Голова идёт кругом

Единственное, что выдаёт Бэзила с потрохами, – его ни с чем не сравнимый способ преподносить себя. Его маскировка безупречна, идеальное воссоздание потрёпанных ансамблей, носимых множеством безымянных, безликих головорезов Рэтигана. Они заходят в укрытие один за другим, ничем не отличаясь друг от друга, помимо одного ближе к концу очереди. Взгляд Рэтигана сразу же цепляется за этого новоприбывшего— он определённо новенький, потому что в ином случае Рэтиган никогда бы не пропустил подобную позу, эту прямую спину и гордо расправленные плечи, которые противоречат его худому наряду и жалкому занятию. Рэтиган мгновенно очарован и это, конечно же, первый знак того, что что-то не так. Он осторожно встаёт со своего трона, спускаясь по ступенькам. Бандиты бродят повсюду, разливая напитки, смеясь над различными мелкими преступлениями, с совершения которых они только что вернулись. Они машинально расступаются, как Красное море перед Моисеем, когда их господин приближается. Это второй знак для Рэтигана. Все глаза в комнате обращены на него, ожидая знака о том, как отвечать, все лица повернуты в его сторону— все, помимо одного. При звуке его приближения, этот конкретный приспешник слегка выпрямляет спину, всего чуть-чуть поворачивает голову за плечо— и Рэтиган мельком видит насыщенного зелёного цвета глаза. Сразу же злодей смотрит на дверь. Он кивает преступнику, стоящему ближе всего к двери, и он закрывает её. Как только засов встаёт на место, Рэтиган наконец-то сокращает расстояние между собой и нарушителем и, когда он кладёт руку на его плечо, он трепещет от отличительно Бэзиловской манеры одёргивать плечо от его прикосновения. “Если бы я знал, что ты тоже хочешь побывать на вечеринке,” посмеивается Рэтиган. “Я бы послал тебе приглашение, золотце.” Бэзил выбивается из его хватки и встречается с ним лицом к лицу. Рэтиган разражается смехом, когда видит его и, прежде чем детектив может что-либо предпринять, злодей протягивает руку и сдёргивает с него его смехотворную фальшивую бороду. Он трясёт ею перед ним так, как хозяин трясёт испорченной обувью перед провинившейся собакой. “Позор тебе, Бэзил!” отчитывает он. “Приходить ко мне домой в столь нелепом наряде!” “Но он сработал, разве нет?” ухмыляется Бэзил. “Я ведь здесь.” “Ты здесь и, боюсь, тут ты и останешься,” Рэтиган бросает муляж за спину, освобождая обе руки, чтобы зловеще потереть их друг об друга. “Бедненький ягнёнок. Кажется, ты заблудился и попал прямо в волчьи лапы.” Приспешники столпились вокруг них и они отвечают соответственно угрожающим одобрительным бормотанием на настолько же угрожающее замечание их начальника. Медленно, изящно, Рэтиган наступает на Бэзила и, как и ожидалось, Бэзил отражает его наступление, отступая назад, сохраняя дистанцию между ними. “Полиция месяцами искала твоё укрытие,” продолжает Бэзил. “И я его нашёл.” “Действительно и, если ты отсюда выберешься, полагаю, нам придётся организовать очередной переезд,” соглашается злодей, а затем поясняет, “Конечно же, только если...” Рэтиган изменяет направление своего наступления на несколько градусов влево и Бэзил, естественно, изменяет направление своего отступлению на несколько градусов вправо. Стоит отметить, насколько идеально Бэзил поддерживает баланс расстояний, как будто они спортсмены на фехтовальном матче. Он, кажется, не замечает, что его направляют, что Рэтиган ведёт его в один определённый угол, и злодей пытается удерживать с ним зрительный контакт и не смотреть через плечо в ожидании. Если Бэзил посмотрит прямо за спину, то увидит, куда именно его ведут, так что Рэтиган удерживает свой взгляд на нём, как будто заклиная змею. “Твоя маскировка вправду и отвратительна,” усмехается он. “Не знаю, кого ты вообще собирался одурачить.” “Я одурачил твоих караульных,” злорадствует Бэзил. “Они тупые, Бэзил, они не считаются.” Это логово освещается одной массивной люстрой, свисающей с потолка, и мерцающие свечи оставляют внешний периметр в тени. В самом дальнем особенно тёмном углу стоит вещь, которая защищает убежище, когда никого нет. Когда все отправляются на грабежи или задерживаются на задании, они оставляют кое-что у двери, своеобразное предупреждение для любых потенциальных нарушителей. По возврату, они ставят её обратно в угол и все знают, что от неё нужно держаться подальше. Все, помимо Бэзила, который вот-вот наткнётся на неё. Рэтиган слышит, как толпа тихо гудит в ожидании и молится, чтобы это не выдало всю его игру. “И что теперь, солнце?” спрашивает он, всё ещё не сводя глаз с Бэзила. “Каким был твой наигениальнейший план побега?” “На самом деле, раз уж ты спросил,” признаётся Бэзил, почти что смущённо пожав плечами. “У меня его нет.” Это признание настолько беззаботное, настолько надменное, что Рэтиган чуть ли не даёт ему пощёчину за наглость. И прямо в этот момент каблук детектива задевает основу и он неуклюже падает на мышеловку. В попытках смягчить падение, его рука попадает прямо на крючок и фиксатор отскакивает, а рамка с ужасающим скрипом переворачивается. Этот звук устрашает всех и заставляет их застыть в явной панике, но Бэзил использует свой ум и рефлексы и, с такой же скоростью, с которой упал, он быстро поднимается на ноги. Всё действо занимает едва ли секунду, а затем рамка окончательно захлопывается. В непреодолимом ужасе, который нельзя объяснить ничем, помимо инстинкта, почти все в комнате отворачиваются от зрелища во время удара. Некоторые из них были только наслышаны об этом, но многим из них приходилось видеть, как шеи их друзей и родных переламывались в этой смертельной ловушке. Треск, с которым рама бьётся о базу звенит в воздухе, как пистолетный выстрел. В конце концов, они тревожно оглядываются, чтобы посмотреть, что стало с Бэзилом с Бэйкер Стрит. Толпа расходится удивлённым шёпотом— Бэзил стоит прямо перед ловушкой, живой и невредимый. Ропот стихает, когда они понимают, что он был недостаточно ловок— его хвост зажат под рамой, которая вызвала внутренний перелом, сделав его похожим на вилочку*. Лицо Бэзила бледнеет, его колени подкашиваются, его дрожащее дыхание вырывается из него обрывистыми, неестественно глубокими вздохами. Он осмеливается посмотреть себе за спину, вздрагивает и снова смотрит прямо, как будто он может остановить наступающую волну боли с помощью чистой силы воли. Рэтиган осматривает доставленный им ущерб. Когда ловушка захлопнулась, она разломала кожу и кости под ней и кровь уже начинает вытекать из под рамы, горячая по сравнению с холодным металлом. Кровь Бэзила— и Рэтиган уже чувствует, как его сердцебиение учащается. Он изучает лицо Бэзила, которое подрагивает в попытке выглядеть спокойным, его горло сдерживает его крик. В общем и целом он выглядит удивлённым— и это наполняет его заклятого врага ненавистью. Раньше Бэзила невозможно было застать в расплох. А теперь он попался в самую тупую ловушку и всё, что он делает – стоит тут в изумлении. Рэтиган возмущён. Он оскорблён. Бэзил требует наказания, сейчас же. Его нужно унизить и приговорить к смерти, чтобы Рэтиган больше не мучился ходячим напоминанием о том, что думал, будто нашёл себе достойного оппонента. Подпитываемый злобой и разочарованием, Рэтиган склоняется над своей жертвой и рычит, “Как я уже говорил, твоя маскировка нелепа.” И он начинает снимать её с него, вещь за вещью. Он начинает с рваного шарфа и засаленной шапки. Затем он грубо разрывает его куртку, не желая тратить время даже на то, чтобы расстегнуть пуговицы, сдёргивает её и с отвращением отбрасывает в сторону. Бэзил делает несколько слабых попыток отбиться, но каждое чересчур энергичное движение сказывается на его зажатом придатке и волны боли останавливают какие либо попытки защититься. “Ты меня унизил, Бэзил,” рычит злодей в ухо своему заключённому, достаточно тихо, чтобы только детектив мог его услышать. “А теперь я унижу тебя.” “Я не— Мне всё равно—” дрожащим голосом выдыхает Бэзил. “Просто освободи меня, пожалуйста—” “Нет!” Рэтиган отступает и объявляет, теперь уже для всех. “Нет, не думаю, что отпущу тебя, по крайней мере не сейчас. Сначала тебе нужно преподать урок о вторжения в чьё-либо личное пространство. Это мой дом, Бэзил, и тебя никто сюда не звал.” Рэтиган снимает перчатки и аккуратно кладёт их в карман пиджака. Он выпускает свои когти и на секунду останавливается, пытаясь собраться— очень сложно противостоять внезапному, дикому желанию перерезать Бэзилу горло. Вместо этого он проводит две быстрые царапины по одежде детектива, первую по его жилету, а вторую по рубашке, оба из которых распахиваются, пока пуговицы разлетаются по полу. Рэтиган убирает свои когти прежде чем он поддастся желанию нанести ещё больший урон. Подожди, успокойся, советует он своему внутреннему зверю. Помни, есть вещи гораздо более жестокие, чем убийство. Когда он деликатно расстёгивает ширинку Бэзила, он слышит из рядов своих подчинённых нервный лепет. Их нетерпеливые улыбки постепенно превращаются в неуверенность, когда они понимают, что ожидаемого ими кровопролития не будет. Мало того, обстановка становится достаточно интимной и, несмотря на то, что именно они лучше всего справляются с беспределом, их терпимость к вторжениям другого типа вовсе не так сильна. Пускай жалуются, Рэтиган пожимает плечами самому себе, стягивая штаны Бэзила до колен. Действие заставляет его приблизиться на расстояние достаточное, чтобы Бэзил смог положить свою руку на его плечо и детектив крепко сжимает в кулаке часть его пиджака. “Ты чёртов сумасшедший!” шипит он. “Поверить не могу, что ты вообще—” “Этим вечером ты первый нарушил все допустимые границы, Бэзил,” холодно напоминает ему Рэтиган. “И факт того, что ты сделал это без какого-либо составленного заранее плана откровенно говоря оскорбителен. Ты глубоко ранил меня, Бэзил, и я отплачу тебе тем же. А теперь,” он держит открытую ладонь перед лицом детектива. “Плюй.” Бэзил в ужасе отшатывается. “Нет!” “Плюй, Бэзил,” угрожающе говорит Рэтиган. “Ты из ума выжил!” Одного предупреждения было более чем достаточно и, без лишних слов, Рэтиган наступает на базу мышеловки. Кости перемалываются между собой и Бэзил, наконец-то, великолепно кричит, дико размахивая руками. Рэтиган не удерживает давление слишком долго и, когда он отступает назад, его крики превращаются во всхлипы, которые утихают в жалкую тишину, когда Бэзил берёт руку Рэтигана и плюёт ему в ладонь. “Ещё раз,” приказывает Рэтиган просто потому что может и он не чувствует радости, когда Бэзил безропотно подчиняется. Как только он протягивает руку между ног детектива и начинает поглаживать его, он прекрасно осведомлён о том, что большая часть его приспешников отворачивается от отвращения. В скором времени член Бэзила уже твёрд и тогда Рэтиган может продолжить серьёзнее, мастурбируя ему грубыми, быстрыми движениями руки. Слюна быстро заканчивается, но к тому времени уже достаточно предэякулята, чтобы использовать его в качестве смазки. Краем глаза Рэтиган замечает, что Фиджет наблюдает за ними огромными глазами. Ну, хотя бы кто-то этим наслаждается. Рэтиган определённо нет. Он чувствует, будто ему разбили сердце, пока его возлюбленный заклятый враг дрожит и трясётся в его хватке, всего лишь тень того грозного врага, которым когда-то являлся. Бэзил хватает его за предплечье в попытке остановить— но даже так он настолько слаб, что Рэтиган с лёгкостью продолжает толчки, несмотря на сопротивление. Ему в определённой степени нравится то, как искажается лицо Бэзила, его выражение лица изменяется от боли к удовольствию и наоборот. Нет более совершенного сценария для пытки— как будто детектива разделили вертикально на две части, одна из которой была бы вынуждена гедонизировать, а вторая неоднократно корчилась в агонии. Если бы только Рэтиган мог заглянуть в его бедный маленький разум, как синапсы взрываются и мечут огнём мимо цели, словно китайские петарды во время имперского праздника. Возможно, такое зрелище подняло бы ему настроение. Хватка Бэзила внезапно становится сильнее. На секунду кажется, что он побуждает Рэтигана двигаться быстрее, но в то же самое время он вздрагивает и скулит, “прошу, хватит,” и Рэтиган понимает, что ускоряется просто из собственного возмущения. Он возмущён, не может вспомнить, когда ещё был настолько возмущён и ему правда хочется просто хорошенько встряхнуть Бэзила, дать ему пощёчину и надеяться, что это вернёт его в прежнее состояние. “Рэтиган,” выдыхает Бэзил, впиваясь ногтями в шерсть крысы. Рэтиган и чувствует, и видит, как напряжение скапливается в теле его заложника. Они приближаются к концу, а затем это всё закончится навсегда. Рэтиган уже перепроверяет в голове свой каталог оружия, пытаясь выбрать подходящую смерть для своего одноразового соперника, играясь с обезглавливанием, но склоняясь больше к повешению. Повешение – столь жалкая смерть. Это то, что заслуживает предатель. Ярость накапливается в его глазах, заполняя их красным, а его сердце болит от потери. Подумать только, он считал, что он вообще достоин его внимания. Он хватает подбородок Бэзила свободной рукой, заставляя его поднять взгляд. “Смотри мне в глаза, Бэзил,” процедил он. “Я хочу увидеть это в них.” И они смотрят друг на друга, зубы Рэтигана обнажены от злости, рот Бэзила открывается в беззвучных, удушенных криках. Затем захват на его руке становится жёстче и, будто бы принимая вызов, Рэтиган в довершение делает последние толчки в быстрыми и грубыми. Глаза Бэзила распахиваются и закатываются, всё его тело дёргается вперёд и он кончает в руку своего похитителя со сдавленным стоном. Рэтиган даже не думает отойти и он чувствует это у себя на бедре, как роскошный материал его брюк оседает от внезапной теплоты и влажности. Тишина, за исключением их тяжёлого дыхания, в равной степени давяща и глубока. Потом Рэтиган во всех смыслах бросает Бэзила, отступая назад от отвращения. Бэзил наклоняется вперёд, но усиленное давление на его хвост заставляет его встать обратно с болезненным вскриком. Они стоят и осматривают друг друга. “Надень штаны,” рычит Рэтиган и отворачивается от него. Он возвращается к своему трону и садится, ощущая странное головокружение. Бэзил натягивает штаны обратно и застёгивается, а затем жалко, умоляюще смотрит на Рэтигана. “И, кто нибудь, освободите его из этой чёртовой ловушки,” злодей делает пренебрежительный жест. Требуется приложить усилия четырёх сильных приспешников, чтобы поднять раму, и она отрывается от сделанного в хвосте Бэзила углубления с ужасным мокрым звуком, который перекрывается стоном боли детектива. Двое других берут его за руки и относят к трону Рэтигана и, когда они отпускают его, он падает на колени в тишине. “Знаешь, Бэзил, я разочарован,” вздыхает Рэтиган, массируя виски. “Я надеялся, что ты будешь развлекать меня годами.” “Смешно,” хрипит Бэзил. “Я то же самое хотел сказать и тебе.” Внезапно, он поднимает голову, и изменения в его глазах настолько велики, что Рэтиган открывает рот от шока. У Бэзила триумфальная улыбка на лице, его ярко-зелёные глаза блестят словно тигриные, когда он молниеносно достаёт из своего ботинка нож. Он вскакивает на ноги и, прежде чем кто-либо успеет среагировать, лёгким взмахом руки разрезает воздух лезвием. Его прицел безупречен и нож без труда разрезает верёвку, держащую массивную люстру. Перед тем, как кольцо огня сваливается сверху, Рэтигану удаётся уловить взгляд своего врага. Бэзил подмигивает. - - - В последовавшей суматохе и темноте было едва ли сложно отворить дверь и сбежать. К тому времени, как был найден альтернативный источник света, их заложник уже давно убежал и приспешники скитаются по убежищу в различных состояниях неверия. “Я не понимаю!” восклицает один из них, возясь со спичкой. “Всё долбанное время у него в ботинке был нож! Почему он его не использовал?” Бродячие огни отбрасывают мерцающие и танцующие тени на стены, проливая свет тут и там, попеременно то чётко очерчивая углы, то снова оставляя их в тени. В конце концов они сходятся как светлячки у подножия помоста, выжидающе смотря на своего бесстрашного лидера в ожидании дальнейших инструкций. Рэтиган сидит с явно нехарактерной вялостью, наклонив весь свой вес в одну сторону, подпирая подбородок рукой. Его взгляд странно отдалённый, стеклянный и расфокусированный, как если бы он был поражён или, что ещё более странно, ошеломлён. У него на лице самая широкая улыбка и никто не может понять, почему.