Кто останется

      «Кто останется с ним, когда не останусь я?», — повторяю снова, но Ты как всегда молчишь. «Я серьёзно, Боже, мы с ним… одна семья», — но в ответ, конечно, только ночная тишь.       Но в ответ, конечно, только глухая ночь. Мне плясать бы тоже, пить как они и есть; почему дрожу, готовый бросаться прочь — хоть в окно — под звёзды, где там благая весть? Хоть в окно — под звёзды; вот же она горит — ярче солнца в полдень, жарче всего огня. Сердце как-то очень не попадает в ритм. Он смеётся, Боже, будто хрусталь звеня.       «Ты смеёшься, Боже», — тут хоть кричи, хоть вой, хоть рыдай, хоть что-то, — «…что-то ответь, ответь». Он сияет рядом, вот он — живой, живой; молодой, красивый… как это — умереть? Молодой, красивый, Господи, тридцать три! Золотые кудри, женственность нежных рук… У него в глазах мягкий свет голубой зари. «Сколько стоит, Боже, мой самый верный друг?..»       «Сколько стоит, Боже, вера в Тебя и в нас? Вот Твой сын, ну сколько Ты за него отдашь?». Я хочу дышать, я хочу убежать от глаз, этих глаз прозрачно-трепетных, как мираж. Этих глаз прозрачных трепетное стекло изучает звёзды… Дрожь бы свою унять. Снова мыслью сердце надвое рассекло: «Кто останется с ним, когда не останусь я?»       Кто останется с ним? Надеюсь, хотя бы Ты. Пусть меня повесят — этого не боюсь — хоть на той осине, мне без него не жить.

Я люблю тебя. С днём рождения, Иисус.