Ты меня избегаешь?

ㅤЭзра находит его в библиотеке. Даже не удивляется, просто мимоходом хвалит себя за сообразительность и быстро осматривается вокруг. Никого, как и ожидалось, большинство давно перешли на электронные книги, а библиотеками пользуются только самые занудные и самые консервативные. Эзра отнёс бы Редмэйна к обоим группам. ㅤМягкой поступью Миллер подходит ближе. И, когда Эдди оборачивается, раскрывая книгу, заставляет буквально вжаться в полку, ибо перекрывает любые пути к отступлению, крепко сжав пальцами полки подле его плеч. ㅤ— Ты меня избегаешь? — сладко тянет он бархатным голосом. Нотки обиды переплетаются с плохо скрытым весельем, и у Эдди просто нет сил держать искрящийся пламенем зрительный контакт. Потому он опускает глаза на чуть колышущийся воротник черной рубашки в десятке сантиметров от себя. ㅤ— Нет. — Возражает Редмэйн. — Но с чего вдруг мне искать с тобой встреч? ㅤ— Проект по литературе? ㅤ— Я сделаю его сам. К чему тебе утруждаться? — как само-собой очевидное у неразумного ребенка спрашивает Эдди. Эзра не был тем типом людей, который сам выполнял все обязанности. Он брал инициативу, но успешнее командовал, чем выполнял работу. ㅤ— И пропустить всё веселье? — густая бровь скользит вверх и Миллер прикусывает губу. Лёгким движением нескольких пальцев нежно оглаживает скулу Эдди и нехотя возвращает руку на место. ㅤК щекам Редмэйна приливает кровь, но он только хмурится и отвечает с издёвкой: ㅤ— Я думал, тебе нравятся парни постарше. Уверен, им понравятся те женские чулки в сеточку, что ты напялил на прошлой неделе, чтобы в очередной раз подчеркнуть, что «не такой, как все». ㅤ— О, ты обратил внимание, — наигранно-польщено произносит Эзра, про себя чертыхаясь от несколько внезапного укола. Его бесило, какой же Редмэйн с виду консервативный и правильный. Наверняка в мыслях приписывает Миллеру словечки вроде «вычурный», «нахальный», «извращенец». Ещё и упрекает неудачным опытом, который Эзра поклялся никогда в жизни больше не повторять, поставив жирный крест на всех, разница в возрасте с кем составляла больше трёх лет. ㅤ— Не больше, чем та половина школы, что имела честь во всей красе лицезреть тебя в тот день, — фыркает Эдди и набирается смелости приподнять голову. — Позволишь мне наконец уйти? ㅤ— Нет, не позволю, — рычит Эзра и, если совсем уж честно, сам не до конца понимает, почему. Его раздражает всё в этом отвратительно-приторном, «правильном» мальчишке, Эдди Редмэйне. Эдди. Что за дурацкое имя? Тошнило от того, как же приятно его произносить. ㅤРаздражали его волосы грязно-рыжего оттенка, непослушные, даже под слоем геля для укладки, нескладный нос, вытянутое лицо и тысячи веснушек, вперемешку с родинками, рассыпанные по лицу, а ещё губы, чертовски странной формы. Миллера тошнит от каждой отдельной детальки, но вкупе это даёт такую удивительную картину, что Эзра до невозможности быстро и легко доводит себя до разрядки каждый раз, мастурбируя и представляя заместо собственной руки эти прекрасные губы. А ещё: томный взгляд исподлобья. Полный желания и какого-то животного магнетизма, такой несвойственный этому приторно-правильному парню. Эзра как-то напоролся на этот взгляд, изучающий его задницу. Пока Миллер раздосадованно наклонялся за поломавшимся мелом, Редмэйн бесстыдно пялился на него со своей — как и всегда — ближайшей к доске в аудитории парты и был схвачен практически «за руку». Но всего на несколько секунду. На несколько секунд их взгляды пересеклись, и Эзра уверился в том, что в тихих омутах всегда обитают черти. ㅤНо они определенно нашли бы общий язык с его собственными демонами. ㅤ— Ты ведь гей, Эдди, верно? — ныряет с места в карьер, а в голосе ни намека на усмешку или яд. Миллер звучит так серьезно, что мелкая дрожь пробирает пальцы. ㅤЭдди молчит. Старательно убеждает себя в том, что не ведётся на провокацию, на деле просто не зная, что нужно сказать, чтобы звучать правдоподобно. ㅤ— Я ни минуты не сомневался, что тебя ничуть не привлекает эта потаскушка Ханна. ㅤ— А с чего ты решил, что меня может привлечь такая потаскушка, как ты? — легко смеётся. Так, будто, разумеется, ситуация под его контролем. ㅤ— Что ж, как минимум, с этого, — с лёгким нажимом Эзра проводит прямую от груди Эдди до ощутимого выступа на его брюках, чуть надавливает, вырывая шумный выдох из одногруппника. Редмэйн тут же не больно, но резко бьёт его по руке, которая возвращается на прежнее место — край полки рядом с его левым плечом. ㅤ— То, что мы с тобой одного возраста не даёт тебе права безнаказанно домогаться меня. ㅤ— А то, что мы с тобой одного пола, не мешает тебе вожделеть меня, хотя ты старательно пытаешься внушить всем обратное. Эдди только фыркает. Да, полные фарса словечки определенно в стиле Эзры. ㅤ— Это не твоё дело. — Отрезает Редмэйн и продолжает буравить взглядом последнюю пуговицу, застегнутую на рубашке Эзры. Третью, мать его, пуговицу, над которой виднеются выразительные ключицы. И вдобавок ямочка меж ними — больших усилий стоит не поднимать на них взгляд. ㅤ— Эдди, — звучит так непривычно и мягко, что Редмэйн тут же поднимает взгляд. Опешивает. У Эзры глаза чуть красные, а по щекам текут слёзы. Этот взгляд отражает столько боли и в то же время раскаяния, что Эдди требуется время, дабы напомнить себе, — и лишний раз отметить про себя, — какой же Миллер хороший актёр. И всё равно, видеть его таким чертовски непривычно, что довольно ярко вырисовывается на побледневшее лице. ㅤИ Эзре до невозможности нравится считывать его реакцию: от начала и до конца, вплоть до мельчайшего движения мускула. У Эдди глаза широко распахнуты, а губы несколько приоткрыты, будто магнитом, приманивают взгляд. И Миллер не колеблется. Совершенно, готовый к любой негативной реакции, и даже к удару в пах — нечто на задворках сознания кричит «Оно обязательно будет того стоить». ㅤИ, Боже, эти слова — самая правдивая из всех истин, что он когда либо слышал. ㅤЭзра целует жадно, с напором, изучая и стремясь запомнить каждую чёрточку желанных губ, иногда проводя по ним неровные мазки языком. Затем закусывая нижнюю губу Редмэйна. ㅤЭдди не сразу понимает, что происходит. Но чувства заметно обостряются, когда Миллер прижимается к нему всем телом — прикасается пахом к паху. От этого по всему телу бегут мурашки, а перед внезапно оказавшимися зажмуренными глазами сверкают искры. ㅤЭдди никогда не думал, что такой чувствительный. ㅤХотя оно и понятно: не было возможности выяснить. ㅤОн отвечает совсем легко, едва двигая губами в такт сумасшедшему темпу, что задал Эзра. Но лишь пару секунд. На пару секунд позволяет себе упасть в сладостную негу, развращенный дьяволом в обличье до невозможности привлекательного парня. А потом резко и сильно толкает его в грудь. ㅤЭзра отшатывается примерно на метр и застывает на месте. ㅤИз темных глаз исчезает прежняя весёлость, исчезает насмешливости и превосходство. Эдди читает там какое-то слепое обожание, а пуще прежнего поалевшие, глотающие воздух, губы дополняют картину. Картину, что никак не укладывается у Редмэйна в голове. Картину, яркими неоновыми огнями освещающую в голове давно созревший вопрос: «Почему Я?». ㅤПочему, чёрт возьми, этот, сошедший с какого-нибудь модного журнала вроде «Playboy», яркий, энергичный и извечно насмешливый парень приметил именно его в качестве.. кого? Жертвы? Развлечения? Любви всей чертовой жизни? ㅤОт последнего предположения становится до невозможности смешно, и это чувство внутри будто погружает его в холодную воду. Какая глупость, — говорит он себе и молнией возвращает на место книгу, хватает со стола серое пальто и на ходу надевает. Запахивается покрепче — слава Богу, длинное, никто не обратит внимание на его проблему. Хотя, сказать по правде, Редмэйна это волнует в последнюю очередь. Намного сильнее беспокоят губы, пульсирующие и разгоряченные от поцелуя. ㅤВидит Бог, Эдди Редмэйн ненавидит Эзру Миллера. ㅤА тот, как ни в чем не бывало, облокачивается бедрами о спинку стоящего рядом стула и выхватывает случайную книгу с полки. Скользит взглядом по шестьдесят-какой-то-там странице, отчаянно пытаясь отвлечь себя. Но довольная улыбка всё равно закрадывается на губы. ㅤМожет быть, что-то внутри и хотело, чтобы это, — первый поцелуй, заставляет себя мысленно уточнить про себя Эзра, — случилось иначе. В другом месте, в другой день, при других обстоятельствах. И, может быть, даже не с ним в качестве инициатора поцелуя, но это кажется таким чертовски не важным после того, как всё случилось. ㅤЭдди ответил. Ответил ему. И даже пусть только пару секунд — поддался, признался, расписался в собственной слабости. И это значило для Эзры неописуемо много. Не потому, что ему хотелось власти над ним или самоутверждения. Нет, Миллер боялся, что тот взгляд, — и полсотни других после, — вместе с чередой крохотных жестов и прикосновений всего лишь привиделись ему в человеке, что так раздражал каждой мелкой деталью, но восхищал в целом. ㅤНет, не привиделись. ㅤИ видит Бог, Эзра приложит все усилия, чтобы доказать Эдди, как глубоко тот заблуждается в своих чувствах.