Монстр

      Чего Тодороки точно не ожидал — так это встретить Ясухиро. Ему казалось, что после их разговора, когда он поставил Цугиваре огромный фингал под глазом, тот не решится выползти из убежища. Но, как оказалось, решился.       — Я думал, мы всё обсудили в прошлый раз, — холодно заметил Шото.       — Как видишь, нет, — ответил Ясухиро.       Его нахождение здесь было Тодороки крайне невыгодно. Кто знает, как поведёт себя Мидори, встретив свою первую любовь. Для Шото, мечтающего забрать девушку только себе, это было крайне невыгодно.       Волна раздражения поднялась откуда-то из желудка. Сцепив зубы, герой льда и пламени едва сдержался от того, чтобы не накинуться на противника прямо здесь и сейчас. Несомненно, их драка будет громкой, и Мидори, выйдя на шум, может застать картину, которую ей лучше не видеть.       Шото, переложив очечник в другую руку, взмахнул рукой. На асфальте мгновенно образовались ледяные шипы, которые тут же направились в сторону Ясухиро. Юноша бы не успел от них уклониться, да и делать этого не собирался. Вместо этого он шагнул прямо на атаку, проходя сквозь неё.       Тогда Тодороки, вновь перекинув очечник быстрым и ловким движением, создал струю огня. В этот раз Цугивара увернулся, скрывшись в асфальте.       Его способность была слишком похожа на причуду Мирио Тогаты, который в своё время был весьма невыгодным для Тодороки противником. Цугивара проходил сквозь предметы, и тот же лёд был ему не страшен, однако у каждой причуды был свой лимит или ограничение. Шото осталось узнать, какое именно.       Он отскочил в сторону, понимая, что Ясухиро вновь попробует достать его из-под земли, и не прогадал. На том месте, где он стоял секунду назад, показалась рука, и Тодороки, воспользовавшись этим, мгновенно опалил её струёй огня. Запахло палёным, а вскрик Ясухиро потонул в земле.       — Чёрт, тебя нельзя недооценивать, — произнёс Цугивара, выбираясь с другой стороны и придерживая раненую конечность.       — Убирайся отсюда, — прошипел в ответ Шото.       — Сказал же: я не позволю тебе совершить задуманное. Решил, что можешь помешать Мидори вернуться домой? Думаешь, можешь распоряжаться её судьбой? — закричал Ясухиро.       — Тебя это не касается. Я сам решаю, что мне делать.       Тодороки чуть нахмурился. Цугивара мало того, что не собирался убираться восвояси, так ещё откуда-то прознал про план Шото. Это напрягало юношу. Он был уверен, что к своему уходу не оставил ни одной зацепки, говорившей о его намерениях: он лично сжёг всё, что только мог. Так откуда Ясухиро смог прознать?       Идея похитить Мидори пришла в голову Шото спонтанно. Сперва это было желание держать девушку рядом с собой и никуда не отпускать. Оно возникло ещё давно, сразу после того, как она помогла ему в поместье Тодороки, и разрасталось с каждым днём. Приходя в комнату девушки по ночам, оглаживая её тело, вдыхая её запах, целуя её губы, упиваясь её близостью, Шото не мог не думать о том, что рано или поздно это всё кончится. Он не мог не думать о том, что рано или поздно Мидори уйдёт. Он не мог не думать о том, что рано или поздно вновь останется совсем один.       Мысли о грядущем одиночестве сводили с ума. Шото упивался близостью, как мог, но какой был в этом толк, если рано или поздно девушка упорхнёт от него обратно в свой мир к любимой семье?       После её внезапного отъезда, когда Тодороки решил немного побыть в одиночестве, чтобы успокоиться, усмирить непозволительные мысли, те заполнили голову с новой силой. Он внезапно осознал, как легко и просто может потерять Васаби: просто по щелчку пальцев. Стоит ему отвлечься хоть на секунду, и она сбежит, гонимая желанием вернуться домой.       Шото охватывало безумие. Он понимал, что с ним, понимал все свои желания и разделял их. Он больше не сопротивлялся, более не делил мир на «правильно» и «неправильно». Какой толк ограничивать себя какой-то правильностью, если можно добиться желаемого, только переступив черту закона?       Тодороки не боялся ни предостережений остатков здравого смысла, ни последствий. С последними он был готов разобраться лично, а первые… Какой в них толк, если здравый смысл испарился, стоило ему увидеть бледную Мидори, которая смотрела на Цугивару так, будто он её предал?       Тогда Шото понял, что это его шанс, что теперь его ничто и никто не остановит. План обрастал подробностями с каждой минутой.       Сперва ему надо было отправиться с ней в путешествие, чтобы контролировать все её действия и замыслы. Так он мог не только не бояться того, что в голову Васаби взбредут какие-нибудь глупые мысли, но и провести с ней время. Как можно больше времени.       Затем надо было забрать у неё спицы и найти способ уничтожить их. Это Шото уже сделал. И пусть уничтожение ценнейшего артефакта казалось нереальным, ничто не мешало юноше перепрятать его, закинуть на самое морское дно, чтобы никто никогда его не достал. А если и достал, то только несколько веков спустя.       Затем надо было запереть Мидори в каком-нибудь месте, которое станет их новым домом. Лучше всего подходил какой-нибудь особняк с подвалом и каменным забором. Благо, что таких было достаточно в городе Тосасимидзу, что находился на побережье острова Сикоку. Ехать до него было четыре-пять часов, плюс ещё какое-то время понадобится на поиск подходящего дома и, возможно, зачистку территории. Ни в своих способностях, ни в действенности припасённого снотворного Шото не сомневался.       Потом, держа Мидори рядом с собой, Тодороки обязательно влюбил бы её в себя. Он собирался давить на эмоции, играть с чувствами, чтобы однажды Васаби, краснея и заикаясь, призналась своему похитителю в любви.       А весь остальной мир пусть думает, что они вместе вернулись в родной мир Мидори.       Но кто бы мог подумать, что такой идеальный план разрушит Ясухиро, появившийся, как чёрт из табакерки?       — Сам решаешь, что делать? — переспросил его Цугивара. — Уж не тем ли, что манипулируешь чужими чувствами?       — Я ничем не манипулирую, — ответил Шото.       — Ты можешь врать Васаби-чан, но только не мне. Думаешь, я не знаю, какие мысли у тебя в голове? Думаешь, я не догадываюсь, в чём заключается твой план? Я помню слова, что ты сказал мне, когда мы подрались. Сделаешь её счастливой даже против её воли? Запрёшь, если понадобится? Влюбишь её в себя? Применишь на ней все те советы, которые вычитал в книжке по психологии? Не бывать этому!       Тодороки злобно сверкнул глазами, более не размениваясь на глупую болтовню и взмахивая рукой. Огненная вспышка пронзила всё вокруг, подпаляя кончики розовых волос Цугивары. Но тот, казалось бы, совсем не обратил на это внимания, бросаясь в драку с головой.       Он увернулся от следующей атаки и избежал ледяного копья. Он легко проходил сквозь лёд, но не решался также пройти сквозь огонь, что насторожило Шото. Теперь он атаковал только пламенем, не обращая внимания ни на пот, струящийся по его спине, ни на очечник, лёд на котором окончательно растаял, превращаясь в воду.       Тодороки не заметил, как Ясухиро так быстро и незаметно подорвался к нему, ударив юношу под дых. Шото оступился, сделал несколько шагов назад и поднял пылающие яростью глаза на противника. Тот усмехнулся:       — Я всегда был хорош в ближнем бою.       Шото отбил следующий удар, избежал подсечки, но не смог сбежать от ловушки. Очечник выскользнул из руки, улетев куда-то в сторону храма. Тодороки, на секунду отвлёкшись на полёт столь ценного предмета, пропустил ещё один удар. К руке будто приложили калёное железо, и герой льда и пламени на секунду подумал о том, что ему сломали кость.       Но времени на размышления и сожаления не было. Он сумел увернуться от удара Ясухиро и, понимая, что в ближнем бою ему не справиться, попробовал было отскочить в сторону, но Цугивара не позволил ему этого, пропадая в асфальте и появляясь с другой стороны. Тогда Шото оставалось только одно: охлаждать и нагревать собственное тело в попытках обжечь врага огнём или льдом.       — Ты всё слышала, так что беги отсюда. Забей на все обещания и беги! — внезапно вскрикнул Цугивара.       Тодороки замер на месте. Он резко повернул голову в сторону храма. На ступеньках стояла Мидори. Дрожащими пальцами она стискивала в руках очечник, а в глазах сверкало недоверие. Шото дёрнулся вперёд, но так и не смог сдвинуться с места. Судя по виду Васаби, та слышала абсолютно всё.       Стоило Васаби несмело кивнуть, быстро разворачиваясь в сторону храма, как юношу будто окатили холодной водой. Он сорвался с места, но в следующий момент упал, придавленный к земле всем весом Ясухиро.       — Я не позволю тебе, — прокричал он в который раз за день.       Шото, которому гнев на Цугивару и страх потерять любимую придали силу, резко дёрнулся. Ясухиро не удержался на нём, откатываясь в сторону, но тут же поднимаясь на ноги и преграждая Тодороки путь.       — Не надейся, — прошипел он, проходя сквозь атаку льдом и не успевая увернуться от атаки огнём. Одежда на юноше загорелась, но он, стиснув зубы, кое-как скинул с себя пылающую куртку и руками сбил пламя с джинс.       Тодороки бросил быстрый взгляд на обожженную конечность противника, мгновенно строя план в голове. Когда Ясухиро попытался ударить его в следующий раз, Шото, нырнув в его слепую зону, схватил парня за пострадавшую в огне руку и крепко стиснул её. Цугивара вскрикнул, по его руке потекла кровь, и Тодороки, не церемонясь, заломил его конечность и сильным движением сломал её в районе предплечья. Ясухиро упал на колени, и Шото, всё также не отпуская противника, схватил его за волосы и, оттянув его голову чуть назад, впечатал лбом в землю. По той тут же растеклась алая лужица.       Цугивара оставался в сознании. Он попытался было скинуть с себя Тодороки, но руку тут же прострелила новая боль: Шото ещё раз переломил уже сломанную конечность, но уже в районе плеча.       — Она моя, — нагнувшись к уху Ясухиро, прошипел герой льда и пламени. — Ты — лишь никчёмный слабак, бросивший её в момент, когда она нуждалась в тебе больше всего. Ты недостоин Мидори. Лучше бы она тебя не спасала, и ты тогда сдох.       — Если кто из нас её не достоин, — тяжело дыша, прошипел Цугивара, — то это только ты.       Он сплюнул кровь, а в следующий миг Шото вновь ударил его лбом по земле. Затем он, отдёрнув правую руку от головы Ясухиро, положил раскрытую ладонь на его спину прямо между лопаток. Хватило всего одного момента, чтобы образовать огромный ледяной шип, который пронзил тело юноши в считанные секунды.       Цугивара дёрнулся, захрипел, по его губам побежала струйка крови. Прошло несколько мучительно долгих мгновений, пока он, наконец, не обмяк.       Тодороки отступил на шаг в сторону, отпуская парня и смотря на деяния своих рук. Тот лежал на земле, пронзённый ледяным штыком, и кровь багряно-чёрной лужей вытекала из его тела.       Шото прислушался к своим ощущениям, однако ни стыда, ни угрызений совести, ни сожаления он не испытывал. Когда-то давно он сказал себе, что ради Мидори убьёт любого, даже её первую любовь. Сегодня же он сделал это, не моргнув и глазом.       Воспоминания о Васаби прострелили голову Тодороки, и тот, сорвавшись с места, бросился в храм. Он разбирался с Ясухиро жалких семь минут, и боялся, что за эти семь минут девушка успела сбежать.       Растрёпанный и весь в крови, Шото безумным взглядом оглядел помещение храма. Васаби нигде не было, как и очечника со спицами. Внезапно он наткнулся взглядом на маленькую стопку писем. Сердце ухнуло в желудок.       Подойдя к этим письмам, Шото почувствовал, как его ноги подогнулись от ужаса. Мидори и вправду ушла, оставив после себя лишь жалкие бумажки.