Один день из жизни Джастина Фоули

Прошу тебя, только себе не лги, Ты пол меня, я пол тебя, но мы не целое. И не друзья, и не враги. Я твой недостаток, ты моя вселенная.

Сегодня День Благодарения. В этот праздник американские семьи устраивают тихие и уютные семейные вечера, готовят индейку и обязательно произносят молитву перед едой, благодаря тем самым отцов-основателей за становление Независимой Америки. На день все забывают о своих разногласиях и жизненных проблемах и просто радуются времени, которое проводят вместе. Семья Клэя Дженсена не была исключением. В семейном альбоме хранились ровно семнадцать фотографий со Дня Благодарения. Шестнадцать однотипных — за столом с индейкой и одна с горнолыжного курорта в Альпах. Клэю на ней было одиннадцать, его пухловатые щеки раскраснелись, и он счастливо улыбался, сжимая в руках лыжные палки. Вот только в этом году Лэйни Дженсен настояла, чтобы Джастин, как новоиспеченный член их семьи, присоединился к столу. Об этом Джастину ещё с утра сообщил Клэй: — Апелляции не принимаются. Если мы этого не сделаем, они нас сожрут, поверь моему опыту, — вытирая голову полотенцем, сказал он. Джастин промычал в подушку что-то невразумительное, но близкое к соглашению. Клэю этого хватило. — В восемь садимся и, Боже, помойся уже наконец. Дождавшись, пока внизу хлопнет дверь машины Клэя, Джастин встал с кровати и, порывшись в своей сумке, закинул в рот три таблетки викодина. Джастин прекрасно понимал, что Клэй разбит на части. Но он не понимал, почему все еще находится рядом с ним. Джастин, как холера, за всю жизнь пронес столько боли, оставляя после себя сломанные судьбы и людей, как будто задетых хвостом кометы Галлея. Мистер Дженсен сказал как-то ему, что им спокойнее, когда он находится рядом с Клэем. Джастин считал это нелогичным. Он — язвительный и разрушенный изнутри мальчик с зависимостью от оксикодона. Присутствие рядом с Клэем должно волновать, а не успокаивать его родителей. Клэй постоянно находится в состоянии, близком к нервному срыву и типа, как будто ему сможет помочь такой, как Джастин. Алекс сказал Джастину, чтобы он просто не парился и принимал все эти новости об усыновлении и все такое, как подарок судьбы. Вот только Джастин не хотел быть снова чертовым эгоистом и лишний раз напрягать других людей, поэтому остался он ради Клэя, а не ради себя. Если бы Клэю это было бы не нужно, Джастин бы уже давно покинул стены Либерти и жил бы в приюте другого округа, ну, или просто бы сбежал, шатаясь по стране. Но Дженсен его попросил. Телефон на тумбочке засверкал вспышкой. На экране высветилось сообщение: «Позвони после встречи, я отвезу тебя домой. — Клэй» О, встречи в центре реабилитации для наркоманов. Джастин обещал ходить на них три раза в неделю, просто для того, чтобы чете Дженсенов было поспокойнее. Жаль, что на этих встречах все только и твердят о том, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. А если утопающий изначально был утопленником? Что тогда? Знаете, почему наркотики никогда не бросают «для себя»? Потому что чертова ломка пробуждает дикий инстинкт самосохранения на уровне «мне хреново, значит нужна доза, иначе будет еще хуже», а переступить через него можно только ради кого-то, когда на кону стоит не только твоя шкура, но и жизнь другого человека. Так же, как когда ты выносишь кого-то из огня и плевать хочешь на то, что мог сгореть сам. Джастин и сам не заметил, как переступил свой инстинкт ради Клэя Дженсена. Который нуждался в друге, в опоре, в НЕМ. Первые две недели были сущим адом, физически выламывало локти и бесконечно тошнило. Как только организм очистился, врач одобрил поддерживающую терапию, выписав рецепт на валиум и викодин. С ними стало проще, Джастин начал потихоньку возвращаться к жизни. И тогда он стал замечать некоторые странные вещи. Клэй смотрел на него так, как будто ждал, что Джастин в любой момент может исчезнуть. С недоверием. Но одновременно в его глазах, как в открытой книге, читалось некое подобие нежности. И боль. Просто Тихий океан боли, со своим чертовым Гольфстримом. И это пугало Фоули. Пугало до дрожи и одновременно манило, как манят фильмы-катастрофы. Джастин ни в чем не был уверен. Не мог быть уверен. Куда ему разбираться в других, когда он до конца и в себе-то разобраться до сих пор не смог? Но смутные подозрения и, блять, давайте начистоту, тонкий лучик надежды, не давали ему покоя. Сломленный Клэй старательно пытался казаться сильным. На деле, между отчаянием и весельем чисто визуально — нет никакой разницы. Но отличить одно от другого, зная Дженсена, Джастину не составило труда. Клэй прятал от друга слезы, как когда-то Джастин прятал от него использованные шприцы. Но в обоих случаях правда рано или поздно всплыла на поверхность. Включенная вода в душе не всегда заглушает рыдания. Джастин сидел тогда с другой стороны двери и чувствовал, как все вокруг рушится, чувствовал свою беспомощность и всю нелепость ситуации. А потом он подумал, какого черта? Миллионы людей в этот момент — прямо, блять, сейчас — умирают, рождаются, целуются, занимаются сексом, танцуют, режут вены, колятся, курят, смеются, плачут, живут. А он сидит как полный еблан и ничего не может сделать? Неужели? — Это я, открой, ублюдок! Он бил в эту дверь секунд десять, пока что она не открылась. За ней стоял Клэй, одетый и абсолютно сухой, за исключением наскоро умытого лица. Джастин даже спрашивать ничего не стал. Он вошел, ногой прикрыв за собой дверь, и обнял Дженсена, прижав его голову к своему плечу. Клэй выл как волк, отбившийся от стаи, а Джастин ненавидел его в этот момент. Ненавидел за то, что он заставлял разрываться изнутри, в желании помочь. В желании сделать, блять, хоть что-то, чтобы он перестал страдать не только снаружи, но и там, в своей больной бошке, чтобы он снова стал старым «всем-привет-я-задрот» Клэем Дженсеном и больше, черт возьми, не занимал ВСЕ пространство в душе Джастина Фоули и не рвал его на части! Успокоился Клэй только тогда, когда Фоули отвел его в кровать, а сам сел на пол рядом, положив голову на самый край одеяла. Дженсен попытался извиниться, но Джастин велел ему заткнуться и спать. Иногда им по очереди надо быть сильными. По очереди надо быть смелыми. И тогда, возможно, наступит чертова гармония. В центр Джастин решил ехать на старом велике Клэя, который он когда-то давно, в прошлой жизни, отбирал у него, пытаясь запугать, чтобы не всплыла правда с кассет Ханны Бейкер. Погода была отличная и вокруг царила атмосфера Дня Благодарения. Только вот отцы-основатели бездушно смотрели на это все откуда-то далеко, с горы Рашмор, и совсем рядом, с зеленых купюр различного номинала. По дороге обратно Клэй рассказывал ему о поездке в Альпы, о Европе и о чем-то ещё, совсем неважном. Джастин слушал и не мог наслушаться. Воспоминания сквозили счастьем, как будто бы дальше и не было всего этого печального дерьма, и это радовало. Они абсолютно два разных человека, которых сплотило то, что обычно заставляет ненавидеть, но тем не менее, где-то в глубине души, Джастин был рад, что все так получилось. Только он никогда бы в этом не признался не только Клэю, но и даже самому себе. Вопреки ожиданиям, ужин с семьей Дженсенов не был таким уж отстойным. Они весело болтали, ели индейку, яблочный пирог, а потом Лэйни с Мэттом ушли в кино, оставив парней убирать на кухне. Складывая тарелки в посудомойку, Джастин краем глаза наблюдал за Клэем, протирающим стол. Человеку нужны друзья. Типа, все мы зачастую уязвимы. И всем нам время от времени хочется поддержки, опереться на родное плечо и разделить с другим как радость, так и горе. Любовь приходит и уходит, жалость пробивается в душе сиюминутными порывами, нежность рушится об асфальт реальной жизни, полной грубости, уважение частенько похоже на раболепство, симпатия разбивается даже после изменения прически ее объекта, верность покупают за биткоины… Вот только дружба, настоящая дружба, остается. Все вышеперечисленные чувства ломаются, как отдельные хворостинки, но когда они объединяются вместе, возникает дружба, которую, как веник, не так просто согнуть или сломать. Джастин зашёл в комнату и, переодевшись, развалился на кровати рядом с Клэем, который что-то быстро печатал на своем лэптопе. — У меня никогда не было такого Дня Благодарения, — Джастин снизу быстро глянул на лицо Клэя. У того шевельнулась бровь. — Ничего особенного, так все отмечают. — Но не я, — Клэй оторвался от клавиатуры и задумчиво на него посмотрел. Иногда люди совершают нелогичные поступки, то, чего от них не требует ситуация. И такие вещи, как правило, оборачиваются либо крупным провалом, либо огромным выигрышем. Джастин не хотел этого делать, но понял, что если он не сделает это сейчас, то никогда уже больше не найдет в себе силы даже подумать о таком. И он, еле слышно пробормотав «спасибо» со скоростью стрелы из эльфийского лука во Властелине колец, мягко прижался своими губами к губам Клэя Дженсена. И мир на секунду остановился, как будто они попали в центр урагана Катрина. Стихли все звуки вокруг, остались только его холодные губы, которые в какой-то момент дернулись, отвечая на поцелуй. И тут снова за окном засигналили машины, зашумела посудомойка, залаяла соседская собака, и ветер снова начал шуметь листвой. — Прости, прости, прости, — повторяя как заведенный, Джастин отшатнулся к двери и быстро ретировался в ванную. О чем он только думал? Ага, вот в том-то и дело, что он вообще ни о чем не думал! И не думать было круто, всегда бы так. Человек никогда и ни от кого так сильно не страдает, как от своих собственных мыслей. Именно они унесли за собой намного больше жизней, чем все мировые эпидемии вместе взятые. Джастин до сих пор не может понять, зачем он ему нужен? Джастин до сих пор не может понять, кто они друг другу? Джастин до сих пор не может понять, как сказать ему, что происходит в его душе. Но одно он понял точно — жить без Клэя Дженсена у него уже не получится. Джастин услышал осторожный стук. В дверях ванной стоял Клэй. — Иногда мне кажется, что я работаю послом Доброй Воли. Я хотел сообщить тебе завтра, но думаю, сейчас самое время, — сказал он и протянул Джастину несколько бумажных листов. Тот скользнул по ним взглядом: «Настоящим сообщаем Вам о принятии решения…», «…судья Джордан Картер постановил…». Джастин ошарашенно поднял глаза на Клэя. Тот улыбался одними губами. — Поздравляю, мистер Джастин Дженсен. Они ждали решения об усыновлении уже почти полгода. Джастин наконец-то почувствовал, что все закончилось. И он был счастлив, впервые в жизни по-настоящему счастлив. *** В свете фонарей кружили мотыльки, на улице стремительно становилось прохладно. — Мне кажется, нам надо поговорить… — Джастин присел на крыльцо рядом с Клэем. Ему ещё никогда не приходилось объясняться за поцелуй, так что он понятия не имел, что вообще говорить в таких случаях. — Нет, не надо. Ну, точнее надо, просто… Тебе не стоит извиняться за то, что ты сделал. Ты просто оказался смелее меня, причем меня именно это напрягло, я думал, что сорвусь первым и сделаю это сам, — пряча взгляд, признался Клэй. Джастин с широкой улыбкой приобнял его за плечи и сказал: — Судья Картер дал тебе еще кучу шансов отыграться, чел.