Снова сбегаешь, Какеру?

В ростке стены ходили ходуном. За окно прокрался поздний вечер, но ребята, охваченные пьяным весельем не заметили его прихода. В комнате близнецов как всегда светло и тепло. – Вот я бегу, смотрю на эти числа, и глазам не верю. Сдал, наконец! Юки уже порозовел от выпитого. Он неверной рукой плеснул в стакан с джином остатки тоника, туда наверное даже что-то попало, и поднял его над столом. Куча стаканов одним разом звякнула, липкая жидкость плеснула на руки. – Ура! Ребята выпили все одним махом. Один Какеру медленно тянул всего-то второй в жизни стакан. Ему было весело, и портить вечер тяжелой от похмелья головой, он не хотел. – О, погодите! – Джоджи неловко подскочил с пола, задев коленкой салатницу и перевернув ее. Хорошо, что она уже опустела. – Чего ты вдруг? – Джоджо поднял миску, под которой натекла лужица соуса. – А вот, что! – Джоджи цапнул со стола пустую бутылку и, гримасничая, постучал ей по голове брата. Лицо Джоджо вытянулось, руки сжались в кулаки. – Ну все, Джоджи, ты труп, – икнул Король, и согнул в руках пустую банку из-под пива. – Ааа! Постой, – вскрикнул Джоджи, отскакивая от брата, замахнувшегося кулаком. – Да-давайте сыграем в бутылочку? На желания? – Ну, что ты сразу не сказал, балда, – Джоджо в момент преобразился, будто весь заискрился плутовством, и приобнял братца за плечи. – Я за! – Да вы шутите? Мы же не школьники, – донеслось брюзжание Какеру с края стола. – Мы-то? – в один голос возмутились братья. – А сам-то, первогодка! – Я тоже! Ик! – звонко икнул и поднялся Киндер. – Ик, играю! Все рассмеялись, и Киндер тоже. Он, хоть и третьегодка, а пить совсем не умел, всегда быстро пьянел и становился красным, как фонарь в Кабуки-тё. – Киндер, может тебе спатеньки идти? Хватит, деткам спать пора, – пробасил Нико-чан, и умял остатки вяленного ерша, завалявшиеся на плоской тарелке. – А что, у старика кости ломит, не спится? – съязвил Юки и поправил очки, съехавшие на кончик носа. – Я в игре! – Эх, черти, доконали, – нарочно вздохнул Нико-чан, потому что черные глаза его улыбались, – и я поучаствую в вашем шоу. – Шоу, кто сказал шоу? Кто участвует? – Король отлип от экрана видика и выключил звук. – Если это викторина, я тоже хочу! – Ок, заметано! – воскликнули близнецы. – Все! Нас уже шестеро! Победило большинство! – Семеро! – поднял руку Хайджи. – Я согласился в самом начале! – Да, прости, мы че-то не услышали, – переглянулись близнецы и помрачнели. Они считали Хайджи лучшем в мире сэмпаем, а огорчать своего сэмпая, ну это совсем залет... – Ха! Ловко я вас, – рассмеялся Хайджи, так заразительно, легко и звонко, как мог только Хайджи. Даже Какеру, который на вы с мимикой, улыбнулся уголками губ. Да, Хайджи был как всегда бесподобен. Особенно сейчас, в душной комнате, в душном великом халате, разморенный и разогретый выпивкой и смехом, немного растрепанный, домашний. Какеру уткнулся в стакан и за глоток прикончил всю норму на остаток вечера. Сквозь граненое дно он видел, как Хайджи почесывал шею, тяжелой, медлительной, пьяной рукой. И дыхание Какеру от чего-то сбивалось. Наверное, перебрал. – Все, решено, все играем, да Принц? – Джоджи выхватил у Принца мангу. Тот машинально пошевелил пальцами, но не обнаружив страницы, томно задрал подбородок. – Э-то е-ще что за шут-ки? – по слогам разложил Принц и потянулся за книгой. Джоджи аж передернуло. Алкоголь на Принца действовал всех странней, он замедлял парня, почти до коматозного состояния. – Мы играем, – поднялся Хайджи. Глаза его влажно сверкали. Почему-то сверкали именно на Какеру. – Я не говорил, что... – Муса, а ты куда это пополз, – Джоджо еле оторвал бедного за воротник от дверного косяка. Муса рыдал, как ребенок, и клялся, что завтра у него важный зачет. – Да, верно, еще же утренняя тренировка, – подытожил Хайджи и впал в задумчивость. Муса, кажись, посветлел на два тона, и готов был стартануть в любую секунду, но близнецы вцепились в его рукава. – Точно, придумал! Нам нужно установить правила. – Тоже мне придумал, – протянул Юки. – А какие? – Ну, например, можно загадывать только раз и исполнять желание тоже только один раз, это чтобы игра не затянулась на ночь, – начал докладывать Хайджи. Все согласно закивали, Муса скис. Какеру насупился. В этой шабутной голове, что, на всё и всегда есть готовый план? – И, еще давайте выберем штраф за отказ от желания. – Только не бег! – прогремело со всех сторон. – Хах, нет, не бег, – улыбнулся Хайджи. И эта улыбка показалась Какеру острой, как у хитрющей лисицы. – Тогда, домашняя работа? – предложил Муса. – Ага, щаз, – воскликнули близнецы. – Ты тогда согласишься чистить туалет и уйдешь самый первый, так неинтересно! Скажи, Хайджи? – звучало это примерно как: "Придумай ты, Хайджи!" – Да, именно. А давайте, штрафом будет... – Ну, ну, ну, – тянули шеи близнецы в нетерпении. – Поцелуй с водящим. Нико-чан подавился ершом и закашлялся, Юки принялся колотить его по спине, Киндер по-тихой тянул пиво, близнецы оставили нижнюю челюсть на полу, а Принц добрался-таки до манги. Король переглянулся с Мусой и они развернулись в направлении выхода. Какеру трахнул пустым стаканом по столу. – Это уже слишком, Хайджи, – сказал Какеру. – Я все, спать. – Что, опять сбегаешь, Какеру? Хайджи. Демон.

***

– Давай, Муса, давай, ты сможешь! – кричали Киндер и Юки, пихая Мусу в открытое настежь окно. – Давай, Муса, давай! – Хорошо, пустите! – взревел Муса, уперевшись руками в подоконник. Он оглянулся, глаза его полные слез и ужаса напоминали большие щемяще-щенячьи Ниры. Но Киндер и Юки буквально дышали в затылок и не пускали. – Я... – Муса обернулся. В лицо ударил порыв черного, ночного ветра. Улица замерла, только под тусклым фонарем кружились мотыли. – Я чунга-чанга! – крикнул Муса, от стыда вжав голову в плечи. – Во, во, так держать! Молодец, Муса, давай! – подбадривали взади. Муса приободрился и продолжил повеселее: – Наше счастье постоянно, жуй кокосы, ешь бананы! Жуй кокосы, ешь бананы! Чунга-чанга! – Ура, Муса смог! Киндер и Юки поволокли Мусу обратно в комнату, где все били в ладоши и пели ему дифирамб за смелость. – Знаете, мне даже понравилось! Кричать на улицу ночью и даже не бояться! – белозубо и широко улыбался Муса. – То-то, – кивнул Хайджи и принялся загибать пальцы. – Так, близнецы отправились знакомиться с девушками, Принц должен избавиться от одного тома манги, Муса только что исполнил желание Киндера, тогда, моя очередь крутить получается? Он снова взглянул на Какеру. Все веселились и дурачились, а он был мрачнее грозовой тучи. Он чувствовал, что ему достанется исполнять желание Хайджи так же явственно, как мокрое дыхание ветра на лице при беге. И готовился к худшему. – Что же, кручу. Бутылка зашуршала и задребезжала, налетая на крошки закусок, рассыпанные по полу. Какеру пристально, не моргая следил за траекторией горлышка пластмасски. Он и не удивился, что пробка остановилась. На нем. – Ну что же, Курахара, что бы мне загадать? От голоса, взгляда Хайджи мурашки высыпали на затылке, каждый волосок на теле шевельнулся. Какеру сглотнул, пожалев, что не выпил еще, пока мог. – У тебя есть телефон того рыжего, из Токийского? Сакаки, кажется? Сердце Какеру ударило, как сумасшедшее, даже в ушах загудело, и сломалось. Камнем ухнуло на дно желудка. Ему придется звонить Сакаки? А что, если соврать про номер? Нет, Хайджи найдет способ вывести его на чистую воду. А что, если он рылся в его мобильном и уже все знает? – Ты что-то задумался, Какеру. А вот и Хайджи, прямо перед носом. Самолюбиво напоминает о своем присутствии. – Есть. – Правда? – нет, все-таки Хайджи ничего не знал, черт. – Тогда вот мое желание, – его лицо, господи, Какеру попятился и уперся лопатками в стену. Случится что-то нехорошее. – Позвони Сакаки и признайся ему в любви! Ребята заулюлюкали. А Какеру оглох. Он вылетел из комнаты, растолкав плечами Киндера и Юки, скатился по лестнице и сунул ноги в шлепки, дернул дверь и побежал.

***

Уже светало, когда Какеру приоткрыл дверь в стебелек. Он носился, как безумный, по улицам, пока не отстучал пятки в неудобной обуви. Потом спустился к реке и бегал по траве босиком. Кричал, загнанным зверем, кидался на пустоту, грыз и рвал ее зубами. Он жаждал схватить ее руками, но мгла скользила меж пальцев. Тогда он желал бы раствориться. В чем угодно, в зыбкой и злой черноте, воде, ветре, в собственной глупой ярости. Но ноги снова и снова пинали землю, но провалиться сквозь нее не могли. Везде ему мерещился Хайджи. Грозный, стройный силуэт, дьявол, пришедший за своей наградой. Какеру все думал и думал и никак не мог прекратить это дело – думать. Он додумался до того, что Хайджи изначально все подстроил. Он просто все просчитал и знал, что ему в лапы угадит Какеру. И загадал такое, что Какеру бы никогда, даже под страхом смерти не сделал. Но зачем? Ведь штраф – поцелуй, для обоих сторон наказание. Если только Хайджи... Какеру думал долго и мучительно. Но ноги гудели, ступни разрезало осокой, а заря забрезжила над черной водой. Какеру остановился, остудил голову в речке и понял, что пора возвращаться. Какеру крался к ванной. Но половицы в этой дыре насквозь прогнили и скрипели куда не ступи. И как назло ведь комната Хайджи на первом этаже у самой лестницы. Какеру поднялся на последнюю ступеньку и почувствовал жгучий взгляд на затылке. – Вернулся, Какеру? – Да, – ответил он не оборачиваясь. Хайджи говорил тихо, но с укором. – Вот на какие нужно наступать, если хочешь пройти незамеченным, – прошептал Хайджи в самое ухо. Какеру вздрогнул и обернулся. И как он умудрился за какую-то секунду покрыть двадцать ступенек? Он точно не человек. – Я в ванну. Машинально ответил Какеру и развернулся, но его не пустили. Схватили за запястье. Какеру встал столбом и перестал дышать. Его так давно никто не касался. Он забыл, каково это – чужое тепло на своей коже. Какеру потряс мокрой головой. Что это он завис? Хайджи и в их самую первую встречу держал его за плечо, правда прикосновение гасила куртка, но... Хайджи вообще любил всех трогать, разве нет? – Пусти, Хайджи, – Какеру выдернул руку. Внутри кольнуло. Стало заметно холоднее. – Я выгляжу как псина. – Ну, я бы сказал Нира в сравнении с тобой просто красавица. – Да что ты. У Какеру зачесались кулаки. Он червствый, не контролирует эмоции и не умеет их правильно выражать, но при взгляде на ухмылку Хайджи, в Какеру расцветал такой ароматный букет чувств, что костяшки хрустели. – Ладно, я пшел. Какеру развернулся на пятках и подался вперед, как тело привыкло делать, готовясь к старту. – Снова сбегаешь, Какеру? Он хотел бы стать глухонемым, но в один момент такого не бывает. Бархатистый баритон, мягкий-мягкий, ласковый, теплым потоком воздуха пролился в уши. – Да! – крикнул Какеру, забыв, что нужно вести себя тихо. – Да, да, – повторил Хайджи. – Ты здорово бегаешь, Какеру. Так чисто и правильно, будто это для тебя так же естественно как дышать, словно ты родился с пружинами в ногах и с ветром в волосах. Но, Какеру, как бы быстро ты не бежал, как далеко, от себя ты не уйдешь. – Ну, и что ты хочешь этим сказать? Какеру уставился на Хайджи, раздувая ноздри от злости. Но в бледном, красивом лице ничто не дрогнуло. Какеру готов был расплакаться, как девчонка. Он перевел взгляд на розоватые тонкие губы. Если Хайджи и правда так хотел его поцеловать, то... – Почему ты бежишь Какеру? – А? – Какеру очнулся, когда Хайджи приблизился настолько, что можно поймать тепло, исходящее от его груди. – Я же говорил, не знаю. – Я тоже. Поэтому, давай будем и дальше бежать вместе? Хайджи вдруг нырнул ладонью по бедру Какеру и поймал его руку своими длинными пальцами. Какеру распахнул глаза, губы его дрогнули. Он хотел ответить, но слова пропали в топком поцелуе. Это было похоже на все и сразу. Горячо, словно осенняя простуда, и влажно, как грозовое облако, и свежо, как ветер, и томно, душно, и остро и нежно-мягко, и сбивчиво и ритмично, и просто и непонятно, спокойно и тревожно до судороги в коленях, и все вперед, вперед, вперед, так, так. Так же, как бег. Вихрь, который закружил Какеру голову, пропал вместе с губами Хайджи. Он отстранился, но руки не отнял. Какеру и сам заметил, что вцепился в ладонь Хайджи, как чокнутый. – А вот и штраф, – проворочал языком Хайджи. Зрачки его так расширились, что перекрыли светлые радужки, устроили настоящее затмение. Помутнение. – Теперь ты свободен, приведи себя в порядок до завтрака. И еще, не забудь, пробежка! Хайджи дернул ладонью, но теперь уж была очередь Какеру неволить и держать. – Что такое, Какеру? – Давай. – Что? – Бежать. Вместе, тупица. Звук поцелуя жадно впитался стенами.