Отпустить

Сэви не была из тех людей, что мечтают о мировой славе. Она просто хотела стать доктором покемонов, как мисс Джой. Она не помнила точно, когда в её голове вызрела эта мечта, но она была с ней с детства. И отказываться от неё она не собиралась. Ещё с детства с ней была Серафи — её покемон. Она была с ней двенадцать лет, которые были наполнены как хорошими, так и плохими моментами. И возможно поэтому, она воспринимала её присутствие рядом как должное. Вообще, это почти дурная привычка, воспринимать все как должное. Воспринимать отсутствие друзей, присутствие родителей, уход из семьи отца и многое другое. И она была поистине ужасной. Потому что из-за этого Сэви ужасно быстро смирялась с чем-либо. Из-за этого она чувствовала вину, потому что не была привязана к людям так, как они к ней. Чувствовала себя неблагодарной скотиной. Но продолжала жить так, потому что не умела и не хотела меняться. Возможно, не будь этой черты у неё, все случилось бы по другому? Серафи слегла в один день. Вроде только вчера она была бодра и здорова, а на следующий у неё подкашиваются лапы. На это неожиданно тяжело смотреть. А ещё Сэви рисует картину смерти, представляет что Серафи умрет из-за того что её усыпят, и уже успевает смириться с этим. Плачет, не хочет этого, но уже смирилась. И за это ужасно винит себя, потому что ей кажется что если бы она не смирилась, если бы боролась до конца, то все было бы хорошо. Но видя как Серафи лежит пластом, передвигая крайне редко, безвольной куклой лежащая в руках, но живая, она где-то внутри думает: «А не бесполезно ли все? Не проще ли облегчить страдания?» — и тут-же заставляет себя не думать, потому что сама понимает, что это неправильно. Что нужно быть оптимистом, даже если для тебя стакан наполовину пуст. На третий день Серафи даже не встает. Сэви пытается расшевелить, ставит на лапы, но они подкашиваются, а из горла её маленькой пушистой подруги доносится свист. Ей тяжело стоять, сидеть и дышать, она не хочет ни пить, ни есть и Сэви готова рыдать. Потому что Серафи — член семьи, и как бы быстро Сэви с чем-либо не смирялась, но это трудно видеть мучения и уход из жизни кого-то настолько дорогого. Когда мама и дедушка приходят, они едут в покецентр. «Для того чтобы вылечить,» — пытается подать слабенький голосок внутри. «Для того чтобы попрощаться,» — говорит сознание и сердце. Сэви говорит что не оставит, останется рядом до самого конца. И ей кажется что она даже это сделает, она решительно заходит в покецентр и внутри что-то умирает, когда мама говорит те самые слова: — Её можно усыпить? — спрашивает она. Врач не уговаривает, не пытается сказать что ещё можно что-то сделать. Возможно уже ничего нельзя сделать, или он просто не прекословит клиенту, но — какая разница? — Сэви считает его палачом. А мама той, кто отдал указ на казнь. Мама уходит, дает ей попрощаться, но Сэви не говорит этих слов. Она не знает, является ли странное чувство в груди горем, но она бесконтрольно плачет, поэтому думает что это оно. Мама возвращается и прощается, просит у Серафи прощения. А потом врач её забирает, для того чтобы Сэви больше никогда её не увидела. Они уезжают, а Сэви чувствует себя предательницей. Той кто не держит свои слова. Воспоминания и разум мучают, ей кажется что если бы она была чуточку лучше, то этого не случилось бы. Дома они собирают лучшие фотографии и делают коллаж. Мама обещает его распечатать, а также ещё одну фотографию, чтобы поставить в рамку и помнить. Ведь у них нет даже тела, чтобы похоронить и из-за этого Сэви чувствует себя большей предательницей. Она слушает утешения от родни, слушает как извиняется мама и чувствует то самое чувство. Когда она вспоминает, то не может не плакать. Но она пообещала что отпустит, и молит о том, чтобы по ту грань Серафи было хорошо. Сегодня можно немного поплакать, а завтра нужно быть сильной. Не для себя, для мамы и в память о Серафи, чтобы они могли гордится ею. Нужно отпустить, но не забыть и Сэви постарается, чтобы так и было.