***
— Эрика! — выглянула из коридора раскрасневшаяся мама. Девушка аж подпрыгнула в кресле, ударившись коленкой о процессор. — Сколько можно сидеть за компьютером, тётушка Анна уже на подъезде! — Мам, пять минут, — сложила ладошки домиком Эрика. — Мы с ребятами договариваемся, где встретиться после салюта. — Пять минут, — возвела указательный палец на дочь женщина. — Я засекаю, мисс. Эрика покачала головой — можно подумать, тётушка Анна и без Рождества не приходит к ним в гости каждый месяц. До полуночи ещё пара часов, а все носятся, словно остались эти самые пять минут. Отправив друзьям сообщения, что взята в плен родителями, девушка потянулась, откатываясь на кресле от компьютера. На карнизе вовсю мигали цветные гирлянды, а вот рождественский венок опять отклеился от двери и свалился на пол. Вздохнув, Томпсон поднялась и вернула украшение на место, старательно прижимая веточки к уже не липкой стороне. Вот так, да. Эрика отступила на шаг, рассматривая свои дизайнерские попытки. Венок, провисев ровно пару секунд, снова отклеился и шлёпнулся на носки тапочек. — Да что с тобой не так?.. — пробормотала Томпсон. Последний день учёбы выдался тяжёлым, плюс тренировка выжала остатки, поэтому, закинув упрямое украшение на кровать, Эрика вышла из комнаты. Пофигу. Внизу было жарко. Мама вовсю хлопотала на кухне, папа, покачиваясь под градусом уже открытой бутылки шампанского, переставлял стулья в гостиную. Стоило показаться в зоне видимости, как в руки тут же всучили столовые приборы, запрягая к подготовке. — Ты почему не нарядная? — спросила мама, разливая морс по кувшинам. Эрика зевнула. — Мы всё равно дома, какая разница? — Это же Рождество! Положив последнюю салфетку, девушка оглядела себя. — Свитер с оленями, по-моему, очень даже по-рождественски. В доказательство своих слов Эрика оттянула края свитера, демонстрируя рисунок. — Ой, ну тебя! — махнула рукой женщина. И тут же отвлеклась: — Дорогой, а где у нас подсвечники? Эрика оглядела стол, поправила пару тарелок и направилась в соседнюю комнату, где стояла большая украшенная ангелочками и шариками ёлка. Возле горы подарков сидела девочка с идентично светлыми волосами, что и у Эрики. Её блестящее платье рассыпалось блёстками по полу, пока сама хозяйка, прикусив губу, что-то старательно выводила в альбоме для рисования. Рядом с ёлкой припарковалась инвалидная коляска. — Ты опять на полу, Ро? — присела на корточки Эрика. — Ловлю Санту, — серьёзно ответила девочка. — Но он продолжает подкладывать подарки. — Она снизила голос, оглядевшись: — Я думаю, мама сговорилась с ним!.. Эрика тихо рассмеялась. — Уверена, в этом году у тебя получится. — Она растрепала сестру по голове. — А то, — хмыкнула Рошель. — Я же гонщица! Внутри неприятно царапнуло. Эрика, сделав вид, что усаживается поудобнее рядом с сестрой, быстро закусила щёку изнутри, убирая эту жалость из глаз — Рошель терпеть не могла, когда её жалели. Взрослая не по годам и удивительно сильная несмотря на то, что из-под длинного подола платья выглядывают обезвоженные слабые ноги, вряд ли когда ещё способные удержать владелицу в вертикальном положении. За два года мышцы полностью атрофировались, врачи надежд не распыляли: одиннадцатилетняя Рошель Томпсон, скорее всего, навсегда останется инвалидом. — Что рисуешь? — отгоняя плохие мысли, спросила Эрика. Девочка небрежно заправила прядь волос за ухо. — Это на конкурс. В одной группе на Фейсбуке нашла. — Оу… — Эрика почувствовала себя старушкой, которая запричитала внутри: «А вот в моё время Фейсбука не было!..». К счастью, маленькая Рошель была так увлечена, что ничего не заметила. — Смотри! — повернула альбом к сестре девочка и случайно попала локтем в карандаши, отчего те разлетелись по полу под ёлкой. — Ой!.. Рошель мгновенно забыла про альбом и, как очень бодрая улитка или морской котик, принялась ползать по полу, помогая себе локтями и собирая своё богатство. — Ро, не ползай по полу! — кинулась помогать сестре Эрика. — А что такого? — удивилась девочка. — Как минимум мама обидится, что ты сомневаешься в её способностях мыть полы, — заговорщически подмигнула девушка. Рошель хихикнула. — Томпсон и Томпсон, чем вы тут занимаетесь?! «Чёрт…» — Эрика застыла на четвереньках. — Мам, мы… — Боже, Эрика! Ладно ребёнок, но ты-то куда в это безобразие! — запричитала мама. — Гости уже приехали, приведите себя в порядок, ради всего святого! — Мы уже готовы, — быстро подняв сестру на руки, ответила девушка. Эрика усадила Рошель в коляску, отряхнула подол её платья и положила на колени альбом. — А карандаши? — Я всё подниму, иди к себе в комнату и расчешись!.. — Уже бегу! — шутливо отсалютовала девочка и ловко закрутила колёса. В их семье было негласное правило: никаких «поехали», «тебя подвезти?» или «помочь?», пока сама Рошель этого не попросит. Девочка терпеть не могла, когда кто-то указывал ей на её болезнь, поэтому семье первое время приходилось тяжело употреблять обычные глаголы по отношению к той, что больше никогда не сможет пойти, побежать или выйти в прямом смысле этого слова. Эрика проводила скрывшуюся спинку инвалидного кресла глазами и принялась собирать остатки художеств. В груди снова образовалась пустота, не исчезающая уже пару лет. До Рождества оставалось всего ничего. Говорят, в других странах принято загадывать желание в канун смены года. Эрике всего восемнадцать, но она не знает, чего желает. Она застряла в одном дне, в одном, будто картонном, городе с абсолютно одинаковыми сезонами, и ей кажется, что эта заевшая кассетная плёнка поломалась окончательно. И даже праздник кажется девушке замылившейся картинкой на повторе. Вот вроде всё есть, жаловаться абсолютно не на что, а внутри щемит тоска. Если бы у Эрики был личный дневник — она бы не написала там ни строчки. Потому что кроме усталости будней теперь в её жизни ничего не происходит.***
— Он подарил мне тако-о-ой сноуборд, о подруга, ты бы его видела! Эрика рассмеялась, отставив тарелочку с имбирным печеньем сбоку от монитора. — Теперь, как порядочная леди, ты должна согласиться на его ногу и сердце. — Ой, ну нет, он такой занудливый… — протянула Андреа. — Зато Питер… — мечтательный вздох. Эрика покачала головой, поражаясь подруге. Вот что значит быть харизматичной — ухажёры только так в ряд выставлялись с подарками, лишь бы Андреа согласилась сходить с ними в кино. — А не ты ли говорила, что он пустоголовый баскетболист? Андреа пренебрежительно махнула рукой. — Зато какое тело! Ты видела? — Не замечала за собой привычки подглядывать за мальчиками в раздевалках, — фыркнула Эрика. — Да там всё через майку видно, какая раздевалка… эх!.. — Девушка на экране изобразила счастливый обморок. — Ну, а у тебя там как? Эрика прихлебнула лимонада, тайком украденного с общего стола. Застолье внизу уже перешло порог обычной пьянки, поэтому отсутствия дочерей никто не заметил. — Никак. — Что, совсем-совсем? — удивилась Андреа. — На твою задницу полфакультета заглядывается на соревнованиях, не верю! Эрика аж поперхнулась. Лимонад пошёл носом. — Андреа, блин! — закашлялась она под хохот. — Меня пугает, что ты относишься к этой половине извращенцев… Подруга снова рассмеялась. Эрика вытерлась салфеткой. — Просто я ценитель. Кстати, а как же этот… м-м… Майк? — Маркус. — Да, этот красавчик, вы же встречались летом? Подтянув к себе печенье обратно, Эрика скучающие надкусила краешек. — Этот прекрасный юноша оказался слишком красивым даже для меня. — Что-что?.. — уже подхрюкивала Андреа. — Он в зеркало смотрел чаще, чем под ноги. Собственно, на этой ноте мы и закончили — после того, как я сорок минут терпела его попытки сделать фото так, чтобы «его художественная чёлка развевалась на ветру под бликами солнца, не прикрывая скульптуру лица». Тишина. Взрыв хохота. — Что, прямо так и сказал? — Слово в слово. — Я сейчас умру от смеха, прекрати!.. В дверь постучали. — Тихо! — шепнула Эрика, убавляя звук и сворачивая связь. — Да? Знакомое шуршание шин, дверь приоткрылась. — Рошель? Что случилось? Лицо у сестры было какое-то обиженное. Она вкатила себя в комнату и подозрительно сощурилась. — Я тебе надоела, да? — Что?.. — окончательно растерялась девушка. — С чего ты так решила? Девочка поджала губы. Потом, поколебавшись, она подняла что-то с колен. Эрика узнала обёрточную бумагу, в которую она завернула свой подарок для сестры. — Ты же знаешь, что у меня аллергия на шоколад, — недовольно сказала Рошель. — Какой шоколад? — Эрика моргнула. — Там не… Подожди. Она растерянно взяла коробку и сняла упаковку. Внутри оказался десяток праздничных кексиков с разными вкусами, испечённых вчера и предназначенных совсем не Рошель. Эрика так и уставилась на подарок, соображая с трудом, а потом хлопнула себя по лбу со стоном. — Вот бли-и-ин!.. — Эри? Девушка отложила подарок на стол, опустилась на коленки рядом с Рошель и взяла её за руки. — Больше никогда не смей думать, что ты мне надоела, понятно? Я тебя очень люблю. А подарок это не твой, я случайно перепутала коробки, потому что они были одинаково запакованы. Твой подарок… эм, обязательно к тебе вернётся, да. А пока иди к себе, ладно? Рошель ещё немного посупилась, но потом приобняла сестру, взяв с неё обещание доставить подарок в целости и сохранности, и уехала к себе. Эрика осталась наедине с кексиками и ощущением, что она не очень умный человек. — Эй, ты там? — позвала Андреа. Эрика с потерянным видом вернулась к компьютеру. — Да… — Подруга? У тебя всё нормально? Выглядишь не очень. Помотав головой, Эрика снова посмотрела на коробку. — Д-да… наверное. — Наверное? — Кажется, я испортила кому-то праздник. — Кому? — Парню с нашего класса. Я перепутала подарки. — Это которому? — Салливану. — Кому-кому? — не поняла Андреа. — Который сидит за последней партой. Без лица, — пробормотала Эрика. По коже прошлись неприятные мурашки. — Ой, ну да и забей, — легкомысленно махнула ладошкой Андреа. — Нашла из-за чего переживать, этот чудик поди выкинул его сразу, как ты отдала. — Думаешь? — с сомнением переспросила девушка. — Да не парься! Что-то скажет — после каникул объяснишь. А по мне, так лучше вообще к нему не подходить, жуткий тип… Эрика машинально кивнула головой, а сама смотрела на свой подарок и не слышала, что ей говорили. Про Салливана Фишера в принципе не шептали ничего хорошего, всё-таки он сидел в тюрьме — факт. Томпсон как-то не вникала в эти сплетни, кто, как и за что в этой мутной истории, но навряд ли любой нормальный парень обрадуется, получив в подарок набор косметики для девочек. Юноше с маской на лице и так перепадало от окружающих. Поначалу и сама девушка сторонилась его, но потом, в тот день, когда у Салливана кончилась ручка, а он даже не смог сказать это перед всеми, Эрике показалось, что он скорее одинокий, чем злой, и не такой уж плохой, как все говорят. И, несмотря на тот, другой случай в коридоре, ведь подошёл извиниться. Может, не всё правда, что говорят другие? Хотя кто его знает… В груди неприятно заскреблась совесть. С другой стороны, Андреа сказала, что вряд ли такой, как Фишер, в принципе станет принимать подарки… но опять же, когда Эрика отдавала свой Салливану — ей показалось, что там, за пластиковым лицом действительно промелькнула радость. Девушка поглядела на часы. Почти два часа ночи. И тут же одёрнула себя. Глупость какая. Она даже не знает, где он живёт, не говоря уже о том, что ходить ко всяким сомнительным личностям может аукнуться. Кажется, она слышала что-то про убийства… но это неточно. Андреа продолжала щебетать уже сама с собой, потому что Эрика отвечала невпопад, то и дело уходя мыслями в колледж к шкафчикам в коридоре. Как вообще можно было так лохануться?! Но, наверное, и правда не стоит сильно переживать. Подумаешь, какой-то подарок. Попрощавшись с подругой, Эрика убрала кексы в холодильник и отправилась спать. Всю ночь ей снились неприятные тени, которые что-то раздирали под рождественской ёлкой.