Скандинавские каникулы

Оле не мой, все лавры Гансу Христианычу.

В голове Дании медленно, но верно зрел план по социально-психологической интеграции Исландии в современное общество. План коварный и предельно простой, как всё гениальное. Единственной сложностью было уговорить главного соучастника, собственно, соучаствовать. – Оле! Оле, ну ради всего святого, сделай что-нибудь с ребёнком, он безнадёжен! – битый час едва ли не на коленях умолял Дания, хвостиком таскаясь за упрямым и не желающим сотрудничать Лукойе. – Ну уж извини, таких сказок у меня нет, – пухлый человечек в шёлковом кафтане недовольно надул губы. – Я детский сказочник, к твоему сведению. – Ну не знаю... Зонт у тебя что, для красоты? – Для детей! Я показываю им добрые, пристойные – пристойные, мальчик мой! – сны. – А мне тогда кто сны крутит? – С такими вопросами – к старику Сигизмунду… А моё дело – добрые сказки. – Оле, ну что ты ломаешься, как девка на первом свидании? Ну поищи получше... – Я тебе говорю, нет у меня таких сказок! – Ну Оле, ни в жисть не поверю, ни даже одной самой плохонькой? – Ни тем более плохонькой! Я детский сказочник, показываю невинные сказки невинным детям... – Невиннее не найдёшь – просто клинический случай! – Дания возвёл очи горе. – До неприличия прям-таки. – Какая страна – такие и граждане, – старый сказочник укоризненно погрозил пальцем. – Вот потому твои трубадуры и молчат. – И ты туда же, – Дания обиженно шмыгнул носом. Ну вот почему его все шпыняют? Неужели он, развитая европейская страна, не имеет права на простые житейские радости? Кстати, о радостях... – Слушай, а ведь ты же мне желание в покер проиграл, а? С месяц назад. – Даже не думай... – Нет-нет-нет, Оле, я уже обо всём подумал! – Господи, да где же здравый смысл?! – Карточный долг превыше здравого смысла. С минуту Оле Лукойе возмущённо пыхтел и топтался на месте, пытаясь найти лазейку, но так ни к чему и не пришёл. Пришлось смириться с неизбежным. – Ну и какие же сны ты хочешь послать бедному ребёнку? – Преисполненные скрытого смысла, Оле! – Дания блаженно закатил глаза. Ну кто скажет, что он плохой старший брат?.. Исландия выглядел не лучшим образом. Судя по синякам под глазами, способным сделать честь любой панде, ночь у него была бессонная. Впрочем, порадоваться за ребёнка Дания не успел, так как красные от недосыпа глаза впиявились в него обещанием скорой и мучительной смерти. Какой жуткий ребёнок, в самом деле... Временами. А иногда – такая прелесть, хоть к ране прикладывай. Его старшим братом нанесённой. – Я припомню, – поставил Данию в известность этот самый ребёнок, и, хлопнув дверью, скрылся в комнате брата. Пару секунд спустя всё же выглянул, до боли знакомым отточенным движением заехал в глаз, и снова юркнул за дверь. Дания в полнейшем шоке зажал глаз ладонью и уставился на дверь и оставшегося перед ней тупика. – А чё на меня-то смотришь? Я и сам охренел, – с достоинством заявил Паффин, и разожравшейся ласточкой упорхнул в сторону лестницы и, соответственно, кухни. – Я тебя предупреждал, что это плохая идея? – сказочник от души шлёпнул смоченный в холодной воде платок на украшенную эффектным фингалом физиономию Дании. – Предупреждал... Но кто ж знал, что он так отреагирует? Я ж из лучших побуждений, Оле! – Побуждения у него, видите ли, лучшие... А я, значит, отдувайся? – Ну не ворчи, Оле... Лучше скажи, что ты такое с ним сделал, что невинный ребёнок так озверел? – Помолчал бы! Этот «невинный ребёнок» шестнадцать раз обыграл меня в покер! – На раздевание хотя бы? – быстро сориентировался Дания, решив оставить удивление на потом. – Хуже, – сказочник горестно взмахнул чёрным зонтиком. – На желания. Дании почудился неприятный ветерок – будто тролль в затылок дышит. Предчувствие, стало быть. Паршивое. – В общем, надеюсь, ты любишь сказки для самых маленьких… – Что?! – Других тебе в ближайший месяц не полагается. У Дании вся жизнь перед глазами пробежала, подпрыгивая и истерично хохоча. – Оле! Ну ты же мне друг! Где здесь здравый смысл? – Карточный долг превыше здравого смысла. – Ис, у меня к тебе серьёзный разговор, – заявил Дания за ужином, когда Исландия перестал вымораживать его взглядом при каждой встрече. Подросток поставил свой стакан и с откровенно скучающим видом воззрился на собранного, как полководец перед решающей битвой, Данию – Фикус погрыз Паффин, ко мне никаких претензий. – К Хель фикус! Как ты у Оле выиграл? – А, так ты об этом… – Ис выглядел разочарованным. – А о чём же ещё? – Дания с досадой взмахнул своей чашкой, окатив снующего по скатерти Паффина брызгами. Паффин с глухим ворчанием ушёл чиститься на другой конец стола. – Так как? – Очень просто, – Исландия одарил «братца» невиннейшей улыбкой из своего небогатого запаса. – Я мухлевал. Отвисшая челюсть больно ударилась о стол. А цветочек-то оказался вполне себе яблочком, причём уже с червячком... – Чего? – Мухлевал, – нарочито медленно, как для идиота, повторил Исландия. – Жульничал. – Это покер, детка, – хмыкнул Паффин, и попытался под шумок стащить у хозяина с тарелки кусок рыбы. Не получилось… Дания мысленно посочувствовал птичке, и мысленно же ужаснулся сходству между братьями – удар был до боли – ноющей такой, где-то в области шеи – знакомым. Чему б хорошему ребёнка научил, в самом деле. Ладно, не о том речь. – Ис, я всё прощу, только скажи, где ты такому выучился? – Нуу… – Не юли, для меня это вопрос кошмаров или бессонницы! – Приятных сновидений, Дан, – Исландия пожал плечами и отпихнул Паффина от своей тарелки. – Ну будь милосерден! Исландия тяжко вздохнул и возвёл глаза к украшенной мишурой люстре. – Видишь ли, Дан, у меня такие чудесные погода и вулканы, что мне частенько приходилось неделями безвылазно сидеть дома… – И?.. – Ты что, думаешь, я от хорошей жизни вязанием занялся? – улыбка стала совсем уж неестественной. – В шашках, шахматах, нардах, картах и всём прочем, чем можно убить время, не выходя из дома, я спец. – Ага, а в сканвордах – вообще зверь… – снова подал голос подозрительно живой Паффин. Выносливая птичка, раз с таким суровым хозяином уже столько веков живёт… Впрочем, кто бы говорил. – Помолчи. В покер меня не обыграют даже Монако с Макао. – А Вегас? – без особой надежды поинтересовался Дания. – Западный выскочка, – мгновенно окрысился Исландия. Надо же, какая реакция… – Что, не пускают, мелкий ещё? – Дания не удержался от ехидного смешка. Что ж, нет худа без добра, предупреждён – значит, вооружён… Короче, нужно запомнить – с Исом в карты не играть. Бесперспективно и небезопасно. Ну разве что ради удовлетворения собственного любопытства… – Как только справлю совершеннолетие – увидишь, кто здесь лучший игрок, – Дании почудилось, что температура в комнате не просто упала – сиганула вниз, как самоубийца с балкона. Воображение само подрисовало вокруг Исландии жуткую фиолетовую ауру мирового зла. Ну и детки пошли… – Родной, только ради всего святого, без глупостей, – взмолился Норвегия, до сих пор хранивший напряжённое молчание. Исландия мгновенно притих и замер с абсолютно ангельским лицом. Аура испарилась, не вынеся такого диссонанса. – Но, братик... А вот это запрещённый приём! Это волшебное слово было похлеще какой-нибудь абракадабры, Нор от него просто таял. Вот почти буквально – из него потом хоть верёвки вей… – Подлизывается, – констатировал Паффин, и был немедленно стащен за хвост под стол – думать о своём недостойном поведении. Повисло молчание, нарушаемое только вознёй под столом – тупика его текущее положение категорически не устраивало. – Нор? – Норе? – Что? Вы от меня чего-то ожидали? – Норвегия будто только что проснулся. В прострацию впал от такого напряжённого спора, ага. – Эй, это мои слова! – Без обид, родной. Я мысленно поставил копирайт на твоё имя. Исландия надулся, как мышь на крупу. Работал на публику, сто процентов – на Нора он всерьёз обижаться не мог. Вернее, мочь-то мог, но достаточно весомой на то причины у него не появлялось незнамо сколько веков. Уже через минуту Ис перестал ломать комедию. – Так что скажешь-то, Норе? – После совершеннолетия – вольному воля, – Норвегия пожал плечами и заглянул под скатерть. – Паффин, это не лапша, а мои шнурки. Не ешь их. Но всё равно, без глупостей. – Золотой ты человек, Нор… – Я этого не слышал. Продолжайте спор, я весь внимание. – А? – Ты ешь, не отвлекайся, – Исландия отчаянно зевнул, прикрыв рот ладонью – всё-таки он совершенно не выспался, – и доброжелательно улыбнулся. Слишком доброжелательно. – В карты сыграть не хочешь? Пару дней спустя. Временами хотелось плюнуть на всё, запереться на все засовы и никого не видеть, хотя бы несколько часов. Потребность и возможность совпадали далеко не всегда, но в этот раз повезло – Дэн утащил Иса куда-то в центр, Ис прихватил с собой Паффина, а Норвегию прихватила мигрень, ввиду чего он без зазрения совести от очередной «культурной вылазки» отказался. Норвегия досадливо поморщился и потёр ладонями ноющие виски. Северо-запад опять весь день штормило, только к вечеру погода немного утихомирилась. Голова, впрочем, всё равно болела невыносимо. Даже фейка уразумела, что хозяину плохо, и сидела смирно. И на том спасибо. Громко хлопнула входная дверь, извещая о возвращении любимого семейства. Любимое семейство подозрительно громко переругивалось на дикой смеси датского, исландского и английского, щедро приправленной птичьими воплями. Норвегия с глухим стоном накрылся подушкой. – Нор, это просто невозможно, да поговори же ты с братом! – ещё из коридора возопил Дания. Подушку пришлось отложить. – Что на этот раз? – стоило Норвегии приоткрыть дверь, как в его комнату юркнуло что-то невысокое и шустрое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся Исландией, и за рукав оттащило брата от двери. Милый ребёнок с крайне возмущённым видом излагал свою версию развития событий последнего часа. Благо, он был немногословен, управился быстро… Норвегия понимающе кивнул и вернулся к застывшему в дверном проёме Дэну, который выглядел раздражённым ровно настолько, насколько это вообще было возможно. – Предположим, я понял причину, – «хотя подборку «достопримечательностей» можно было сделать и попристойнее», добавил он мысленно. – Чего конкретно ты от меня хочешь? – Это же до маразма доходит! Сделай мне подарок на Рождество, повлияй на Иса! – И ты перестанешь его терроризировать? – Чёрт возьми, да! – Хорошо, – на удивление кротко согласился Норвегия. – Я поговорю с ним. – Что, правда? – Дания опешил. По крайней мере, перестал нависать над ним с перекошенным от праведного негодования лицом, и теперь рассеянно хлопал глазами. Очаровательное зрелище. Бесконечно можно смотреть на три вещи: северное сияние, родные фьорды и растерянного Данию. – Правда. Дэн, не стой над душой, Ис сейчас зол, как йотун. Паффину и так достанется, а у тебя до сих пор глаз в темноте светит. – Не напоминай... Ладно, мне ещё нужно будет к Крису зайти, так что не буду вам мешать. – Передавай привет и пожелание поскорее образумиться. – Подколол… – И в мыслях не было, Дэн. Просто, как видишь, не у одного тебя сложности с младшим. – Я всё слышу, – подал голос Исландия. Норвегия медленно выдохнул и коснулся виска. Мигрень уходила, зато ей на смену спешила обыкновенная бытовая головная боль, и у этой головной боли даже были имена. – Ис, с тобой я чуть позже поговорю. – Я… – Родной, позже, – Норвегия чуть нахмурился. Дэн рассеянно запустил пальцы в волосы, превратив и без того лохматую шевелюру в форменное воронье гнездо. – Как голова, кстати? Полегчало? – С вами полегчает, – Норвегия невесело усмехнулся. – Но жить можно, спасибо. – Уже неплохо. Не хворай, что ли... Всё, я ушёл. С тебя проповеди. – Мог лишний раз не напоминать, – проворчал Норвегия в шустро удаляющуюся спину. Кажется, Дания насвистывал что-то из репертуара Nephew. Как их вообще можно было насвистывать – Норвегия не понимал, и понять не стремился. Снова хлопнула входная дверь. Паффин глухо ругнулся и примостился на подоконнике, развернувшись хвостом к стеклу. Кажется, так он выражал своё презрение к этому миру. Миру, впрочем, было всё равно. Норвегия перевёл взгляд с тупика на брата, снова сжал ладонями виски и сделал глубокий вдох. Смирись, Норвегия, поговорить всё равно надо, так что давай, вперёд… – Пошли вниз. – Зачем? – Исландия был угрюмее собственной погоды. – Если я не выпью кофе, то свалюсь с ног. Вы с Паффином будете меня реанимировать? Сильно сомневаюсь. К тому же, разговоры без чашки кофе Норвегия попросту справедливо считал напрасной тратой времени.