Укравший мою судьбу

Рокот. Мальчишка! Совсем еще мальчишка… Ну, кто бы сомневался, что вся его решительность растает, как снег весной на пригорке. Это было вполне ожидаемо. Сколько лет прошло, а преотлично помню, как сам испугался в первый раз. Правда, мне было сложнее – я был с девушкой и, естественно, вся ответственность лежала на мне. Так что когда Дик расплакался и попросил перестать, я внутренне был готов к этому. Правда, чтобы немного проучить юнца за самонадеянность, припечатал его обидным словом. Потом долго лежал в соседней комнате, слушал тихий скулеж, а сердце щемило от странной неуместной жалости. Это меня стоит пожалеть. Тело отреагировало на мальчишку совсем не так, как разум, и до сих пор напряжение стягивало низ живота, требуя разрядки. Нет, бесполезно. Придется идти к своему нынешнему партнеру. Мы с ним отношения решили на всеобщее обозрение не выставлять. Несмотря на вполне объяснимые изменения, вызванные войной, в стае не приветствовались связи между мужчинами. Нет, конечно, никто такие пары и не порицал, но вот свой ранг в иерархии этим можно было здорово понизить. Если мне и на иерархию, и на статус плевать, то молодому Гордону хотелось войти в десятку лучших. Здоровое такое, честолюбивое желание. Я его понимал. Поэтому мы встречались не часто, глубокой ночью. Сбросить напряжение было полезно и ему, и мне. Вот сегодня, например, я был даже рад, что пару весен назад принял предложение отчаянно смущавшегося и опасавшегося отказа молодого волка. Часы отыграли самую длинную полуночную мелодию, и я, решившись, тихонько выбрался из постели. Дик уже давно затих, должно быть, заснул. Потому я предельно осторожно двигался, собираясь без света, следя за тем, чтобы не скрипнула ни одна половица. Входная дверь все же издала тихий звук, и я замер на пороге, чутко прислушиваясь к звукам из спальни. Тишина. Все в порядке. С легкой душой отправляюсь знакомой дорожкой. Ночь сегодня удивительно хороша. Почти нет ветра, и удивительно тепло, несмотря на то, что весна только недавно перевалила на середину второго месяца. Уже подсохли от стаявшего снега тропинки, и чувствовать под ногами не вязкую кашу, а твердую упругость земли было удивительно приятно. Сам не заметил, как остановился на пороге небольшого дома, в котором после смерти родителей уже двадцать весен в одиночестве жил Гордон. Стучать мне не пришлось – двери распахнулись почти сразу же, а возникший в проеме молодой волк с облегчением улыбнулся: - Проходи. Я уж думал, что не увижу тебя больше. Неторопливо вхожу, скидывая обувь в прихожей. У Гордона всегда чисто, можно не опасаться, что ноги придется отмывать перед обуванием. Он поспешно зажигает лампу, и небольшое помещение становится удивительно уютным. И отчего он бабой не уродился? Цены бы ему не было. Впрочем, и волк из него вышел знатный. - Устал? - Немного. - Сейчас, чаю заварю. Он бодро кидается к печи, где, я уже чую, стоит заваренный чайник. Получается, все равно ждал меня? Приятно, конечно. Иногда мне даже становится жалко, что я не могу подарить ему ничего, кроме таких вот редких встреч. Я очень старался не давать ему никаких надежд и обещаний, но иногда мне казалось, что он просто не желает этого замечать. Вот, например, как сейчас. - Не надо чаю. Я ненадолго. - Понимаю, - улыбается, вот только улыбка какая-то потухшая. - Это из-за гостя? Молча киваю, соглашаясь. - Он тебе нравится? Теперь он будет с тобой? - Да. Нет. Не вижу смысла врать Гордону. Он хороший парень и, как минимум, заслуживает правды. Он вздыхает. - Ты уверен, что он не станет твоей парой? - Для этого он слишком мал. - Сколько ему? - Не знаю. Я вообще, кроме имени, ничего о нем не знаю. Гордон с трудом скрывает удивление. - Я не за этим пришел. Он кивает и начинает поспешно раздеваться. У него заметно дрожат пальцы, и справиться с пуговицами получается не сразу. - Не спеши. Сам я сижу на удобном стуле и просто любуюсь на красивое мужское тело с сухими связками мышц. Ни грамма лишнего веса – и все это наработано многочасовыми тренировками, в которых его партнером обычно бываю я сам. За этого воина моя душа спокойна. Единственное, чего ему пока не хватает – это опыта и силы, но и то и другое придет со временем. Не удивлюсь, если весен через пятьдесят он займет место вожака. Гордон уже закончил возиться со своей одеждой и, опустившись на колени, принялся за застежку моих штанов. Подобную покорность и согласие подчиниться он открыто демонстрирует только мне, для всех остальных он несомненный альфа. Я же в подобном не нуждаюсь и потому мягко останавливаю его. - Не надо, я сам. В его взгляде непонимание. Отодвигаю Гордона и, встав, неторопливо раздеваюсь сам. Он подходит к лампе, собираясь погасить свет. - Не надо. Оставь. Я хочу видеть тебя. Он послушно кивает, соглашаясь. И почему не пробует хоть раз возразить? Сказать, чего хочет сам, что ему нравится? Так нет – молчит и принимает все, что бы я ни предложил. Как-то это неправильно. - Гордон, чего ты сегодня хочешь? - Я? Он так удивлен, что мне становится немного неловко. - Да, ты. - Мне… все равно, лишь бы с тобой, - тихо говорит он, отводя взгляд. Вот этого я и опасался. Приплыли. И ведь ничего для этого не сделал, напротив, иногда бывал намеренно груб. Специально, чтобы у парня не возникало ненужных иллюзий. И все равно - получаю вот такое почти признание. Значит, сегодня придется быть предельно жестким. Жаль. Он такого не заслуживает. Но лучше уж так, чем потом получать всякие бабские штучки. - Значит, я могу делать то, что хочу? – уточняю специально, давая ему шанс опомниться и изменить решение. Но он лишь на миг закрывает глаза, а затем покорно опускается на колени. - Да. Что ж, прости, Гордон, но сегодня вместо приятного для обоих развлечения, будет довольно жесткий урок. Диклэйд. Рокот что-то сказал, и тот парень, которому я проиграл возле колодца, опустился перед ним на колени. Во всей его позе была совершенная покорность. Даже как-то неудобно стало подглядывать, но и оторваться от этой сцены я не мог. Вроде и нельзя, но ужасно интересно – что же будет дальше. А дальше… Мама дорогая! Я и не думал, что Рокот может быть так жесток. Несчастный парень кривился от боли, а потом и вовсе не сдержал слез. А я все стоял сбоку от окна и не мог поверить тому, что вижу. Нет, это не мог быть Рокот! Это просто кто-то похожий на него. Он не такой, я точно знаю! Я все еще помню его уверенные, но ласковые прикосновения, умелые, но нежные поцелуи. А там, в доме, все было совсем иначе – он просто пользовался этим парнем, не давая ему ни единого шанса самому получить удовольствие. Это… это было похоже на изнасилование, с той только разницей, что жертва почему-то совсем не сопротивлялась. Нет, я ошибся. Это не он. Но только я совсем уже уверился в этом, как понял, что пора убегать под защиту леса. Похожий на Рокота оборотень начал одеваться, а второй парень так и остался без сил лежать на полу. На пороге появилась массивная широкоплечая фигура, а я с ужасом втянул носом воздух и понял, что ничуть не ошибался – это все же действительно Рокот. Он совсем уже собирался уходить, когда вслед за ним на пороге, чуть пошатываясь, возник тот парень. Он все еще был без одежды. - Ты придешь снова? Я просто не поверил своим ушам! Ему что – нравится такое?! - Не знаю. - Я буду ждать. С трудом заставляю онемевшие ноги двинуться в сторону дома. Лечу по тропе, как сумасшедший, почти не различая ничего перед собой, потому больно прикладываюсь всем телом и лбом о довольно массивное дерево. Чертыхаюсь, и, не позволяя себе остановится, продолжаю свой путь. В дом я влетаю таров за пять до Рокота и тут же белкой юркаю в постель, отворачиваюсь носом к стене, усиленно изображая спящего. Только сердце может сейчас выдать меня – слишком уж часто и громко стучит. А еще ужасно болит лоб, наверное, завтра будет приличная шишка. Рокот появляется даже чуть позднее, чем я думал. Заглядывает в спальню и внимательно смотрит на меня. Я просто физически спиной ощущаю его тяжелый, изучающий взгляд. Но сейчас даже сердце у меня уже успокоилось и стучит вполне размеренно. Ему не к чему придраться и потому скоро ощущение чужого внимания исчезает, а я тихонько вздыхаю, расслабляясь. Пронесло… Засыпаю неожиданно быстро, и мне почти до самого рассвета снится совершенно нелепый сон, в котором в том доме вместе с Рокотом я. И странное дело, мне все это почему-то нравится. Просыпаюсь с неприличным мокрым пятном между ног. Ох, как неудобно. Вряд ли сумею скрыть подобное от Рокота – по запаху почует. Все это совсем не добавляет мне настроения, и к завтраку я выползаю хмурый и злой, как сотня голодных крыс. - Утро доброе, - спокойно приветствует меня хозяин дома и ставит перед носом тарелку с ароматной свежей яичницей. - Кому как, - хмуро буркаю в ответ. - И чем оно не устраивает тебя? - Не выспался. Некоторое время мы молча жуем. Рокот время от времени бросает на меня задумчивые взгляды. - Откуда ссадина на лбу? - С кровати упал, - едва не давлюсь яичницей. Ссадина? Вот уж фигово! - И обо что-то поцарапался? – намекает на необоснованность моего объяснения Рокот. - А ты чего такой заботливый? В няньки малолетке записался? – зло ощериваюсь в ответ. Лучшая защита… ага… только не с этим. - Скорее, в воспитатели. Из возраста нянек ты уже вышел, а до взрослого, как выяснилось, не дорос. Он говорит это совершенно спокойно, словно не замечая ни моей злости, ни откровенного хамства. - Не нуждаюсь! Волков своих воспитывай. - Меня на всех хватит, - чуть заметно ухмыляется он. – Доел? Встать! От неожиданности я послушно подскакиваю и с досадой краснею – я вовсе не собирался позволять ему собой командовать. - В прихожей парные клинки, подходящие тебе по весу. - И что? – смотрю на него исподлобья. - Взял. Вышел на площадку перед домом. - Зачем? Легкая оплеуха заставляет мою голову отклониться влево. Не больно, но ужасно обидно. - Не спрашивай – выполняй! Внутри меня закипает здоровая злость. Да кто он такой, чтобы руки распускать? Да еще и командует мной, будто я ему слуга! Ну, хорошо же, сейчас получит по заслугам! Мои наставники говорили, что я отменно работаю парными клинками – я покажу сейчас этому мужлану, что даже если я младший, то это еще ему прав на меня не дает! Конечно, серьезно сражаться сразу после еды не получится, но, он, скорее всего, просто разминку планировал. Разомнемся! Однако, не успеваю я толком встать в боевую стойку, как на меня обрушивается каскад ударов. Сложные сцепки и комбинации следуют стремительно, между ними нет и мгновения передышки. Я успеваю только защищаться, ни о какой попытке ответной атаки даже речи не идет! Очень быстро я сбиваю дыхание, а в боку начинает неприятно колоть. Это все чертов завтрак! Знал бы, не стал есть. А Рокот, кажется, даже не запарился – ни капельки пота на лбу. И тут я пропускаю удар, который в реальном поединке наверняка закончился бы моей смертью, а так – Рокот в последний момент чуть поворачивает кисть руки – и клинок больно шлепает меня плашмя по подставленной шее. Я падаю на траву и прижимаю руку к больному месту. Мне кажется, что он сломал мне позвонки, о чем сквозь слезы и сообщаю ему злым голосом. - Это точно нет, - раздается в ответ спокойный голос. – Если бы перебил позвонки, ты не смог бы двигаться. Это раз. Хороший воин должен уметь сражаться в любом состоянии – и с полным брюхом тоже. Поверь, враг не будет ждать, пока ты переваришь свой завтрак. Это два. У тебя неплохая школа, но мало, очень мало тренировок. У меня создается такое впечатление, что все это время ты работал в паре только с одним партнером и привык только к его стилю. Это упущение, которое может стоить в бою жизни. Это три. - Все, закончил?! Или ты и дальше считать умеешь? – злюсь я, поднимаясь с земли. - Умею. Я, пока ты здесь, возьмусь тебя подтянуть по искусству боя. Это четыре, - спокойно продолжает Рокот, а у меня от бешенства уже красная пелена перед глазами. - Да подавись ты своими уроками, гостеприимством, жратвой и одежкой – подавись! Мне ничего от тебя не надо! Думаешь, если старше и сильнее, то все можно? Знать тебя больше не хочу! Не желая слышать, что он там скажет мне в ответ, насколько могу быстро убегаю по ближайшей тропе. Успокоиться получается только таров через десять. И примерно тогда же я понимаю, что тропа ведет к селению. Вот только сейчас я прилично на взводе, и мне все равно – опасно это или нет. Ну и пусть – пусть случится что-то плохое! Тогда он пожалеет, что отнесся ко мне, как к сопливому несмышленышу. Я к нему больше ни за что не вернусь. Ну, если он только не извинится…