Возвращение домой

      День не задался.       По правде, как и все предыдущие. Если вспомнить прошедшие полтора года — Тина не могла припомнить ни одного дня, который могла бы назвать действительно хорошим, так, чтобы от и до. Ну ни одного. Все время то дичь какая-то творится, то происходящее на психику давит, то еще что…       На сей раз дело было в работе. Мало того заниматься приходится всякой ересью, так еще и начальство наорало: видите ли, оформление этих документов оно представляет себе совершенно по-другому. Впрочем, плевать. Накатить сейчас пару бокалов вина, и спать, спать…       Чтобы завтра все повторилось по новой. Очередной оборот колеса, из которого нет выхода.       И не будет. Слишком прочно она увязла в этом болоте.       Даже уволиться, и то не вариант. Кроме министерства ей пойти некуда. А если перебраться в Британию и Америку… кто сказал, что там будет хоть сколько-нибудь лучше?       То-то и оно.       Девушка щелкнула дверным замком, прошла внутрь, даже не став зажигать свет. Устало — вслепую — сбросила обувь и верхнюю одежду, сразу проходя в комнату…       И резко замерла.       — Люмос!       Заклятье осветило помещение, придав темному силуэту, развалившемуся на кровати, четкие очертания. Оказавшиеся до боли знакомыми.       Он широко зевнул, уставившись на нее. Сощурился на свет.       — Ну наконец-то. Я уже заждался.       — Ты… ты что здесь делаешь? — на автомате выдала Тина, пока мозг судорожно прикидывал, как ему интерпретировать увиденное.       — Лежу, — отреагировал он со знакомой ухмылочкой.       При взгляде на которую изнутри наконец поднялось чувство неподдельной ярости.       Значит, все это время… все это время он попросту водил ее за нос…       — Ах, так ты живой… сволочь!       Тина цапнула вторую подушку и от души, с размаху, заехала ею светловолосому ублюдку по поспешно выставленной руке. Следующий удар пришелся в плечо: недоделанный инфернал успел отодвинуться, однако не рассчитал и звучно грохнулся на пол. Голдштейн перебралась через кровать и плюхнулась сверху, твердо намереваясь на сей раз довести дело до конца: то есть, придушить. Этого он вполне заслуживает.       За все хорошее.       Остановилась она лишь тогда, когда из-под наброшенной на чужое лицо подушки донесся откровенно деланый хрип.       Тина раздраженно отшвырнула подушку и уставилась в голубые глаза, тщетно подбирая слова.       Волшебник хватанул ртом воздух и улыбнулся.       — Может, ты все-таки с меня слезешь? — ненавязчиво заметил он. — А то мало ли что подумать можно…       Девушка запоздало сообразила, что в прямом смысле слова сидит на нем верхом, и отскочила, словно бы от тикающего часового механизма. Грин-де-Вальд уселся, зачем-то растирая кисть левой руки.       — Скучала? — ухмыльнулся он.       — Ни капли.       Вранье чистой воды. Без проблем, которые создавал этот человек, жизнь оказалась на удивление серой. Равно как и без его не всегда адекватного юмора.       Однако в этом Тина бы никогда не призналась. Ему так тем более.       — А как же, — он закатил глаза, словно припоминая, — «Геллерт, ты ублюдок и все такое, но без тебя как-то не то»?       Голдштейн непроизвольно схватилась за по-прежнему висящий у нее на шее амулет. Осознавая, что желание пришибить светловолосого вернулось вновь и с удвоенной силой.       — Ну ты и…       — У тебя еще оставались сомнения? — он поднялся, выискивая взглядом, куда бы сесть. Вздохнул: путь к стоящему у окна стулу преграждала Тина с сумрачно скрещенными на груди руками. — Я никогда и не строил белого и пушистого. Злой темный маг, ууу.       — У тебя больно хорошее настроение для трупа.       — Есть повод.       Злиться на него долго было попросту невозможно. Какая-то часть Голдштейн напротив, радовалась, что Геллерт жив… хотя другая, более мудрая, говорила, что ничем хорошим это не кончится. Такие, как он, неисправимы. И…       — Опять задумал какую-то аферу?       — Я что, не мог просто захотеть повидаться?       — Сомневаюсь, — отрезала Тина. — Так и?       Он помолчал.       — Полагаю, сначала мне… следует дать тебе разъяснения по поводу происходящего, — веселость слетела, словно б ее и не было. Прохладная собранность, принадлежащая опытному стратегу и интригану. — Хотя бы в общих чертах.       — Да уж, действительно, — Тина повернулась к нему спиной. Открыла шкаф, извлекая из стопки вещей припрятанную бутылку. — И мне кажется, что твои объяснения мне лучше слушать не на трезвую голову…       Грин-де-Вальд задумчиво взглянул в рубиновую глубину бокала. И решительно отставил его в сторону. А вот Тина отхлебнула: после такого не помешает.       До сих пор кажется, что все это какой-то сон. Бредовый, невероятный…       — Как ты вообще оказался жив? — наконец сформулировала она свой основной вопрос. — Я ведь была уверена, что ты погиб. Да и Непреложный обет перестал действовать…       Последнее вовсе ставило ее в тупик. Это ведь попросту невозможно. Общеизвестно, что магию обета нельзя обмануть, нельзя изменить — даже самую малость. Исполни или умри, третьего не дано.       Геллерт пожал плечами, облокачиваясь на стол.       — Я ведь говорил, что все ограничения у тебя в голове.       — То есть… — медленно произнесла Голдштейн, — мне достаточно было поверить, что ты мертв?       И все? Нет, серьезно — просто поверить в его смерть, и больше ничего?       — В точку, — подтвердил он без тени иронии. — И, судя по всему, мои расчеты оказались верными, правда?       Она промолчала. Даже не думая уже о том, что ее в очередной раз разыграли втемную. Только дивясь тому, как все оказалось просто и одновременно сложно. Настолько, что и в голове не укладывается.       И как странно было сейчас разговаривать с человеком, которого она когда-то хотела убить, которого около года считала погибшим, которого…       — Что до того, как я это провернул… — он побарабанил пальцами по столешнице. — Было непросто, ибо местами импровизировать пришлось на ходу. Подробности тебе тоже не нужны. Слишком много слов и никакой практической пользы. Думаю, ты и так все прекрасно поймешь…       И, прежде чем девушка успела что-либо сказать, извлек из-за пазухи узловатую волшебную палочку. Тина уставилась на нее, как на привидение.       — Так она все это время была у тебя! Поэтому-то…       Сукин сын. Он действительно рассчитал все. Выбросил старую волшебную палочку, создав иллюзию своей безоружности, а уже оказавшись под водой, применил нужное заклинание и тихо смылся.       Да и Тесей вряд ли сумел проследить за осторожным Грин-де-Вальдом без его ведома. Неясно лишь одно: Геллерт и с мостом все заранее спланировал, или у него просто было заготовлено несколько планов, на все случаи жизни?       — Да-да, — светловолосый самодовольно улыбнулся. Оценив гамму эмоций, проскочивших по лицу девушки. — Однако потом мне пришлось на месяц вообще выпасть из реальности… но да ладно. Не стоит упоминания.       Ясно. Купание в ледяной воде все-таки не прошло даром: не железный он все же. Даже если заставлял окружающих верить в обратное.       А возвращение Бузинной палочки в мир заслуживало еще одного бокала вина…       — Ты не спилась еще? — Грин-де-Вальд подпер щеку ладонью, скучающе смотря на нее. — Пьешь уже не задумываясь.       Пока нет. Но порой чувствовала, что подходит близко к тому: все чаще и чаще прибегала к алкоголю как средству избавления от усталости, негативных эмоций, одиночества…       — Нет.       — Не больно верится. Кстати, а где твой звереныш-то?       Тина вздохнула.       — Отдала Ньюту.       Обеспечить адекватный уход за нюхлером она все равно бы не смогла. Равно как и каждый раз приводить в порядок разгромленную квартиру. А младший Скамандер любит животных и умеет с ними обращаться.       Пусть отношения между ними сейчас и далеки от прежних, но дела это не меняло.       — Кстати, — Голдштейн сощурилась: упоминание нюхлера натолкнуло ее на очень своевременную мысль.       — М?       — А где еще один артефакт, который ты забрал?       — Ты про тот камушек? — Геллерт, как и всегда, угадал безошибочно. Щелкнул челюстями. — Вот здесь ты меня, признаю, обхитрила. По-видимому, один из пробных образцов Фламеля. Не обладающий никакими магическими свойствами, по счастью…       Продолжение фразы угадывалось легко: «будь иначе, мне б не поздоровилось».       Но здесь опять же вопрос: честно он говорит или ездит по ушам. В своей обычной манере. Мало ли, вдруг камень настоящий, а сейчас он банально проверяет: в курсе ли сама Тина, что спер ее питомец.       Нельзя забывать, с кем она имеет дело. Нельзя.       — Наверное, — она ограничилась тем, что уклончиво пожала плечами. — Я тогда впервые его и увидела.       Если камень и впрямь у Геллерта, то через какое-то время это всплывет. Артефакт не такого свойства, чтобы его держали дома под подушкой... да и Грин-де-Вальд не таков, чтобы довольствоваться владением без пользования.       — Угу, ясно.       Голдштейн помолчала, внимательно изучая чужое лицо. С усилием удержалась от тяжелого вздоха.       Так, ей тоже надо завязывать с вином.       — Но ты ведь явился спустя год не затем, чтобы просто со мной поговорить?       Он просчитывает каждый свой шаг. И не стоит ждать от Грин-де-Вальда, что он поддался ностальгии по их похождениям. Не тот человек.       — Нет, — признал он. — У меня к тебе предложение. Деловое.       Даже так.       И почему Геллерт явился с ним именно к ней? Разве не безопаснее было бы предоставить ей думать, что он мертв, а самому найти кого-то более благонадежного? Неужто уболтать какой-нибудь неокрепший, не имеющий иммунитета разум, не получится…       Девушку подмывало сразу заявить «нет», обрубив разговор на корню. И выставить призрака из прошлого в ночь, откуда он и явился. Однако деятельная жилка в глубине души, изнывающая от однообразия, была готова вцепиться в возможность «развеяться» всеми когтями. И зубами тоже.       К тому же — если Грин-де-Вальд что-то задумал, ей не помешает узнать, что именно.       — Участвовать в кражах я больше не стану.       — А это и не потребуется. Мое предложение, несмотря на то, что оно взаимовыгодно… личного характера.       А это определенно что-то новое.       Даже болезненно интригующее.       — Не замуж, надеюсь, зовешь?       — Высшие силы меня упаси, — светловолосый вернул ей подкол. — Нет. Но, в принципе, я готов рассмотреть этот вариант, если он является единственным условием твоего согласия сотрудничать…       Опять язвит. Как все же ей этого не хватало.       — Пошел ты.       — Выгоняешь?       — Выгонишь тебя. Его с моста, а он в окно. Ты хоть понимаешь, что я все это время считала себя убийцей?       А ведь действительно считала. Грызла себя, безуспешно пыталась отделаться от снов, в которых та схватка повторялась раз за разом…       — Это в мои планы не входило. Пришлось… мм, сымпровизировать. Тесей, в отличие от тебя, просто б шарахнул каким-нибудь заклятьем, а умирать на самом деле мне очень не хотелось.       Сукин сын.       — Итак. Мне излагать суть вопроса?       Тина взглянула в голубые глаза.       Спросить хотелось еще многое. От «с чего ты решил, что после такого я вообще захочу иметь с тобой какие-то дела?» до банального «какого черта это все?», которое, если вдуматься, никто не отменял.       Однако вслух она произнесла лишь:       — Слушаю.       Хуже не будет.       А что насчет лучше... да кто ж его знает.