Holy shit

— …Святое дерьмо! Это можно как-то исправить? — с перекошенным от шока лицом, терзал Ниикура тур-менеджера, а Нора, в свою очередь, деликатно переводила вопросы местному стаффу. — Скотчем заклеить, — пошутил техник, но, вспомнив, что перед ним японцы, и в данной ситуации они юмора точно не оценят, добавил сурово: — Это у вас прога слетела. Мы-то что можем? — Что он сказал? — Каору безуспешно пытался разобрать фонетику чужого языка, но кроме слова «прога» ничего не понял. — Они сделают всё возможное! — уклончиво ответила Нора, смерив техника взглядом, от которого должна бы стыть кровь в жилах, ну, или хотя бы, на худой конец, проснуться совесть. — Несоблюдение технического райдера — ваша вина, — отчеканив каждое слово, выдала она. — Исправляйте как хотите, а мы пересмотрим сет-лист. Мужик из стаффа, с ненавистью взирая на Нору сверху вниз, подозвал к себе двух работников. Второй раз за сегодня аппаратура дала сбой, пришлось дважды надолго прервать выступление. Кто-то заплатит неустойку и соснёт по полной; но всех в клубе Electric Ballroom волновало одно: из чьего кармана возьмут деньги? Мужик вздохнул: эта Нора — мелкая блоха, и такая, сука, дотошная — везде суёт свой маленький нос. Эти чёртовы японцы лезут со своими технологиями, пока весь остальной мир разгоняется где-то в жопе, и требуют невозможного. — Тонни, возьмите скотч и отвёртки! И бегом на сцену. — Что? — Тяните время, заклейте монитор, провода, что хотите. Да, блять, не ржи. Публику надо успокоить. Пока эти, — он ткнул пальцем в собравшихся в кучку музыкантов, — решают «быть или не быть». *** В зале так громко вопили зрители, что в предбаннике перед входом на сцену попадали одноразовые стаканы.   — Это провал, — трагично произнёс Тошия. Басист бледный как смерть, с каменным лицом пытался слиться со стеной и с Шиньей, который в безмолвной медитации стоял, скрестив руки. Каору выглядел крайне несчастливым, ввязываясь во всё это дерьмо с зарубежными техниками. Он было хотел что-то сказать Тошии, но Нора потащила его решать проблему сет-листа, и лидер отвлёкся. — Позорище, позорище, позорище, — шептал драммер, словно мантру. — Нас точно сглазили. Каору озверел. На людей уже кидается. В Париже гитару бросил. Аппаратура ломается. Что вообще происходит? Ужасная Европа, а мы ещё на Россию гнали. Там-то как раз всё идеально вышло… по сравнению с тем, что происходит сейчас. — Ты о тех тёлках из поезда? — мечтательно произнёс Дайске. — А что, нормальные девки были! Обниматься не рвались, за автографами не лезли. И сразу в ресторан… Правильные. Ну, спалили, как Кё в дабл вышел… — выдал гитарист с улыбкой. — Ты тоже там был, Дай, — сухо отозвался вокалист. — И что? В сеть ничего не выкладывали, кроме твоей злобной рожи в маске, — сказал Андо и заржал. — Какое преступление! — А тебе очень хотелось пойти и нажраться с ними, особенно, когда увидел там знакомую… А видос, кстати, был, — сообщил Ниимура, вытирая рубахой лицо. — О том, как тебя качнуло. — Фигня! Переживу, — радостно сообщил Дайске. — Не знал, что ты отсматриваешь твиттер. — Да хватит уже о бабах, — подал голос Хара. — Задолбали. Как из ситуации выгребать будем? Это вообще поправимо? Андо с Кё, заговорчески переглянувшись, отошли в сторону и заржали, как два молодых коня. — Ты только глянь, — сообщил ему Кё. — Ставлю сто баксов, что Хара накидается от стресса и весь день проведёт, обнимая толчок… — Ну, я не могу! — ржал он. — Это безнадё-о-ожно, — тянул вокалист мерзким голосом, изображая согруппников. — Что же нам теперь де-э-элать? — кривлялся он. — Сэппука, Шин! — крикнул он драммеру. — Спасибо, — скрипнул Терачи, сглатывая. — Ты бы умылся — лицо поплыло. Чему радуешься, Тоору? — А чего страдать? Дерьмо случается, — сообщил он, и, глядя как на сцене стафф закручивает скотч вокруг колонки, добавил задумчиво: — Мониторов много и времени предостаточно. Пойду, смою этот ужас с лица. Хара неоднозначно помалкивал, а Шинья, пожав плечами, предположил: — Они снова накурились? Тошимаса было открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент вернулся Ниикура с посеревшим лицом и злыми глазами, следом за ним вышла Нора, держа в руке листок. Парни отлепились от стен, изучая переделанный сет-лист. — Короче, щас быстро выходим… И это… играем это, это и вот здесь, — скороговоркой говорил лидер, тыча пальцем в бумажку. — Отдыхать будет негде. Только тут, рефрен, где у Тошии подложка… Но Хара переживёт. Медляки убираем. — Все? — Все! Кё, ты слова помнишь? И это… встряхнитесь, и секса, Дай, добавь, чтобы на тебя пялились, а не на мёртвый экран, а мы там с Тотчи сделаем их слева. Давайте постараемся! Тоору, ты готов? В помещении стало подозрительно тихо, и лишь железный голос Ниикуры резал ставший густым воздух: — Где. Блять. Эта гнида. — В туалете, — аккуратно отозвался Дай, прекращая улыбаться. — Я ему щас… еба… раскро… — Договорить он не смог, поскольку в нос ему несколько раз грубо ткнули грёбаным сет-листом. — Нора, ты чего? Тур-менеджер, удерживая на себе тяжёлый взгляд гитариста, сурово восстала прямо перед ним. — Дыши, Каору, — строго сказала она. — Глубоко дыши… без мата. А теперь обсуди с группой порядок. А я разыщу Кё, — маленькая филиппинка развернулась, как солдат на плацу, и мгновенно растворилась в темноте закулисья. Люди из стаффа активно жестикулировали со сцены начальству, ибо скотч закончился, но они, типа, делают всё, что могут. И как долго ещё необходимо продолжать этот цирк, сдерживая негодование толпы? На что местный техник, оглядываясь на Ниикуру, показал большой палец и дал отмашку. — Заканчивайте, Тонни, — скомандовал он и пошёл к музыкантам. — У нас всё. Ваша очередь, парни. Хоть фраза прозвучала по-английски, смысл в переводе не нуждался — это поняли все. Пронзительный взгляд лидера выхватил из полумрака фигуру Кё. Отмытое от грима лицо с «просветлёнными» глазами казалось воплощением «святой» невинности. Какое-то издевательство! Каору передёрнуло от негодования. С другой стороны, хотя бы все снова оказались в сборе, и лидер с облегчением выдохнул. Выяснять отношения с вокалистом он не планировал. Во всяком случае сейчас. Ниикура старался игнорировать его, но кожей чувствовал, что певец улыбается. Улыбается с таким же удовлетворением, как после оргазма… — Я видел сет-лист, Као. Всё помню, не дёргайся. — Ты пидорасина, — выплюнул лидер. Его вид красноречиво давал понять, что после шоу все причастные огребут люлей… Ощущая тяжёлый взгляд Норы, Каору ободряюще кивнул. — Дай? Готовься в конце отсосать у зала. Не Нору же к ним посылать, — лидер даже не смотрел в сторону согруппника, его взгляд был направлен на беснующуюся в свете софитов аудиторию. — Им нужна компенсация, а лучше чем ты, варианта нет. Твой английский покроет всё. — И что я скажу? — прозвучал напряжённый вопрос за его спиной. — Что ты кончил, наслаждаясь невъебенностью шоу. Нора, заткни уши! — кинул Ниикура небрежно, но тур-менеджер лишь упрямо сдвинула брови. — Мы все обспускались, глядя на то, какие охуен… терпеливые у нас зрители. И пока сосёшь, благодари. Благодари их так, как никого и никогда в своей жизни. Потому что это и есть любовь группы к фанатам. Ты всё понял? — Да, Каору. — Тогда, поехали. И упаси нас бог обосраться. ***