Ангелы мыслят красками

Ромильде Браун сорок шесть лет, и она уже привыкла засыпать под шелест чужих мыслей. Самых разных — от горячечного бреда пьяного разума до мысленных вычислений математика, живущего в квартире напротив. Ему это помогало уснуть, а она — уже привыкла. Мысли Дина и Сэма Винчестеров заставляют ее напрячься. Она встречала много храбрых глупцов, но сила, что экстрасенс почувствовала, только приблизившись к двери, давила на плечи тяжким грузом, приковывала к земле. Но Ромильда всегда была достаточно благоразумной, чтобы не заставлять ждать человека, который в мыслях уже крутил способы уговора талантливого — настоящего, — телепата помочь им. Не все они были гуманными. В бункере она почувствовала себя странно свободной — никаких посторонних мыслей, кроме постоянного напряженного обдумывания плана спасения мира и «хочу чёртов бургер». Можно было сосредоточиться на разуме братьев, изучении их модели поведения для дальнейшей продуктивной работы. Жизнь Ромильде была дороже ее собственного мнения. Она слышит громкие напевы грубого голоса Дина из душа — не нужно быть телепатом, чтобы их слышать, — и мысленный бубнеж Сэма по этому поводу. Телепат моргает, улавливая резкую смену в мыслях младшего Винчестера — он напрягается, когда тяжело стучит замок бункера, но почти сразу же мысли проясняются, оставляя одно-единственное Кас. Знакомый? Женщина ожидает чего угодно — шквала быстрых мимолетных слов, приходящих в голову, стройного, обдуманного ряда размышлений, да хотя бы один звук чужой мысли, — но только не этого. Ее озаряют спокойные течения зеленого и синего, мягко вплетенные друг в друга, и это заставляет ее замереть на месте. Она видит перед собой красивого мужчину в неряшливо надетом плаще и расслабленно болтающемся синем галстуке. В волосах запуталась неразбериха, а в глазах зрелая мудрость и почти детская растерянность — одновременно. Он неуверенно смотрит на незнакомку, а после на Сэма, а краски начинают искриться желтым непониманием. — Кто ты? — сбито и шокированно. Она, конечно, понимала, что эти братья — совсем не обычные люди, но когда в мыслях Сэма слышится ехидное ангел, глаза округляются. Ромильда не думала, что умеет открывать глаза так широко. А в следующий миг она захлебывается. Делает тихий, почти беззвучный вдох, хватая губами воздух, но цветов вдруг становится так много, что она еле справляется под их натиском. Разноцветные — телепат даже не уверена, существуют ли такие цвета вообще, — полосы искрятся, становятся яркими настолько, что хочется зажмуриться, смешиваются и разлетаются друг от друга в разные стороны, извиваются и ложатся кривыми линиями на хрупкие чувства Кастиэля. Ромильде нужно немного времени, чтобы прийти в себя и понять, что такой шквал красок был вызван одним долгим взглядом на вернувшегося Дина. Он вытирает волосы полотенцем и кривит губы в улыбке, а мысли искрятся странной смесью радости и облегчения. Живой — слышит она и изумляется силой их влечения друг к другу. Их связи. Сэм переводит взгляд от брата к другу, а Браун слышит его ехидное началось. Почти видит, как он закатывает глаза. Буря красок вдруг успокаивается, оседает на подкорке ангела спокойными синим и зелёным, и только сейчас телепат вспоминает, какого цвета глаза у Дина. И еле заметно улыбается. — Ты как, Кас? — говорит Дин, а Кастиэль выдаёт ярко-васильковую благодарность и мягко улыбается, склонив голову чуть набок, к плечу, и Браун кажется это удивительным — то, как они могут общаться без слов, одними взглядами, одними жестами. Дин усмехается и зовет всех в библиотеку, пить пиво и рыться в книгах, а Ромильда вдруг начинает думать над тем, какими красками мыслит Кастиэль, когда занимается сексом. И улыбается, когда замечает похожую мысль у Дина.