***
На следующий день было решено отправиться в город, прогуляться, купить что-то из еды и вообще поглядеть на то, как живут американцы. Леша шел позади всех, воткнув в уши наушники, и рассматривал город. Москва и рядом с этим городом не стояла. Да, в столице время летит быстро, и жизнь не стоит на месте, но здесь… здесь казалось, что московскую жизнь поставили на ускорение в два раза. Люди торопились, ели на ходу, пили кофе и все поголовно были погружены в работу. Город был безумно огромным и шумным, даже наушники не спасали. А ближе к вечеру был разожжен камин и накрыт стол. Леша чувствовал умиротворение. После шумного города, загородный дом казался маленьким раем. Алексей улыбался, наблюдая за друзьями, которые активно поедали сладости и фаст фуд. То ли от переизбытка эмоций, то ли из-за смены обстановки, но есть совсем не хотелось, и Алексея клонило в сон, поэтому, сославшись на усталость, Хесус поднялся на второй этаж, в ту самую комнату с ржавым ружьём, и просто уснул не долетев до подушки.***
Разбудил парня громкий стук в дверь. Кровать лучшего друга была заправлена, а на часах давно перевалило за полночь. — Какого черта? — воскликнул Хесус и, ругаясь, спустился вниз. В доме было подозрительно тихо. Внизу везде горел свет, в камине догорали угли, на столе все также стояла неубранная посуда с остатками еды, и валялись фантики от конфет. Что-то тут было не так. Хесус потянулся было к двери, чтобы открыть ее и наорать отборным русским матом на непрошеного гостя, как стук прекратился. У Алексея по всему телу расползались мурашки. Хесусу даже показалось, что он слышит тяжёлое дыхание за дверью. А потом в доме погас свет. Стук повторился. Раздался утробный рык, а затем и искаженный чем-то голос: — Jesus, — и скрежет металла. У Лёши внутри все похолодело. Голос был глубоким и низким, искажен самым стандартным эффектом, словно взятым из малобюджетного фильма ужасов. От этого было ещё хуже. За дверью неожиданно все стихло. Стало так спокойно. Хесус даже сам удивился — сердце перестало заполошно биться, пальцы обрели чувствительность. Он не ощущал больше того животного ужаса, который испытал пару секунд назад. Но наученный опытом инди-хорроров Хесус схватил нож с кухонного стола и двинул на поиски фонаря, который в последствии нашелся на крючке около двери в подвал.***
Старый охотник меня кормит. Он знает, что мне нравится. Знает, что я люблю страх людей. Сегодня в доме только один. Старый Джек хочет, чтобы я играл сегодня только с одной мышкой. Jesus. Он называет себя именем Господа Бога нашего. Старый Джек говорит, что он красив. Мне так не терпится испортить эту красоту. Его друзья сидят в кругу. Привязанные к стульям. Я заставлю их смотреть на то, как их друг будет умирать. Расскажи мне, Старый Джек, каков его голос, каков он на вкус? Каков его великий страх? Что он скрывает от своих друзей? Рассказать о его потаённых желаниях, порыться в его грязном белье, сделать ему больно не только физически, но и морально. Чудесный экземпляр. Я чувствую его страх через дверь. Чувствую то, как дрожат его худые прекрасные колени. Вытащить все его душевные переживания наружу. Прикоснуться к его чистому сердцу. Почувствовать его дрожь. Услышать стон боли, а затем увидеть вечный покой в стеклянных мертвых глазах. Он будет чудесным дополнением в нашу коллекцию. Меня зовут Бен Муди.***
Хесус несмело открывает дверь. Снаружи тоже нет света, лишь вдали горит одинокий фонарь, да на пристани мигает одна единственная лампочка. Генератор в сарае, ключей нет, нужно что-то делать. Леша слышит шаги. Или же ему только кажется. А затем долгий и протяжный стон удовольствия. Нет, всё-таки шаги ему не послышались. Стараясь как можно меньше шуметь, парень двигается в сторону пристани, однако напуганный мозг даже не думает о том, что фонарик все-таки стоило бы выключить. Не стоит ругать персонажей хоррор фильмов за то, что они палятся. Они просто боятся и мозг в таких моментах туго соображает. Вот и Алексей о фонарике забыл, вспомнил лишь тогда, когда забился в дальний угол пристани и прижал его у груди. Захотелось стукнуть себя этим самым фонариком, сейчас же оставалось только искать новое место для укрытия, желательно поближе к сараю с генератором.***
Бедная мышка загнанная в угол. Мне даже жаль тебя Jesus. Ты самое прекрасное создание Отца нашего, которое мне доводилось видеть.***
Руки дрожат. Правда вот, лом находится быстро, что удивительно. Теперь у него есть то, чем можно сбить замок. Сердце так сильно колотится, и коленки дрожат. Ему так хочется позорно разреветься. А вдруг это просто сон, и он проснется? Вот сейчас, он ущипнет себя и проснется. Бесполезно. Он не спит. Руки трясутся ещё сильнее. Сил снять замок не хватает. Человек все не появляется, лишь ходит где-то вдали и следит за тщетными попытками Хесуса сломать замок. У парня ничего не выходит, поэтому он просто решает бежать. Куда-нибудь в сторону дороги. Только бы подальше от этого места. Только бы выбраться. Ему подозрительно легко удается добежать до дороги, только вот тут его ждёт великий облом. Он не знает куда идти дальше, на ближайшие пару километров сплошной лес. А потом до него медленно начинает доходить, что маньяк просто выматывает его. Он не пытается ловить его, он просто гоняет его, чтобы парень выбился из сил, а потом уже его и поймать будет легче. Вот же черт, он посмотрел так много фильмов ужасов, но наступает на те же грабли, что и персонажи тех самых тупых малобюджеток. <tab***
Кажется малыш о чем-то размышляет. Возможно пришло мое время.***
Громкий лязг железа раздался где-то неподалеку, и Хесус позорно вскрикнул, спотыкаясь и падая на задницу. Вот же черт. Неужели убийцы бывают такими красивыми? Хесус выбрасывает руку с ножом вперёд, но маньяк перехватывает ее, и парень слышит хруст костей, а затем надрывно кричит от боли. Убийца стонет от удовольствия, втягивая воздух рядом с покалеченой конечностью. «Да он же больной ублюдок», — думается Лёше. А маньяк просто лижет пострадавшее запястье и отпускает, а потом просто… уходит. Хесус хрипит от боли в сломанном запястье и поднимается на ноги. Теперь нож придется куда-нибудь приспособить, рука отказывается сжимать что-то и адски болит.***
Он так чудесно пахнет. У него такая гладкая кожа. Думаю, Старый Джек будет не против, если я использую его тело.***
Хесус бредёт по дороге. Он заблудился. Ему больно. Холодно. И страшно. Маньяк больше не показывался. Но Алексей чувствовал его присутствие. Тот будто смотрел шоу. Однако шоу явно было для него скучноватыми, поскольку тяжелые шаги Хесус услышал ещё до того, как маньяк вышел из-за деревьев. — Скучно, Старому Джеку и мне скучно, — шепчет маньяк на английском, хватает Хесуса за шкирку и, как щенка, утаскивает вглубь леса. Парень уже даже и не знает, чего ожидать от маньяка, но пока может он кричит, кроет его благим русским матом, а потом падает животом на землю и пытается отползти, кое-как поднимается на ноги и бежит. Не видит куда, но бежит, глаза застилают слезы, ему ни в жизни так страшно не было, как было сейчас, когда за спиной раздавались тяжёлые шаги и хриплое рычание — маньяк явно не ожидал, что жертве удастся вырваться. Кричать сил нет, даже бежать уже становится тяжело. Ему вроде даже удается добраться до какой-то постройки и забиться в дальний угол. Маньяк потерял его — он злится, но теперь игра стала куда интересней. — Где же ты, Jesus, мы с тобой ещё не закончили. Я хочу поигр-рать, — дабы не закричать, Хесус зажимает себе рот рукой и старается слиться со стеной или же раствориться в ней. — О, пиздец, — ругается маньяк на русском. — Выходи, маленькая сучка, дядя Диззи не причинит тебе вреда, — сладко тянет маньяк. Уровень английского Хесуса так и закончился на парочке стандартных фраз и, может, оно и к лучшему, потому что парню совсем не хотелось знать, о чем говорит этот психопат.***
Гонка длилась недолго. Хесус прокололся. Попался и теперь трепыхается, как птица в клетке, в сильных руках. Маньяк тащил его долго, в этот раз не думая того, чтобы парень в его руках смог выбраться. А потом в конце пути… просто повесил на крюк, на живую. Перед глазами у Хесуса все окрасилось красным, ему даже казалось, что он слышит как хрустят его кости под тяжестью его веса. Позабыв о сломанном запястье, парень обеими руками схватился за крюк и тут же всхлипнул, новая вспышка боли окрасила все в алый. Только чуть придя в себя, но все так же причиняя себе адскую боль, парень увидел друзей, что с ужасом в глазах смотрели на него, привязанные к стульям. — Jesus, — слышит парень, — ты прекрасный экземпляр в нашей коллекции, ты знаешь? То как пахнет твоя кровь, то как сладко ты кричишь от боли. Ты просто чудо, — маньяк проходится горячими ладонями по дрожащим бокам парня и вдыхает запах крови над пробитым плечом. Хесусу так ничтожно мало не хватает до того, чтобы опустить ноги на землю и облегчить свою участь. — Ты знаешь, что твои друзья не такие уж святые? Что они способны отвернуться от тебя прямо сейчас? Знал ли ты, что твой «лучший друг» гомофоб? Знал ли ты, что стоит тебе только заикнуться о том, что ты влюблен в него, то считай, что друга у тебя больше нет, да что там твой друг — все они… ох малыш, посмотри как они смотрят на тебя, с каким отвращением, — шептал маньяк, он отлично понимал, что жертва не понимает ни единого слова, но знал, что понимают его друзья и видеть то, как они разочаровываются, было так сладко. — Они ненавидят тебя, — острый нож входит под правую лопатку — Леша кричит, — ты им отвратителен.***
Он так прекрасен в своей беспомощности, так дрожит и трепещет в моих руках. Такой невинный и чистый, ему пойдет белый.***
— Ты больше не друг им, будь у них свободны рты, они бы назвали тебя «грязным педиком», но не волнуйся, они уйдут вслед за тобой, — последнее маньяк прошептал так, чтобы никто кроме истекающей кровью жертвы этого больше не слышал.***
Он так прекрасен в последние минуты своей жизни. Господи, спасибо тебе за это чудо. Он — твое самое лучшее творение.