Кэртианские изыски. Пещера.

Лионель аккуратно повесил пиджак на вешалку у входа и, приподняв бровь, осмотрел номер. Стены — имитация неровного, шероховатого камня. Декоративные оленьи рога (вполне возможно, Хайнрих выбрал номер именно из-за них), лампы в виде факелов, электрический камин. Хайнрих деловито устроил пальто на соседней вешалке и усмехнулся, подтвердив подозрения Лионеля — номер выбран специально, чтобы поддразнить. А, да сколько угодно! — Сколько у нас времени? — ровно поинтересовался Лионель. — Два часа. — Отлично. В три у меня совещание. Хайнрих кивнул: — Как раз успеешь. Лионель сел на край постели, провел рукой по шкуре — мягкая, теплая, что и нужно для антуража. Хайнрих разлил по бокалам вино. «Темная кровь» — что ж, весьма недурно, хотя Лионелю больше нравилось светлое. — Благодарю. Лионель отставил бокал прямо на пол и выжидающе взглянул на Хайнриха — тот предпочитал раздеваться сам, но любил раздевать партнера. Лионель не препятствовал, позволил стянуть с себя брюки и рубашку. Галстук Хайнрих оставил — и свой, и его, — заставив Лионеля вопросительно наклонить голову. — Ты позволишь? — уточнил Хайнрих. Лионель кивнул и бесстыдно лег на шкуру лицом вниз. Он предпочитал «видеть» ощущениями во время секса, и Хайнрих это знал. В конце концов, они встречались уже почти год, их отношения давно вышли за рамки деловых, что, впрочем, на бизнесе не сказывалось. А если и сказывалось, то только в положительном смысле. Свой галстук Хайнрих использовал для левой руки, связал крепко, но не слишком туго. Временами Лионелю казалось, что в этом есть некая ирония и суеверие — Хайнрих неоднократно заявлял, что Лионель слишком похож на Леворукого. И в жизни, и в постели. Мех приятно щекотал щеку. Хайнрих навалился сзади, его массивный живот лег на ягодицы, а член уперся во вход. Лионель постарался расслабиться, хотя проникновение чаще всего получалось болезненным — Хайнрих отличался внушительным размером не только живота. Зато изучил Лионеля настолько, что прекрасно знал: нужно дать ему привыкнуть и лишь после этого начать двигаться. Размеренные толчки причиняли легкую боль, и Лионель мысленно усмехнулся — он гребаный мазохист, и ему это нравится. А еще ему нравится, что они оба — взрослые люди, и между ними нет неловкости, а все четко и по делу. Хочется трахнуться — пошли и трахнулись. — Как раз успеваешь в душ и на совещание, — после всего в голосе Хайнриха отчетливо слышалась усмешка. — Если отвяжешь, успею, — согласился Лионель. — Ах да, — Хайнрих завозился с галстуками, и вскоре Лионель смог встать, привычно поморщившись. Спина побаливала, но это было всегда. Хайнрих тем временем достал из дипломата и протянул Лионелю небольшую шкатулку. — Ты шутишь, — Лионель взвесил в руке тонкий, изящный золотой браслет с неброским рубином. Хайнрих пожал плечами. — Всего лишь хотел показать серьезность своих намерений. Решать в любом случае тебе, — он кивнул Лионелю и отправился в душ, оставив того стоять на шкуре, заменявшей ковер, с браслетом на ладони.