Когда закончилась война

Was it too soon to tell? Oh what the hell It doesn't really matter How do you redefine something that Never really had a name? Has your opinion changed? Savage Garden

Утром Гермиона встала пораньше и, как он и просил, приготовила ему завтрак, старательно следя, чтобы ничего не подгорело. Ей хотелось сделать для него хоть что-нибудь приятное. Интересно, что он готовит себе утром, когда она спит? Ей как-то и в голову не пришло расспросить, что он любит есть. Она знала, что он не пьет ничего крепче вина, чай – только черный, без сахара. А вот с едой как-то не задалось. Ей было так стыдно, что все это время она кормила его какой-то бурдой, но готовка на мини-костерках ей никогда особо не удавалась, а более привычная и знакомая ей газовая плита, стоявшая на этой кухне, не работала. – Доброе утро, – Снейп возник на кухне так тихо и внезапно, словно аппарировал сюда прямо из своей комнаты. Она оглянулась на него: – Доброе утро. Почти готово. – Благодарю, – он уселся за стол и, дабы не отвлекать ее, углубился в принесенные с собой записи, которые, видимо, собирался взять на работу. Гермиона молча выставила завтрак на стол, налила чаю и, не зная, уйти или остаться, замялась возле раковины. Снейп, пододвигая к себе тарелку, поднял на нее глаза: – Вы не завтракаете? – Я… потом. Не хочу вам мешать. Вы, наверное, готовитесь к работе. – Вы мне не мешаете. Можете посидеть здесь, если хотите. Это тоже было удивительно. Он никогда не предлагал ей посидеть с ним. Она налила чаю и себе и осторожно присела на краешек стула. Снейп быстро расправился со всем, что она приготовила (тоже мне, готовка, подумала она, прямо кулинар века – сумела в кои-то веки сварить овсянку и не спалить ее, и даже тосты не пригорели. Правда, с ежевичным джемом было вкусно), и теперь допивал чай, просматривая лежавшие перед ним листы пергамента, густо исписанные его мелким, но очень четким почерком. Раньше ей не доводилось видеть, чтобы он что-либо писал по работе, и ей было жутко любопытно, что же там написано, да еще так много. Может, лабораторные заметки для каких-то исследований? Впрочем, завести с ним разговор она так и не решилась, боясь отвлечь его от чего-то важного. Просто сидела, пила чай и смотрела на его руки, лежавшие поверх стола. Интересно, он переодевается в какую-то рабочую одежду, когда варит зелья? Или же чистит свою одежду после работы? Домой он приходил с идеально чистыми, белоснежными манжетами. И в школе они были такие же. Гермиона всегда изумлялась, как ему удавалось сохранять их чистыми, даже невзирая на всевозможные очищающие заклинания. Все равно ведь в течение дня где-то испачкаешься и не заметишь. Она считала, что работает в классе зельеделия предельно аккуратно, но все равно ухитрялась чем-нибудь испачкаться. А уж мальчишки, бывало, уходили из подземелья, едва ли не целиком облитые какой-то изготовленной ими дрянью. Снейп поднялся из-за стола, свернул свои заметки. Ей вдруг захотелось встать и обнять его. Хотя бы на мгновение ощутить чье-то тепло. Она привыкла обниматься с друзьями. С родителями. С миссис Уизли, которая всегда провожала их всех в школу на платформе 9 ¾ и обнимала их на прощание, бывало, что и не по одному разу. Ей отчаянно не хватало хоть какого-то физического контакта, какого-то взаимообмена, хоть каких-нибудь эмоций и ощущений. Держать его за руку при аппарировании не в счет. Ей этого было мало. Уже мало. Он набросил мантию на плечи и, открыв дверь, обернулся. Поймал ее взгляд: – Вы хотели что-то сказать? – Нет, Северус. Хорошего вам дня. Снейп помедлил, словно что-то обдумывая. Едва заметно кивнул: – И вам того же. И исчез на улице. Гермиона осталась сидеть наедине со своим недопитым чаем. Ей даже не хотелось завтракать. Хотелось выскочить из этого дома и куда-нибудь пойти, куда-нибудь, где есть другие люди. Хотелось снова видеться с друзьями, и чтоб они не смотрели на нее как на прокаженную. Хотелось обратно в Хогварц, наслаждаться запахом нового пергамента и книг, увидеть уже знакомые лица, зайти в уже знакомые классы, посидеть на уроках, посидеть в библиотеке, а вечером съесть пудинг в огромном обеденном зале. Хотелось обнять Снейпа. «Дура ты, – мрачно сказала она себе, – все в твоих руках. Бери и обнимай, если так хочется. Может, он даже не будет против». Может, и не будет. Во всяком случае, той ночью он не возражал, когда она гладила его по плечам. Почему ей вообще этого хочется? Еще несколько дней назад она про это даже не думала. Точно, засиделась. Было бы чем заняться – никаких идиотских мыслей бы не было. Заняться было решительно нечем. Читать надоело. Поход к Макгонаголл она запланировала на завтра. Ужин, что ли, приготовить пораньше? Ага, легко сказать – приготовить ужин. Как бы она ни старалась, что бы она ни делала, даже следуя маггловским рецептам, готовка все никак ей не удавалась. Возможно, все дело в ее портативных кострах. Или в чем-то еще. Мясо получалось жестким, гарниры пригорали или не доваривались. Пожалуй, более-менее ей удавались супы. Но не может же она готовить на ужин только их. Через каких-то полтора часа ей удалось превзойти саму себя, спалив мясо, которое она поставила запекать над открытым огнем. Раздраженная собственной криворукостью, чего с ней в принципе никогда не бывало ни в одном другом деле, Гермиона выбросила все в мусор и задумалась. Как бы кстати здесь был домовой эльф! Только, желательно, наемный. С зарплатой. Ей по-прежнему была противна мысль о порабощении этих трудолюбивых существ. Но Добби, похоже, был единственным подобным эльфом, жаждавшим свободы и зарплаты. О, а ведь есть еще Кричер. С тех пор, как он признал Гарри хозяином и получил в подарок медальон Регулуса Блэка, его поведение и отношение к их троице заметно изменилось в лучшую сторону. И она же не собирается принуждать его выполнять домашнюю работу за нее, а научиться готовить самой. Может, он научил бы ее, раз уж к миссис Уизли хода нет. Полчаса спустя Гермиона опять стучала в дверь дома номер 12 на площади Гриммо. Дверь открыла Джинни. Гермиона, увидев ее, запаниковала и отступила: – Ой… прости… я не… – Да ладно, заходи. Я сейчас позову Гарри. Вконец удивленная таким неожиданно спокойным приемом, Гермиона несмело зашла внутрь и остановилась. Холл было не узнать. Позавчера здесь повсюду валялись какие-то обломки, а сегодня все было вылизано до блеска. Лишь огромная дыра в стене, где висел портрет матери Сириуса, да еще пустые, выгоревшие пятна на обоях вдоль лестницы, ведшей наверх, где, как она помнила, висели отрубленные головы домовиков. Джинни проследила за ее взглядом: – А неплохо получается, да? Когда всей этой гадости здесь нет. Осталось перекрасить стены во что-нибудь менее мрачное, и очень даже хороший дом. – Да, – пробормотала Гермиона, чувствуя себя неловко, – да, очень хорошо. Гарри как раз спускался со второго этажа, таща за собой мешок с мусором. Увидев Гермиону, он бросил быстрый взгляд на Джинни, не увидел явного, открытого конфликта и, кажется, вздохнул с облегчением. – Привет, Гермиона. Что-нибудь случилось? – Э-э… Мне вроде как нужна твоя помощь, – она робко посмотрела на Джинни. – Ничего что я пришла? – Все нормально, – ответила та. – Мы, кстати, видели твои фото. Ну, на празднике у Малфоев. Гермиона покраснела. Ей совершенно не хотелось обсуждать это с ними. Впрочем, Джинни, видимо, тоже не особо хотела. Она перевела взгляд на Гарри, затем на мешок с мусором: – Это все или там есть еще? – Да там хватит чистить еще на неделю. Может, и больше. В жизни не видел столько хлама. И это при том, что мы много чего убрали, когда здесь был штаб Ордена Феникса. – Ладно, я тогда пойду продолжу, а вы решайте свои вопросы. Гермиона, я рада тебя видеть. И ушла наверх. Гарри проводил ее глазами и повернулся к подруге: – Знаешь, она не осуждает тебя. По крайней мере, больше не осуждает. Может, нам уже как-то начать всем мириться, раз изменить ничего нельзя? – Да я не против, – пролепетала она, теребя край мантии. – Я просто думала, что… ну, она же его сестра… – Мне кажется, кровные узы в данном случае роли не играют, – отрезал Гарри. – Если кто-то ведет себя глупо, то это здесь ни при чем. Знаю по себе и Дадли. Тоже ведь родственник. Других у меня и нет. – Ты о них знаешь что-нибудь, кстати? – Про моих дядю с тетей? Они вернулись домой, когда опасность миновала. Наверное, так и живут. Замыливают глаза соседям и параллельно радуются, что избавились от меня, – он пожал плечами. – Мне как-то все равно, в общем. Ну, может, буду приглядывать за ними, время от времени. Мало ли… – Гарри, ты такой взрослый, – проговорила она тихо, внимательно глядя на него. – Когда это случилось, что ты стал таким? Или, может, я просто не замечала? Но мы же были вместе целый год. Он широко улыбнулся: – Джинни тебе скажет, что я такой же болван, как был. И так же туплю, когда нужно придумать какой-то план. Как меня в штаб-то записали… Ладно. Ты что-то хотела? – Гарри, ты не мог бы одолжить мне Кричера? На несколько дней. Или, может, неделю. Но только не работать, – поспешно добавила она. – Я хочу, чтобы он научил меня готовить. Просто он так вкусно готовил, а я совсем не умею, и я… Она очень боялась, что он сейчас начнет расспрашивать, и она опять будет мучительно краснеть и что-то придумывать. Но он ничего не спросил. Лишь кивнул и негромко позвал: – Кричер! ХЛОП! – Хозяин Гарри звал Кричера? – проскрипел голосок старого, очень старого домового эльфа семьи Блэков, доставшегося Гарри по наследству вместе с домом по завещанию Сириуса. – Кричер очень занят, Кричер помогал остальным эльфам в Хогварце, Кричер любит Хогварц. – Кричер, ты помнишь Гермиону? Мы жили здесь втроем в прошлом году. Эльф поднял на Гермиону свои огромные глаза размером с чайные блюдца. Он по-прежнему носил завязанное на манер тоги полотенце с гербом Хогварца, но оно было таким же белоснежным, как и манжеты Снейпа. На тощей груди все так же болтался громоздкий медальон Регулуса Блэка. Вид у эльфа был вполне довольный и ухоженный. – Кричер помнит, конечно, Кричер помнит мисс Гермиону, Кричер рад ее видеть, хоть она и грязнокровка, Кричер очень рад. – Кричер, я же просил тебя не говорить это слово, – едва подавляя улыбку, мягко пожурил его Гарри. Эльф поспешно отвесил низкий поклон, едва ли не ткнувшись носом в пол: – Хозяин просил Кричера, Кричер больше не будет, Кричер немедленно себя накажет… – Гарри! – вскрикнула Гермиона, шокированная этим. Но тот продолжал улыбаться: – Не бойся, я запретил ему себя наказывать. Кричер, не надо наказаний. Можно мы попросим тебя кое-что сделать? Как же много можно сделать добрым словом и лаской, подумала Гермиона, глядя, как эльф влюбленными глазами таращится на хозяина. А ведь был бука букой, когда они увидели его здесь в первый раз. Бурчал, обзывался, ругал всех на чем свет стоит, постоянно воровал фамильные ценности, которые они хотели выбросить. – Хозяин может просить Кричера о чем угодно, – проскрипел эльф, снова отвешивая поклон, – хозяин добр к Кричеру, а Кричер так не хотел служить ему, о, бедная моя старая хозяйка, что бы она сказала, если бы знала, что Кричер не хотел служить… – Кричер, Гермиона хочет, чтобы ты научил ее готовить. Ты можешь ей помочь? Ты очень вкусно готовишь, особенно мой любимый торт с патокой, – сказал ему Гарри, все еще улыбаясь. Эльф поднял голову и посмотрел на Гермиону: – Мисс Гермиона не умеет готовить? Позор, позор, как это возможно, но ведь у нее нет Кричера, который будет делать это за нее, да-да, Кричер мог бы научить, Кричер любит готовить. – Отправляйся с ней, Кричер, она скажет тебе, что делать. И, пожалуйста, не называй ее плохим словом. – О, Кричер не будет, Кричер любит мисс Гермиону, мисс была добра к Кричеру, мисс подарила Кричеру одеяло на Рождество, о, что сказала бы моя бедная старая хозяйка, Кричеру не полагалось принимать подарки от нечистокровных... – Ладно уж, не ворчи, – Гарри посмотрел на улыбавшуюся Гермиону. – Если захочешь, можешь жить здесь со мной, когда я сюда перееду насовсем. Эльф выпучил глаза еще сильнее и поклонился еще ниже: – Ах, Кричер очень рад! Кричер очень хотел вернуться сюда и служить хозяину, Кричер очень-очень рад, что хозяин помнит старого Кричера и хочет забрать его к себе. – Договорились. Гермиона, а… э-э-э… Снейп не будет против домовика? Что у него там за дом вообще? Я даже не знаю, где он живет. – Ну, – замялась Гермиона, – я делаю что могу. Но дом очень старый, и он… Иногда домовой эльф там был бы очень кстати. Если бы можно было нанять кого-нибудь на зарплату… – Ты, главное, Кричеру про это не говори – он упадет в обморок от ужаса, а потом будет полчаса причитать о том, как его оскорбили, предлагая деньги за его работу. Я уже пытался. Она бросила на него благодарный взгляд: – Спасибо, Гарри. – Ты вообще заходи к нам, – сказал он, провожая ее и эльфа к двери. – Мы здесь почти каждый день по вечерам, когда у меня в штабе нет практики. И по выходным часто. – Хо… хорошо, – пробормотала она, не смея радоваться, что жизнь, кажется, налаживалась. Гарри, закрыв за ними обоими дверь, ухмыльнулся. И поспешил наверх помогать своей невесте. Гермиона и Кричер тем временем добрались до Паучьего тупика, и Кричер, увидав дом, едва не схватился за сердце: – О, какая жуткая, жуткая берлога, бедный старый Кричер, что бы сказала его старая хозяйка, если бы видела, как же тут можно жить, и мисс Гермиона даже не вымыла окна, о, позор, позор для колдовского дома! Гермиона, чувствуя, как у нее начинают гореть уши, пропустила эльфа в дом, и тот, оглядевшись, запричитал пуще прежнего: – Паутина на потолке, как можно, и нет каминной решетки, и вокруг так темно, и Кричер видит грязь под вешалкой, бедный-бедный Кричер, если бы он так убирался, хозяйка давно уволила бы его… – Кричер, не надо трогать грязь, я сама все уберу. Покажи мне, пожалуйста, как можно что-нибудь приготовить на такой кухне. Но кухня шокировала эльфа едва ли не сильнее всего остального. Он растерянно озирался, продолжая бормотать: – О, бедный старый Кричер, как же можно готовить без очага, а где же развести огонь, о, что сказала бы моя старая хозяйка, но мисс Гермионе надо здесь готовить, как же здесь… – Кричер, я развожу огонь отдельно, вот так, – она продемонстрировала эльфу свой мини-костерок, и тот немного успокоился: – Мисс Гермиона хочет каких-нибудь особенных блюд? Хочет порадовать хозяина дома? Кричер знает, Кричер слыхал… Гермиона покраснела. Не хватало еще выслушивать от домовых эльфов… – Кричер, пожалуйста, давай ты просто покажешь мне, как ты готовишь любимые блюда Гарри. Продукты я уже подготовила, бери все, что тебе нужно. Эльф, ни на секунду не переставая ворчать, хоть и вполне добродушно, взялся за готовку. Гермиона смотрела и не понимала, как же у него так получается, все кажется так просто, а у нее почему-то ничего не выходило. Она взялась помогать эльфу, и вдвоем у них получился вполне приличный ужин. Кричер отвесил ей поклон: – У мисс все отлично получается, мисс просто недостает уверенности, Кричер давно готовит, очень-очень давно, Кричер с удовольствием научит мисс Гермиону. – Спасибо, Кричер. Ты можешь приходить сюда к полудню? Будешь рассказывать мне, что делать, а я буду готовить. Мы можем начать послезавтра. Ты сможешь? – О, Кричер сможет, Кричер рад помочь мисс Гермионе. Кричер придет послезавтра в полдень. И с громким хлопком эльф исчез. **** Вернувшийся с работы Снейп уже не удивился, увидев Гермиону у двери. – Пойдемте на вересковые поля, – сказала она, уже таща его от крыльца. Он заметил, что на ней нет плаща, хотя без плаща она гулять не ходила – порой их заносило куда-то в горы, где было довольно прохладно по вечерам. Он позволил себе легкую полуулыбку, так, чтоб она не видела. Он не сомневался, что она не взяла плащ намеренно, и его это забавляло. Ох уж эти наивные девичьи уловки… «Ну-ну… Посмотрим, как вы будете кокетничать, когда замерзнете». Северус беспрекословно перенес ее туда, куда она хотела, по обыкновению выпустил ее руку, отступил на несколько шагов и стал наблюдать. Девчонка бродила по полю, иногда приседая, чтобы набрать полную пригоршню мелких вересковых цветов и понюхать, но на него не смотрела. Ему не очень хотелось долго гулять сегодня. Он целый день провел в лаборатории, изучая свойства полученных Макнейром растительных составов и их возможное воздействие на сознание. Работа была интересная, но требовала предельной концентрации, и к вечеру он чувствовал себя как выжатый лимон. Голова гудела от сложных формул. Но пока что никакого прогресса в состоянии их пациентки не наблюдалось. Снейп уже успел увидеть ее частичную трансформацию в полнолуние. Выглядело это, мягко говоря, крайне непривлекательно. Так мастерски сваренное им Волчьелычное зелье не оказало на нее никакого эффекта, хоть они старательно поили ее всю неделю перед полнолунием, и это подстегивало его интерес еще больше. В то же время его немного тревожило поведение Макнейра. Этот любитель маггловской медицины не гнушался никакими методами и был готов на самые смелые опыты, даже если они шли вразрез с понятиями морали. Снейпу это не нравилось. Он уже видел, к чему приводит подобный настрой. Говорят, Гриндевальд перед смертью раскаивался за свои эксперименты. Но пользы от этого было немного, а вот вреда от экспериментов – сколько угодно. Вряд ли его резкая отповедь понравилась Макнейру, но, кажется, прыть он слегка поунял. Временно. Девчонка оглянулась на него. Снейп видел, как она дрожит и ежится в своей тоненькой кофточке. Замерзла, конечно же. Июнь в этой части страны был хоть и солнечный, но довольно холодный по вечерам. Он сделал вид, что не видит этого, намеренно отвернувшись в другую сторону, пока она не встала рядом с ним, зябко обхватив плечи руками. Смешная. И уловки смешные. Ему даже не требовалось прибегать к легилименции, чтобы понять: она хочет, чтобы он обнял ее. Хочет, но боится сказать это вслух, хотя так было бы проще всего – он не стал бы ей отказывать, и все было бы предельно ясно. Северус спешно придал своему лицу традиционное невозмутимое выражение, снял с себя плащ и набросил ей на плечи. Пока она благодарно заворачивалась в плотную ткань, он, помедлив, опустил руки ей на плечи, придерживая тяжелые складки, чтобы она могла завернуться как следует. Она повернулась к нему лицом. Заглянула в глаза. А в следующее мгновение ее руки обвились вокруг него, и она прижалась к нему, зарывшись носом в его сюртук. Он застыл на месте. Казалось бы, это было вполне логичное продолжение ситуации. Замерзла, плащ, его руки на ее плечах. Он и собирался обнять ее сам. Но что она обнимет его в ответ – это почему-то даже в голову не пришло. Еще несколько дней назад она боялась даже глаза на него поднять, а тут вдруг пришла обниматься. Впервые. А больше всего его удивили его собственные ощущения. Снейп вообще не помнил, когда обнимал кого-то, и как давно это было. И что он при этом чувствовал. Долгие годы, проведенные в одиночестве, под гнетом тщательного самоконтроля, смыли все воспоминания о том, что такое тепло и как на него реагировать. Когда Гермиона набросилась на него с палочкой после приема у Малфоев, он разоружил ее, скрутил и прижал к себе, чтобы она не выцарапала ему глаза. Она яростно сопротивлялась, пытаясь извернуться в его руках и освободиться от захвата, но он держал ее крепко. Он запомнил это ощущение – когда она перестала вырываться и просто обмякла в его объятиях, вжавшись лицом в его плечо. Сейчас было примерно так же. Но лучше. Намного лучше. Потому что она обняла его первой. Северус рискнул осторожно, едва касаясь, провести руками по ее растрепанным волосам. Мягкие каштановые пряди струились сквозь пальцы. Она чуть повернула голову, прижимаясь щекой к его груди. Он ждал, что она что-то скажет, но она молчала. Не встречая сопротивления, он снова опустил руки ей на плечи и скользнул ладонями по ее спине, надежно укрытой его плащом. И впрямь замерзла, ежится даже под его руками. Северус гладил ее, стараясь согреть, а она лишь теснее приникала к нему, по-прежнему обвивая руками его талию. Он не ожидал, что это будет так приятно. И контролировать себя становилось труднее. – Пора домой, – обронил он негромко поверх ее головы, чуть крепче сжав ее в объятиях напоследок, ощущая, как ее дыхание согревает его сердце даже сквозь несколько слоев одежды. Он давно не чувствовал ничего подобного, и ему как никогда хотелось удержать в себе это тепло. Гермиона отстранилась от него… кажется, даже с явным сожалением… А через мгновение он поймал ее руку в складках плаща, и они аппарировали домой. Снейп наблюдал, как она расставляла посуду на столе, как раскладывала по тарелкам ужин. Кстати, об ужине… То, что лежало сегодня на его тарелке, выглядело в разы аппетитнее того, что она обычно готовила. И пахло тоже гораздо лучше. Чудеса да и только. Стараясь не замечать ее взволнованного, но любопытного взгляда, Снейп съел все, что она поставила перед ним, сохраняя все то же ровное, бесстрастное лицо. Он знал, что это лицо ее раздражает, потому что она ничего не могла прочесть на нем, никаких его мыслей или эмоций. В отличие от него, с легкостью читавшего все ее порывы и чувства. Но сегодня она определенно постаралась на славу. – Благодарю за ужин, – сказал он, когда с едой было покончено. И увидел, как заблестели ее глаза. Ах, да… он ведь ни разу не благодарил ее. Впрочем, раньше благодарить было не за что – еда каждый раз была отвратительной чуть менее чем полностью. – Было на удивление вкусно. У нее покраснели уши. А следом и щеки. Ему никогда не надоедало на это смотреть. Девчонки. – Я рада, что вам понравилось. Северус… Может, вы все-таки пойдете со мной к Макгонаголл завтра? Снейп мог бы отказать, как отказал до этого. И выдвинуть ей с десяток аргументов, почему не пойдет. Или просто сослаться на занятость на работе. Но он вдруг поймал себя на мысли, что ему и впрямь хочется пойти с ней. Может, даже поговорить с Макгонаголл. И заодно посмотреть в глаза старому интригану, чей портрет висит сейчас за директорским креслом. Вот этого ему хотелось особенно. – Хорошо, – согласился он, мимоходом отмечая ее удивление – это же надо, согласился, и даже не язвит в ответ. – Я уйду с работы пораньше. Гермиона смотрела на него этими блестящими глазами, и Снейпу уже не хотелось подниматься из-за стола, как он это делал последние полтора месяца, и прятаться в своем кресле или в своей комнате. Надо же, как интересно, думал он. Той ночью, когда он стоял перед ней на коленях, он и помыслить не мог, что она не только простит его, но и потянется к нему сама. Но она ведь тоже живой человек, одернул он себя. И ей тоже одиноко в этом доме. Она так молода… Ей хочется эмоций, впечатлений, общения. А он все это время вел себя как нелюдимый дикарь, которому достаточно сидеть в своем кресле у камина по вечерам, и чтоб его никто не трогал. «Я обещал заботиться о ней. Забота – это не только одевать, кормить и защищать. Почему о таких вещах никогда не говорят на школьных курсах? Да и вообще не говорят…» – Доброй ночи, – сказал он, поднимаясь из-за стола, чтобы уйти к себе. Она, наверное, ждала чего-то еще, но отчаянно старалась не подать виду. Отвернулась и стала собирать со стола посуду: – Доброй ночи, Северус. Уходя с кухни, Снейп понял, что улыбается. И это ощущение тоже понравилось ему.