Кровавая невеста

Патриция осознает себя расколотым надвое мраморным саркофагом — пыльным, законсервированным антиквариатом, который едва не уничтожило время. Патриция чувствует — она вот-вот разойдется по ветру бесполезной каменной крошкой, станет колючей, токсичной пылью, ты зайдешься в приступе кашля. Патриция — стареющая Белоснежка в заколдованном футляре, крамольная шутка из ночного ток-шоу, которое никто не смотрит. Навсегда заключенная в Алькатрасе Кевина. По мнению Барри, она была альтернативной версией принцессы Дианы из ада — чокнутой, но всё ещё совершенной. — Спойте на ночь, мисс Патриция. Когда вы поете, подкроватные монстры стесняются выходить. Потому что вы — дива. — У Хэдвига рот перемазан клубничным сиропом, поэтому она снова и снова думает о священной жертве нечестивых дев. Патриция поет. Голос у неё нежный, материнский, преисполненный вечной и бескорыстной любовью к миру — мир Патриция ненавидит. Это не было похоже на комплекс хронической уязвленности, как у Денниса. Его растоптанное мужское самолюбие требовало отмщения или даже великой жертвы, но в действительности Патриция не верила, что он способен на нечто хоть сколько-нибудь радикальное. Она знала: может быть, он и заставит дев танцевать, если наступит срыв, но вряд ли решится к ним прикоснуться. Деннису было достаточно короткой и ослепляющей констатации обладания — грубая фальшивка, но только на этот суррогат и мог рассчитывать кто-то, вроде него. Конечно же, он понимал, что они не принадлежали ему, длинноволосые, юные и полунагие. Печальная правда заключалась в том, что Деннису не принадлежало вообще ни черта. К сожалению, у нее было слишком мало союзников, чтобы привередничать. — Ты уверена? — нервно спрашивал Деннис, когда они пытались планировать похищение. Когда дело было сделано и они наконец заперли девушек в подвале, он сказал, неумело скрывая в голосе панику: — Это неправильно. Мы поступили неправильно. Убедить его было проще, чем подкупить ребенка ласковым словом и банкой Нутеллы. Злость годами трещала в ней, словно замкнувшая проводка, а после очищала огнем. Она была готова. Раньше ей тоже приходило в голову, что они не могут быть виновны в страданиях Орды, те порочные девицы без намека на манеры. Раньше ей ненадолго верилось в добрые истории по радио со счастливым концом, в хороших людей, в страстную любовь до гроба и низкокалорийные пончики. Но Патриция знала: онлайн-тренинги по позитивному мышлению хреново работают, если тебя всё равно считают ненормальным, сколько ни пытайся контролировать подвижные лицевые мышцы, держаться спокойно, вписываться. Она позволяет Деннису выйти на свет. Даже без очков он отчетливо видит руины, в которые превратилась его дурацкая жизнь. После провалившегося бунта нечестивые девы дожидались Священного Дня в одиночестве, без возможности поговорить или по-кроличьи прижаться друг к другу плечами. Не то чтобы у него было время сочувствовать им или сожалеть — одна только великая цель занимала все его мысли. — Зверь придет за вами. За каждой из вас, — рассказывает он Кейси в каком-то трагическом, липком полубреду. Он замечает, что она старается не смотреть в его жуткое и разгоряченное лицо, и это неожиданно причиняет ему боль. Она не слушает его. Никто не слушает его. Задыхаясь от бессилия, он говорит, придвинувшись к ней непозволительно близко: — У тебя крошки. Крошки на рубашке. Они оба знают, что её одежда в полном порядке. — Сними её. Просто сними. Пожалуйста. Возбуждение, стыд и злорадство захлестывают Денниса, когда она наконец поднимает глаза. Темные волосы неспокойно лежат на плечах. Кейси не двигается, дожидаясь, когда минует опасность. Ему становится смешно. В любой непонятной ситуации — прикидывайся мертвой, верно. Теперь она смотрит на него. Чувствует ли он себя победителем, рок-н-рольщиком и плейбоем? Хорошая шутка. Очевидная убогость всего, что хоть немного связано с ним, заставляет Денниса остановиться. В её огромных испуганных глазах он видит пророческую истину: все его фантазии, слова и поступки — полная херня. Деннис обхватывает голову руками. — Я дружила с мальчиком, болеющим ОКР, когда была маленькой, — говорит Кейси. Тишина между ними кажется раскаленной и ядовитой. — А потом ты решила, что слишком хороша для него, да? — Деннис не желает, чтобы это прозвучало так автобиографично и жалко, но всё равно говорит. Эта девушка застала его врасплох. — Потом он переехал в Огайо и завел подружку с классным чирлидерским именем, как у королевы выпускного бала. Тиффани? Или Тайра. Деннис позволяет себе усмехнуться. Ее слова отозвались в нем. Вероятно, Кейси всего лишь дурачила его, изображая понимание. Умно. Он хочет сказать что-то жестокое или саркастичное, но не может себя заставить. Кейси неуверенно улыбается. — Тебе необязательно притворяться таким мудаком, — она говорит. Его руки, чопорно сложенные на груди, немеют, когда она приятельским жестом дотрагивается до его плеча. Он надеется, что Кейси никогда не догадается, как именно его тело отреагировало на это. Его голос остается ровным: — Ты меня не знаешь. Кейси выглядит притягательно беззащитной, когда встречается с ним взглядом. Деннис находит странным, что ему нравится разговаривать с ней даже больше, чем рассматривать. Кейси — кровавая невеста, предназначенная Зверю. Священная Пища. Нечестивая дева. Деннис чувствует себя нездоровым, когда думает об этом. Патриция осторожно отбирает у него свет, как заботливая мать — найденную на улице безделушку. Она полагает, что им больше не стоит баловать девушек вниманием. У Орды еще много незаконченных дел. Священный День приближается.