыре было очень скользко, поэтому щенку не составило никакого труда обыграть Сокджина в перетягивание каната. Для этого он на мгновение сделал вид, что тянуть ему надоело, а потом дёрнул с утроенной силой, из-за чего Сокджин полетел вперёд, пропахивая снег носом. Когда он поднялся, в бешенстве отплёвываясь, Тайфун, как примерный мальчик, сидел рядом с Намджуном, глядя на него взглядом счастливейшей собаки на свете. Сам Намджун набрал в рот воздуху, раздул щёки и изо всех сил пытался не рассмеяться, чтобы не дай бог никого не обидеть. Сокджин от всей души был благодарен ему за приложенные усилия — гордость его трещала по швам. Команда «лежать» вызвала у щенка приступ зевоты. После третьего «лежать» он огляделся по сторонам в поисках отставших от стаи голубей или хотя бы какой-нибудь завалящей палочки; не нашёл оных и уставился на Сокджина с таким несчастным видом, словно хозяина скучнее и зануднее в природе доселе не существовало. Этому нахалу не требовалось владение корейским, чтобы выразить своей мордой всё, что он думал о Сокджине и методах его тренировок. — Ай-яй-яй, — покачал головой Намджун. — Какой вредный и непослушный мальчик. Он сказал это обыкновенным голосом, без каких-либо обвинительных интонаций, но Тайфун внезапно поджал уши и хвост, виновато опустил голову и нехотя плюхнулся на пузо, свесив из пасти дрожащий алый язык. — Нет, серьёзно? — вскинув руки к небу, возопил Сокджин. Намджун пожал плечами, сам удивлённый такой реакцией. — Чем больше разговариваешь с собакой, тем больше её словарный запас, — сказал он. — Уверен, ты по сотню раз на дню говоришь Тайфуну, что он отвратительно себя ведёт. Присев перед щенком на корточки, Сокджин вытянул руку и постарался как можно увереннее скомандовать тому дать лапу. Тайфун покосился на него, сел и вяло помахал хвостом. — Дай, лапу, Тайфун, — громко повторил Сокджин. Чтобы подсказать псу, какую именно лапу он имеет в виду, он обхватил одну из них обеими руками и попытался оторвать её от земли. Тайфун повернул голову и лизнул его в щеку. Бросив попытки поднять именно эту лапу, Сокджин переключил свой внимание на другую. Затем, внезапно, он вдруг ощутил рывок, поводок выскользнул из его рук, а затылок омыло морозным воздухом — Тайфун сдёрнул с его головы шапку и бросился прочь с такой скоростью, что пилоты истребителей ему бы позавидовали. Намджун прыснул, помог Сокджину подняться на ноги и тщательно оттряхнул его, применяя, на взгляд Сокджина, больше усилий, чем требовалось, в районе его упакованных в тёплые зимние джинсы ягодиц. Вид у него при этом был донельзя невинный, поэтому у Сокджина язык не повернулся в чём-либо его обвинить. Потом Намджун снял с себя шапку и надел её ему на голову. С его губ сорвалось облачко горячего дыхания, когда для того, чтобы сделать это, ему пришлось подойти к Сокджину на совсем уж запредельно близкое расстояние. Сокджин обратил внимание, что у Намджуна на морозе трескаются губы, и задумался над тем, насколько прилично было бы предложить ему свою гигиеническую помаду. Он облизнулся — его собственные губы были превосходно увлажнены. Кадык Намджуна дёрнулся, и парень с мягкой улыбкой отодвинулся на расстояние, соответствующее нормам приличия. «Интересно, — подумал Сокджин, — а может ли быть такое, что Намджун тоже краснеет, но этого не видно из-за его загара?» — Может быть, Тайфун ещё слишком мал для дрессировок? — предположил Намджун, накидывая на свою голову капюшон. — У него, по-моему, одни только игры на уме. — Может быть, — отозвался Сокджин, рассеяно щупая пальцами чужую мягкую шапку. — Попробуй ты. Вдруг Цезарь Милано прав, и дело во мне, а не в собаке? — Вряд ли. Последние твои команды звучали вполне… внушительно. — Очень смешно. Намджун улыбнулся и залихватски ему подмигнул. Сокджин закатил глаза. — Ну хорошо, давай попробуем. В последующие полчаса мелкий предатель Тайфун послушно и старательно выполнял каждую из команд, озвученную Намджуном, причём о существовании некоторых из этих команд, таких, к примеру, как «крутись», «назад» и «кувырок» Сокджин даже не догадывался. Это был заговор. Чистой воды измена. Нож в спину, вероломство, отступничество и подстава. — Ну и в чём твой секрет? — сердито поинтересовался Сокджин, когда ошарашенный Намджун без поводка и приключений довёл их с притихшим щенком до нужной парадной. — Как мне перенимать твои методы, если ты сам не понимаешь, как это у тебя выходит? — Может, тебе просто обыкновенной уверенности в себе не хватает? — Посмотри на меня, в честь чего мне вдруг быть неуверенным в себе? — буркнул Сокджин и тут же отчаянно покраснел от демонстративности своего поведения. Намджун взглянул на него с выражением серьёзной задумчивости на лице. — Даже и представить не могу, в честь чего бы, — без тени улыбки сказал он.* * *
Намджун рассыпался комплиментами. Интересовался его работой и с огромным удовольствием рассказывал о своей. Познакомил его со своими близкими друзьями. Выяснил, почему друзей нет у Сокджина. Поговорил по скайпу с Сокджиновой матерью, поставил на место его старшего брата-гомофоба. Приволок в гараж тепловую пушку и старый кожаный диван, чтобы Сокджин и Тайфун приходили навещать его, когда по расписанию не было клиентов с аэрографией. Научил Сокджина выжигать по дереву. Научил Тайфуна подавать лапу Сокджину. С каждой их встречей Намджун становился всё красивее и сексуальнее. Сокджин обнаружил у него на шее потрясающую родинку, и теперь каждую ночь ему снилось, как он пробует эту родинку на вкус. А потом пробует на вкус все другие родинки на его теле. Во сне они каждый раз перемещались на новые места, и был в этом какой-то элемент таинственности — Сокджин понятия не имел, где его буйное воображение разместит их в следующий раз. Когда Намджун смеялся, Сокджин, в каком бы настроении он ни был, расплывался в ответной улыбке. Когда Намджун был серьёзен или зол, Сокджин впивался ногтями в свои ладони, чтобы удержаться от восторженного писка. Сердитый Намджун — это ещё один эротический сон, который снился ему теперь на регулярной основе. Иногда у сердитого Намджуна во сне находилась родинка на тазовой косточке — после таких джекпотов Сокджин предпочитал денёчек отсидеться дома, чтобы дать своей богатой фантазии немного поутихнуть. Намджун был сильным, уверенным в себе и надёжным. Он никогда не предавался унынию и не позволял хандрить ни друзьям, ни Сокджину. Он обожал Тайфуна, а Тайфун рвался к нему, едва успевал продрать с утра свои любопытные сонные глаза. При встрече Тайфун пытался забраться к Намджуну на руки, а тот смеялся, обхватывал его всеми конечностями, ронял в снег и катал по сугробам. Сокджину тоже хотелось обнять Намджуна, а ещё хотелось подержать его за руку и хотя бы на минутку представить, что он Намджуну тоже нравится. Потому что его симпатия медленно, но верно, перерастала в мучительную влюблённость. Накануне Нового года, спустя месяц со дня их знакомства, Сокджин впервые пришёл к Намджуну в гараж без собаки. Красная дверь гаража была прикрыта, но ему и в голову не пришло, что она могла быть прикрыта не просто так. Слова приветствия замерли у парня на губах, когда, дёрнув дверь, он зашёл внутрь и обнаружил в помещении Намджуна, одетого в одни только полузастёгнутые джинсы. В полном смущении, почти импульсивно, но с откровенным интересом, Сокджин скользнул взглядом по его гладкой, загорелой коже, задержался взглядом на широких плечах, мышцах рук, подкаченной груди и подтянутому, крепкому животу. Тоненькая прямая линия волос исчезала под резинкой серых боксеров. Ещё ниже, в плотную ткань упиралась довольно основательная выпуклость. Просто невероятно, что Сокджин ворвался в его гараж конкретно в этот момент. По всей видимости, вселенная решила провернуть всё таким образом, чтобы гетеросексуальный до мозга костей Намджун решил, будто Сокджин рассматривает его исключительно как объект для возможного сексуального удовлетворения. И с воплями от него сбежал. — Если бы ты зашёл на пару минут пораньше, то стал бы свидетелем того, как я навернулся, пытаясь снять вторую штанину раньше, чем снял первую, — откашлявшись, каким-то не своим голосом произнёс Намджун. — Если хочешь, могу продемонстрировать, как это приблизительно выглядело. — Он сделал вид, что собирается сдёрнуть с себя джинсы, и Сокджин в ужасе шарахнулся к выходу, испытывая невообразимое чувство стыда за то, что так откровенно его разглядывал. Намджун со смехом ринулся следом, в мгновение ока настиг его, развернул и привлёк к себе. То, с какой властной силой он удерживал его в своих руках, опьяняло. Сокджину показалось, что его кровь закипает, по всему его телу пробежал сладкий и мучительный огонь. Грудь Намджуна под ледяной ладонью Сокджина была такой горячей, что практически обжигала. Он чувствовал, как бьётся сердце под его пальцами — происходящее определённо не оставило Намджуна равнодушным. Вот только Сокджин не мог понять, зол тот сейчас был или всё-таки возбуждён. И могло ли действительно быть такое, что его влечение к этому невообразимому человеку всё это время не было безответным? Словно прочитав мысли по его лицу, Намджун тяжело вздохнул и вжался в Сокджина чуть сильнее, позволив тому убедиться, что его догадки насчёт влечения были более чем правдивыми. — Я подозревал, что ты в упор не видишь, как сильно нравишься мне, но то, что ты не догадываешься о том, что меня в принципе привлекают мужчины… — он с досадой покачал головой, хмуро наблюдая, как Сокджин пытается вернуть себе способность дышать и мыслить. Его лицо сейчас по красноте, наверное, могло сравниться с цветом переспелого помидора. — Не припомню, чтобы ты флиртовал или рассказывал мне о своих похождениях, — выдавил тот в ответ. — А раз мы не обсуждали это, откуда мне было знать? — Ты такой красивый, что при первой встрече я чуть с ума не сошёл, — шёпотом признался Намджун, опаляя горячим дыханием Сокджиново ухо. — И такой милый, когда смущаешься, что совершенно невозможно держать себя в руках. Я думал о тебе перед тем, как ты ворвался. Вздрогнув всем телом, Сокджин высвободил дрожащие руки из его железной хватки и опустил их Намджуну на плечи, сжимая пальцы с такой силой, что те побелели. — Вот и не надо, — тихо произнёс он, жутко смущаясь тому, что пытается сказать. — Не надо держать себя в руках. Я имею в виду, ты мог бы просто… Его прервали горячие губы, что смяли его собственные в глубоком, страстном поцелуе. Пальцы Намджуна рванули молнию пуховика и скользнули под вязаный свитер, жадно исследуя его тело. Он вжал Сокджина в дверь гаража, мир вокруг закружился, и внезапно тот обнаружил себя распятым на мягком кожаном диване. Господи, как своевременно тут появился диван. Вряд ли в своём состоянии Сокджин дотерпел бы до дома. — Расскажешь, о чём подумал в тот момент, когда зашёл сюда в самый первый раз? — с хитрой улыбкой поинтересовался Намджун, нарочито медленно расстёгивая его джинсы. Сокджин простонал что-то нечленораздельное и спрятал лицо в изгибе локтя. Намджун рассмеялся и диван прогнулся под тяжестью его веса. — Хорошо, тогда расскажу я.* * *
Питомец Сокджина, корейский джиндо Тайфун, которому на днях исполнился один годик, чинно шёл рядом с хозяином, с любопытством осматриваясь по сторонам. На его шее ярко светился неоновый обруч, который Сокджин заказал на алиэкспрессе, чтобы не терять собаку из виду в тёмное время суток. В пасти Тайфун нёс свою любимую резиновую игрушку. Кожаный ошейник и длинный кожаный поводок последние несколько месяцев пылились у Сокджина на антресолях. Замечательный мастер аэрографии, страстный, лю́бящий парень Ким Намджун сказал как-то, что такого понятия, как «проблемные породы» в мире не существует. Что собаке, как самому преданному другу человека, просто нужно, чтобы её хозяин чувствовал себя в безопасности, был уверен в себе, спокоен и счастлив. И ещё ей хочется доверия, внимания и немножечко общения. У любых полноценных, здоровых отношений, рецепт, в принципе, один. А Цезарь Милано пусть дрессирует звёздных собак в Голливуде.