Ответственность

      Пока Инк ел, Эррор рассматривал пузырьки с краской. Может, стоит их забрать? Нет, нельзя лишать этого калеку еще и эмоций. Задумался, чем занять Инка. Итогом стала стопка книг на тумбе.       Забрав посуду, Эррор вновь оставил растерянного хранителя в одиночестве.       Инк ударил себя по лицу. Вдруг все происходящее сон, и он сейчас проснется. Пусть не способным ходить, но без жуткой опеки врага. Врага ли? Что вообще происходит? С чего это Эррору за ним ухаживать? Между ними никогда не было дружеских отношений. Хотя некоторая взаимная привязанность ощущалась. Все-таки лишь они двое считались тварями пустоты. Одинокие существа без миров, родных и с кучей обязанностей. И не будь эти обязанности столь противоположны, кто знает, может, они стали бы лучшими друзьями.       В любом случае, уже поздно. Инк считал, что для него все кончено. И не понимал, почему окончательную точку в его истории отказываются ставить как его друзья, так и враги. Глупо.       Он потянулся к фиолетовой краске и дал себе право ощутить отвращение к себе. Покалеченный, не способный справляться с обязанностями, брошенный создателями, ненужный мирам хранитель.       Нечто похожее ощущал и Эррор. Но думать над чувствами у него времени не имелось. Нужно было решать бытовые вопросы. Первый, самый важный – закрыть пустоту Инка от нежданных гостей. Эррор справедливо полагал, что не перенесет явления звездной двойки и сорвется, поубивав всех к звездной матери. Еще он опасался склизкого братца Дрима. Этот индивид мог явиться как чтобы поржать над чужим горем, так и чтобы поднасрать. Нечто большее творить осьминог не стал бы, в свою очередь опасаясь реакции Эррора. В любом случае – нервы.       Также могли прийти вездесущий Фреш, надоедливая КорФриск и прочие сочувствующие.       Не-не-не! Закрыться, закрыться от всех!       Этим Эррор занимался следующий час. Искал бреши и закрывал их всеми доступными блоками. Через два часа пустота Инка напоминала неприступную крепость, в которую нельзя попасть ни через главный, ни через запасной вход, ни даже через канализацию. Оставил только одно едва заметное окно, открытое в кладовую магазина далеких миров. Надо же чем-то питаться и Инка кормить.       Затем вновь, в который уже раз, перечитал инструкции по уходу. Сравнил время на часах, которые из кармана перекочевали на запястье. Тяжело вздохнул и наполнил стакан водой. Нужно было заставить Инка выпить лекарство.       Мученик продолжал лежать в позе покойника. Книги на тумбе он игнорировал.       — Пей.       Памятуя об обещании выбить зубы, Инк выпил таблетки без пререканий. Но продолжил смотреть волком в ожидании нападения.       — Зачем тебе все это? — спросил он.       В ответ скрежет зубов и недовольное ворчание. Эррор и сам не знал ответа. Уклонился единственным доступным образом – сбежал из комнаты. Ему еще ужин готовить. И храбрости на вечерний массаж набираться. А если он задумается над «зачем», то найдет причину уклониться, от всего отказаться и на все забить.       Создатели были против такого развития событий и вовсю подталкивали его к продолжению цирка. Или это не они, а его совесть воскресла. Не суть.       — Отчего вы вообще помогать ему отказались? Дали бы раны залечить, и он бы уже бегал.       На это создатели не ответили.       — Ну и хрен с вами!       Разрушитель вернулся к освоению профессии повара. Ему показалось, он сможет сварить суп. Уже на этапе подготовки ему стало ясно, что курица должна быть мертвой, а не кудахтать в клетке, ибо суп – это выжимка из трупа.       Прикормив клушу зерном, горе-повар выбросил несостоявшийся бульон в первый попавшийся мир. Оттуда же забрал какой-то салат, подозрительно знакомые тако и приготовленный для супа бульон.       На этом готовку он посчитал законченной, потому поспешил распределить свежеворованное по тарелкам и затолкать в депрессивного хранителя. На сегодня оставался еще один сеанс массажа и можно укладываться спать.

***

      Блу и Дрим узнали о решении Саенса к концу того дня. Как обычно, вечером, они пришли в тайную лабораторию навестить Инка и помочь с процедурами. Но обнаружили пустую палату.       Пыли не было, так что они решили, будто Саенс забрал Инка на обследование или какие-то процедуры. Не стали паниковать преждевременно и дождались возвращения ученого.       Тот, только завидев звездных, попытался сбежать. Естественно, это ему не удалось, пришлось сознаться.       — Я отдал его Эррору.       — Ты сделал ЧТО?!! — завопили Блу и Дрим.       — Отдал его Эррору. — повторил Саенс – лгать, будто черный скелет силой выбил у него Инка, ученый не стал.       — Как ты мог??? — схватился за голову Дрим. — Он же убьет его!       — Нет, — Саенс сам не верил своим словам. — Если бы хотел, то не брал бы рекомендации по уходу. Кажется, у нашего общего знакомого обострение совести. Но он не справится с Инком. Уже завтра вернет. Так что просто подождите.       — Ты рехнулся? — Дрим схватил Саенса за грудки и потряс. — Инк сейчас беззащитный, Эррор может сделать с ним все, что угодно. И даже убить!       — А разве не этого хотел Инк? — подал голос Блу. — Он изо дня в день просил нас убить его.       Саенс выпал из ослабевших рук Дрима, который теперь смотрел на Блу и не верил ушам своим.       Блу продолжил:       — Инк хотел умереть, чтобы создатели быстрее озаботились его заменой. Он боялся, что без него миры будут беззащитны перед Эррором и ему подобными, что без его участия создателям не хватит вдохновения. И он был прав. Дрим, мы с трудом справляемся. И если с твоим братом мы еще сладим, то Эррор нам не по зубам. А вдохновение создателей уже на нулях. Новые миры перестали появляться. А недоделанные уже исчезли. Если Инк не вернется в строй, или новый хранитель не появится, то, я боюсь, наша мультивселенная обречена.       На конец тирады Блу повесил голову. А Дрим заплакал. Саенс отвел взгляд. Все они понимали, что от Инка зависело слишком многое и будет зависеть, пока он жив. И Инк первым понял: раз он не способен более выполнять свои обязанности, то стоит освободить место. Это друзья отказали ему в легкой смерти и удержали. И теперь он неизвестно "где" и неизвестно "что его ждет".

***

      Ничего плохого Инка не ждало. Очередное кормление и очередной массаж. В этот раз воспринятый не со страхом, а с молчаливым недоверием.       Затем Эррор натянул себе гамак из нитей, недалеко от кровати Инка. Выключил свет и лег спать. На сверлящий его взгляд внимания не обратил.       Вопреки гуляющим по черепушке мыслям, Эррор заснул почти моментально. Снилась ему какая-то муть про глючные миры и тому подобные лаги. Однако, досмотреть сон не вышло. Пробуждение вышло не из приятных.       Боль была такой сильной, что Инк не сдержался и заорал во всю силу голоса.       — Что?!! Где?!!       Эррор свалился с гамака и не сразу понял, почему художник извивается на кровати червяком, почему кричит, его же никто не трогает.       — Ах, черт, боли! — вспомнил разрушитель и подбежал к сложенным у стены лекарствам. — Где это дерьмо?!!!       Он не помнил, как называется нужное лекарство, но помнил, что оно жидкое. Найти не удалось, жидких лекарств было много.       — Проклятье! — Пришлось доставать записи ученого и искать по таблице. — Нашел!       Он бросил взгляд на Инка и похолодел. Инк больше не кричал. Его кости приобрели пепельный цвет, а из глаз исчезли зрачки. Изо рта пошла черная пузырящаяся пена. А тело будто вытянулось в струну.       Эррор впервые видел, как выглядит его враг под пыткой сильнейшей боли и оказался не готов к такому виду. Разрушителя буквально застопорило, заморозило и едва не обратило в камень. Парализовало. Будто это не Инку перебили позвоночник, а ему. Будто это он сам лежит не в силах шелохнуться от боли, и это Инк застыл не в состоянии помочь.       Но он не Инк, и его не парализовало!       Наваждение спало. С великим трудом оторвав взгляд, Эррор смог вернуть дрожащим рукам подвижность и подняться на плохо слушающиеся ноги. Преодолел злосчастные три шага и начал разжимать челюсть белого скелета.       — Открой рот, кретин! Инк, твою звезду, открой рот! Давай же!       Наконец лекарство потекло тонкой струйкой между зубов. В приступе сострадания, черный скелет начал поглаживать оцепеневшего от боли хранителя по голове и шептать ему глупости типа: все будет хорошо. Помогало. Не Инку, а Эррору. Через пару минут он смог убедить себя, что это дерьмо закончится хэппи-эндом.       Инк начал медленно расслабляться. Пальцы отпустили изорванную на лоскуты простынь. Скованное оцепенением тело медленно расслабилось и дало возможность хрипло вздохнуть. Инк с трудом сфокусировал взгляд на Эрроре. Усталый, измученный взгляд, в котором читалось отчаяние. И начал проваливаться в забытье.       Ночь вышла бессонной. Инк трижды начинал метаться от приступов боли, и трижды Эррор давал ему лекарства. В последний раз вколол морфий, предусмотрительно сразу убирая столь сильное лекарство подальше, дабы художник не дотянулся. А то проснется и решит свои проблемы одним уколом.       Лишь под утро Инк забылся обычным сном. А Эррор забился в угол к рассыпанным медикаментам и наконец в полной мере осознал, на какое дерьмо подписался.