Космоолухи OSF

Она стояла перед зеркалом. Поправляла волосы, поглядывая на Вадима. Ему казалось, что он будто во сне — но сон этот был прекрасен. Он оказался тут почти случайно, по небольшому делу. Разговор, который они оба почему-то не хотели заканчивать. Случайное касание рук, длившееся дольше, чем нужно. Мимолётный поцелуй — внезапный, как гром посреди ясного неба, и сладкий как ключевая вода. И долгий день ожидания, чтобы прийти под каким-то благовидным предлогом. Это больше походило на какую-то студенческую историю или юношеский роман. — Видишь? — нарушила она тишину, указывая на своё отражение. — Опять пятно на футболке. И когда успела посадить? Играет. Это было смешно, но почему-то заводило, заставляло смотреть на то, как она будто бы невинно теребит край футболки. Одно движение — и футболки нет. Ещё одно — и спина оголена полностью, однако грудь всё ещё прячется под прижатым к ней бюстгальтером. Вадим приблизился сзади, не отрывая взгляда от отражения в зеркале. Осторожно положил свои руки поверх её, ненадолго сжав. А потом оба разжали ладони и бельё упало на пол. Его руки так и остались поверх её — и вместе они скользнули по груди, лаская её и сжимая. Вадим не мог оторваться от отражения в зеркале, будто заворожённый. Он скользнул руками ниже, целуя спину, бёдра… стянул с девушки брюки и трусики, но, когда она хотела повернуться, задержал её, молча прося остаться. Она усмехнулась, но не сдвинулась с места, позволяя ему скользнуть вверх рукой по внутренней стороне бедра, потом чуть выше, заставляя её упереться ладонями в зеркало и застонать. Два пальца оказались внутри девушки и она сдавленно охнула, чуть нагибаясь вперёд. Вадим не мог понять, где эта картина выглядела лучше — со спины или в отражении. Ему нравилось видеть, как она прикрывает глаза, как-то сжимается и расслабляется от его движений. Сжать её крепче, прижать к себе, целовать в шею, спину, в губы, повернув голову к себе… А потом за подбородок повернуть к зеркалу. Ровно в тот момент, когда его член оказался внутри неё. — Видишь себя? — мощный толчок бёдрами заставил её вздрогнуть. Ещё и ещё, глядя сквозь зеркало прямо в её глаза… В этом было что-то настолько бесстыдно откровенное, что заставляло почти рычать, сжимая в руках нежное тело. Толчок за толчком он проникал в неё, заставляя дрожать и выгибаться, стонать и прикрывать глаза от удовольствия. Она была его — целиком и полностью, и это было упоительно. Ночь была долгой, но утро всё-таки наступило. Лежа рядом с ней, обессиленный, он водил ладонью по её животу, наслаждаясь ощущением нежной кожи под пальцами. — Что мы наделали, Кира…