Притяжение

Даня хватает его за правую ладонь, смеётся и тянет на середину комнаты. Говорит, что будет весело, ну, Олеж. Тело, будто не родное, сдаётся без боя, встаёт в нужную позу, но Олег перестал бы быть собой, если бы мстительно не опустил свои руки на тонкую мальчишескую ещё талию - вести будет он, понятно? Ребята громко поддерживают: кто-то смеётся, кто-то свистит или хлопает, но для Олега все они сейчас смазываются, истираются до серого фона. Кожа под футболкой теплая, Терновой чуть проводит по ней, ища удобное положение, мальчишка задорно смеётся и поднимает руки. Их задание было по-настоящему дерьмовым для обычных пацанов, и Олег про себя несколько раз жирно подчеркивает, что оно просто идиотское для тех, кому нравятся девушки, кому абсолютно и никак НЕ нравятся парни. Но Даня попросил, заставил, убедил, в том, что будет весело. Даня, Даня, Даня. Он везде, без компромиссов - напротив, смотрит в глаза, ждёт, когда им включат какой-нибудь сопливый медляк. Олегу кажется смешным то, что среди такого количества музыкантов, певцов и максимально творческих людей, никто не напевает им - все и без этого устали и сейчас расслабляются. Наконец Свобода врубает You and I, тролль доморощенный, и ржёт вместе с plc над этой поебенью. Олег не собирается выяснять с ним отношения, по крайней мере прямо сейчас, но морщится в сторону Максима совершенно непроизвольно. Даня понимает, понимает, что Олег чувствует, как ему стало и без этого сраного You and I некомфортно и улыбается, улыбается, улыбается. Нежно, с искорками маленьких чертят в зелёных радужках. Музыка играет, Даня не знает куда деть руки, Олегу почему-то не плевать. Это же Даня, как он может забить на этого всегда искренне теплого малыша? Поэтому Олег смотрит глаза в глаза и чуть кивает, говорит шёпотом "Дань, можешь..." Не успевает. Парень и сам быстро всё понимает. Даня поднимает руки и заводит их над плечами, дальше, за голову Тернового. От фантомного скольжения и еле ощутимого касания к шее Олег чуть прикрывает глаза, по его коже совершенно безконтрольно разбегаются мурашки. Это всё тело, в любом возрасте тебе будет приятно от таких мелочей, особенно если тебя касается твой хороший друг или подруга. Успокоить себя получается ненадолго. Они начинают неловко топтаться на одном месте, как бы танцуя. Олег старается понять почему не против всего этого, разложить происходящее на составляющие. Их заданием было станцевать медленный танец соприкасаясь лбами. Это же так просто, да? Нихрена подобного, но не сосаться же им выпало. Ничего сложного в этом не было, тем более девчонкам сегодня намного больше досталось и Олег над этим здорово посмеялся. Но правда в том, что с Даней стоять в двух шагах было уже трудно. Невозможно не касаться, не смотреть, просто невозможно. Он же ещё маленький, невероятный, космический и тянется к Терновому всем что у него есть. Даня ещё не понимает какие могут быть у этого всего безымянного последствия в их стране. Не понимает, улыбается, чуть давит на затылок своей нежной рукой пианиста, и Олег послушно наклоняет голову до соприкосновения. Звёзды не взрываются, это всего лишь теплое касание, без подтекста. Без. Олег закрывается. Сознание рисует как он где-то внутри бросается на только что возведённые им же стены. Становится тошно. Олег возвращается в своё неловкое настоящее. Смотреть куда-то неприятно и оба, не сговариваясь, прикрывают глаза. Под закрытыми веками ощущения начинают просыпаться. Слух внезапно режет болтовня Родиона, Олег слышит как кто-то опрокинул стакан и следующий за ним визг Кристины, Макс-курица-наседка матерится. Олег улавливает запах Дани. Здесь, вдали от стола с едой и напитками, ничего не перебивает запах зелёных яблок, почти исчезнувший аромат одеколона. Олегу должно быть всё равно. Должно быть. Но ему нравится. Даня выдыхает - Олег чувствует это кожей. Он рядом, очень близко, они вместе переставляют ноги в такт песне и дышат. Дышат друг на друга. Дышат губы в губы. Олег полностью себя контролирует, ему не хочется делать ничего, за что потом будет нестерпимо стыдно. Ему не хочется представлять, не хочется ладонями ощущать гладкую кожу парня, искриться вместе оголёнными проводами, ловить губами горячие выдохи и рвать, рвать, рвать все свои шаблонные принципы. Целовать Даню не хочется. Целовать. Олег замирает, чуть отстраняется, Дэни отпускает. Они оба просто смотрят, ждут чего-то непонятного, сами не понимают до конца что творится между. Между слов, между прикосновений, между ними. Мгновение проходит удивительно медленно и Даня делает то, чего сам Олег, кажется, никогда бы не осмелился. Он целует. Прикрывает глаза, чуть тянется вперёд и замирает. Мысли из головы вышибает взрывом сердца, мозг и способность думать тонут в его ошмётках и крови. Губы губ не чувствуют. Даня целует его душой. Олег начинает верить в лукавого или просто охуевает, он не может пока разобраться. И ответить не может, но ему опять кажется. Даня ждёт ровно чуть-чуть и опять отпускает. Сумасшедший ребенок. Он хочет и ясно даёт понять чего. Кого. Олегу страшно, по-настоящему страшно, как никогда до этого уже было, так что сейчас он интерпретирует всё происходящее как пиздец. Сердце не бьётся, он чувствует как умирает, как не может ни глотнуть воздуха, ни выдохнуть, понимает, что нужно, но один не справляется. У одного не выходит. Даня, мальчик-солнышко, топит его в своих чувствах, топит без жалости и без выбора. Топит и спасает. Правой рукой проводит по стриженому затылку, чуть оглаживает, перебирает тонкими пальцами нежнее чем на фоно и выдыхает вместе с ним. Они не осознают насколько близко стоят к друг другу пока не соприкасаются грудью. Олегу хочется ближе, ещё сильнее, под кожу. Даня уже там. Дышать снова становится трудно, но уже обоим. Олег начинает представлять: Как было бы неплохо сейчас опустить руки ниже, огладить всё, чего можно коснуться, наплевать на чужие глаза и Данину футболку, пролезть под неё, дойти до лопаток, и, нежно очертив молочную кожу, вернуться обратно на тонкую талию. Даня, его малыш, смотрит, смотрит, смотрит. Зрачками спрашивает "ты уверен?" И опять топит, но уже в этой своей сумасшедшей черной бездне. Олег уверен, и Даня прыгает к нему на руки, обхватывает своими длинными ногами, держится, сжимая до боли. Олегу сложно, мышцы напрягаются, тянутся, но он терпит, стоит, держит. Ему нравится. Он перехватывает Даню удобнее, улыбается в чужие губы и уходит. К себе, к Дане, к ним в номер. Он осторожно, нежно, как даже ни разу ещё не старался до этого момента, опускает парня на кровать, накрывает собой, чувствует, что тот уже никогда не отпустит, чувствует, что хотят они этого одинаково сильно и ... - Ахуеть, - громко шепчет Свобода. Параллельная реальность схлопывается. Олег целует в ответ.