Ты обещал

Молния! Двадцать один, двадцать два… грохот. Гром, понял Шерлок — его было слышно, даже когда он закрыл уши руками, — и тихо захныкал. На улице выл ветер, подгоняя дождь. Тяжелые капли стучали по стенам дома. Окна дрожали от ветра и… Еще одна молния! Шерлок дернулся к изголовью кровати, когда вспышка озарила комнату. Он даже не успел начать считать секунды, ибо раскат грома последовал прямо за ней. Шерлок подтянул колени к подбородку и обхватил их руками, вжимаясь в угол кровати. Он знал, что надвигается гроза, когда выходил сегодня на улицу. Воздух был теплым и влажным. Логика подсказывала, что влажность станет расти, воздух — охлаждаться, а пар в нем на определенной высоте начнет конденсироваться, собираясь в дождевые облака. В какой-то момент воздух достигнет точки росы, образуются капли воды и льда, и… Шерлок схватил плюшевого мишку и прижал его к груди, когда очередная вспышка молнии осветила ночное небо. Он прекрасно знал, как возникают грозы, как их можно классифицировать по разным категориям и почему… — Май, — заплакал Шерлок, уткнувшись носом в мягкий живот любимой игрушки, когда ветер подул с новой силой. Был самый разгар грозы, и, если расчеты Шерлока оказались верны, за этой грозой последует еще одна. Возможно, даже будет третья. Голубые глаза скользнули по электронному циферблату. Два часа ночи. Пройдет еще как минимум пара часов, прежде чем буря стихнет, и раньше этого, Шерлок был уверен, заснуть не удастся. Обычно подобные вещи его не волновали — он мог ложиться позже, чем большинство детей его возраста. С другой стороны, Шерлок большинством не являлся и осознал это очень рано. Два года в начальной школе показали, что он гораздо умнее своих сверстников и даже большинства учителей. Все они были такими скучными и постоянно болтали о всякой ерунде, которая никого не интересовала. Шерлок погладил плюшевого мишку и закусил губу, когда очередной удар грома прокатился по дому. Почему так важно знать, есть ли жизнь на Марсе или других планетах? Технологии не достигли нужного уровня для таких путешествий, а даже если бы и достигли… какой в этом смысл? Космос не имеет никакого значения для жизни на Земле. Не больше, чем футбол. Шерлок поморщился: стоило только подумать об этой дурацкой игре — и в памяти тут же всплывали кадры, как однажды одноклассники заставили его встать на ворота. Единственной целью было попасть в Шерлока мячом. В тот день он возвращался домой с разбитым носом и ободранными коленками. Тем не менее одноклассники не были достаточно удовлетворены, потому что Шерлок подавил слезы и, с ненавистью окинув мучителей взглядом, покинул пределы школы. Разумеется, его снова пытались довести до слез, но безуспешно. Шерлок извлек урок — не выходить на улицу во время перерывов — и с того дня проводил перемены в библиотеке. Одноклассники не могли тронуть его там. О, как бы они были счастливы увидеть его таким, как сейчас! Шерлок шмыгнул носом, не пытаясь удержать слезы, что катились по щекам, стоило грозе разразиться с новой силой. Он знал, восьмилетнему ребенку бояться грозы было как минимум недостойно, особенно учитывая то, что он находился дома — а дом оснащен громоотводом, — но Шерлок ничего не мог с собой поделать. Грозы пугали его. Молния и гром, ветер и дождь — все эти звуки пробуждали чувства, заставляя маленького мальчика дрожать от страха и незабываемого ужаса. Ему было четыре года. На улице бушевала гроза, и Шерлоку было страшно. Он никогда не видел ничего ужаснее. Выскочив из кровати и прижав к груди любимого мишку, Шерлок вышел в коридор. Мать и отец предельно ясно дали понять, что входить в их комнату без веской на то причины не стоит. Страшные вспышки и грохот показались маленькому мальчику достаточно веской причиной. Он медленно приоткрыл дверь в родительскую спальню. Было не очень поздно, его мать все еще читала книгу, а отец как раз собирался ложиться, когда Шерлок переступил порог комнаты. — В чем дело? — отец был очень недоволен его приходом, и Шерлок подумал, что, вероятно, стоило пойти к брату, когда вновь сверкнула молния. Он вздрогнул и заплакал. И только секундой позже понял, какую ошибку совершил. — Ты побеспокоил нас только потому, что испугался какой-то несчастной грозы? — Холмс-старший был зол; он быстро пересек комнату и схватил сына за руку. — Отец, — слабо запротестовал Шерлок, когда его силой выволокли из комнаты. Мать даже не оторвалась от книги. Его вывели в зимний сад, где вспышки молний из-за стеклянного потолка казались еще более пугающими. — Ты останешься здесь на ночь, из чего, надеюсь, извлечешь урок и больше никогда не будешь нас беспокоить по пустякам. Шерлок шмыгнул носом, прижимая к себе плюшевого друга. Это была еще одна ошибка. Он даже не успел ничего сказать, как отец выхватил игрушку из его рук и пошел к выходу из сада. Шерлок бежал за ним, умоляя и плача, но отец открыл дверь и швырнул мишку на улицу. — Тедди! — Шерлок всхлипнул и опустился на колени. Майкрофт подарил ему медвежонка на последний день рождения. Это была первая и потому любимая мягкая игрушка Шерлока, а теперь… Он едва почувствовал, как пощечина обожгла лицо; отец очень не любил проявления слабости. А плач являлся слабостью. Плакать было запрещено. Шерлок знал это: сколько он себя помнил, ему постоянно твердили, что слезы допустимы лишь тогда, когда кто-то умер. Он знал, что должен перестать плакать, но просто не мог. Грудь болела от долгих рыданий, и Шерлок свернулся калачиком возле пальмы. — Вижу, ты усвоил мои слова, — отец насмешливо хмыкнул и оставил его одного в зимнем саду. Гроза заглушала детские всхлипы еще несколько часов. Шерлок зажмурился, вспоминая, как Майкрофт нашел его на следующее утро, когда родители забыли позвать младшего сына на завтрак. Вопреки ожиданиям, брат не стал ругать Шерлока за то, что он побеспокоил отца с матерью или потерял плюшевого мишку, а отвел в комнату, уложил в кровать и даже принес чай с тостами, как только родители ушли. Шерлок все еще помнил, как в поисках Тедди они вдвоем облазили весь сад и как нашли его, мокрого и порванного, на дереве. Они закопали медвежонка в розарии. Майкрофт обнял своего маленького братика, и тот еще долго рыдал в его объятиях. Шерлок был уверен, что у него больше никогда не будет мягкой игрушки, но несколько дней спустя на кровати сидел новый плюшевый мишка. Шерлок потерся заплаканным лицом о мягкий мех единственного друга. Плюшевый подарок стал неким зароком того, что Шерлок всегда может прийти к Майкрофту, если испугается грозы или чего бы то ни было еще. Поскольку грозы чаще всего случались летом, когда старший брат был дома, все заканчивалось для Шерлока хорошо. Он приходил к Майкрофту — конечно, вместе с Тедди — и забирался на его кровать. Шерлок бы поступил так же и этой ночью, если бы… Если бы он не знал, что в комнате брата ему больше не рады. Рыдания застряли в горле, и Шерлок сильнее прижал к себе плюшевого мишку. Он сам был виноват в том, что сейчас Майкрофт его ненавидел. Кровь все еще была теплой. Шерлок чувствовал это сквозь тонкий латекс перчаток, аккуратно вскрывая кролика. Тот умер совсем недавно, и Шерлок был очень рад, что сможет увидеть все своими глазами. Он читал в школе книгу по анатомии, и ему не терпелось выяснить, как выглядят органы кролика живьем. Они должны были быть меньше человеческих, но, главным образом, находиться примерно на тех же местах и иметь ту же форму. По крайней мере, такой была теория Шерлока, и он, положив нож на кухонный стол, наклонился, чтобы все рассмотреть. Именно в этот момент вошел Майкрофт. — Шерлок, я… Он никогда не забудет то полное шока и отвращения выражение на лице брата. Отвращение не было связано с мертвым кроликом, как секундой позже подтвердили слова Майкрофта: — Ты чертов фрик! Убери это и вымой за собой стол! И Шерлок остался на кухне один, с мертвым кроликом; брат даже не посмотрел на него перед тем, как уйти. Шерлок не понимал, что он сделал не так. В конце концов, это просто был научный эксперимент. Возможно, ему не стоило использовать для этого кухонный стол, но это не объясняло слов Майкрофта. Фрик! Дыхание сбилось, и Шерлок тихо всхлипнул. Он ненавидел это слово. В школе его так называли постоянно, когда он делился своими выводами… или когда признался учителю музыки, что любит классику, — еще одно доказательство того, насколько Шерлок отличался от остальных, — но ему никогда не приходило в голову, что Майкрофт мог думать о нем так же плохо. Осознание того, что собственный брат видел в нем ошибку природы, причиняло боль. Это было хуже, чем гроза; хуже, чем побои во время футбола; хуже, чем пренебрежительные взгляды родителей, потому что… потому… Сухие рыдания комом встали в горле, по спине прокатилась слабая дрожь. Он был один! Никто больше не заботился о нем. Майкрофт даже не взглянул на Шерлока, когда тот уехал в Итон после летних каникул. Не было больше старшего брата, который утешал Шерлока, если кто-то его обижал. А сверстники в колледже обязательно будут обижать. Шерлок не строил иллюзий на этот счет. Он задумался, насколько велики были шансы, что его ударит молния, если выйти на улицу в грозу. Вероятно, недостаточны, чтобы вообще имело смысл пытаться, хотя всем стало бы гораздо проще, если бы Шерлоку повезло. Майкрофту не нужно было бы беспокоиться о своем странном брате, матери и отцу не пришлось бы мириться с его присутствием, а ему… Дверь отворилась. Шерлок затаил дыхание, когда знакомая фигура проникла внутрь, аккуратно закрыв за собой дверь. Широкими шагами Майкрофт пересек комнату и замер напротив кровати. Обычно присутствие старшего брата Шерлока успокаивало, но сегодня все было ровно наоборот. Если Майкрофт думал о нем так же, как и все остальные, что мешало ему поступать как они? Шерлок прищурился от яркого света только что включенной лампы. Он сильнее вжался в угол кровати, стараясь максимально отодвинуться от брата, который просто стоял, в пижаме, с абсолютно нечитаемым лицом. — Ты собираешься запереть меня в зимнем саду и выбросить Тедди? — Шерлок ненавидел себя за то, как надломленно звучал его голос. Очевидно, выдать идеальный способ его наказания было не лучшей идеей, но он слишком сильно устал. Если Майкрофт поступит так, как отец много лет назад, тогда… По крайней мере, Шерлоку больше не нужно будет ни о чем беспокоиться. Не придется переживать о глупых тестах, которые он всегда сдавал на отлично, потому что больше некому будет его за это хвалить. — Нет, конечно нет! Шерлок пристально посмотрел на брата. Обычно — даже ему — было сложно сказать, что чувствует Майкрофт, но сейчас тот выглядел довольно болезненно. Лицо побледнело, а серые глаза казались ярче обычного. Шерлок не знал, что с этим делать, однако не вздрогнул, когда брат сел на кровать и протянул ему руку. Шерлок знал, что это могло быть уловкой, но сейчас ему было все равно. Если Майкрофт действительно пришел наказать его, то какая разница, сидеть в углу или придвинуться немного ближе. А если нет… Шерлок не позволял себе даже думать об этом, пододвигаясь к брату. Пронзительный крик сорвался с губ, стоило Майкрофту обхватить его за талию и прижать к себе. Шерлок почувствовал, как бешено забилось сердце, и постарался сосредоточиться на чем-то другом, дыша глубоко и размеренно. Никогда не стоит поддаваться панике, она делает тебя только более уязвимым. С самого детства Шерлоку, не в буквальном смысле, вбивали это в голову. Поэтому он замер, когда Майкрофт начал успокаивающе поглаживать его по спине. — Шерлок, я должен знать, — Майкрофт заглянул в лицо брату, — что ты делал с кроликом? Шерлок недовольно нахмурился. — Я разрезал его.  Это должно было быть очевидно, а Майкрофт ненавидел спрашивать об очевидном. Возможно, это действительно хитрый трюк, и если Шерлок ответит неправильно, брат взаправду накажет его. Конечно, он никогда ранее не поднимал руку на Шерлока, но это только больше пугало. — Зачем? Шерлок напрягся. Он не понимал, что Майкрофт хочет от него услышать, но не ответить на вопрос было, вероятно, так же плохо, как и соврать. — Я хотел увидеть его органы и сравнить с человеческими из учебника по анатомии. Шерлок чувствовал на себе взгляд Майкрофта, но не осмеливался поднять голову, сосредоточившись на плюшевом мишке в руках. Если брат отнимет Тедди, он больше никогда не получит такую замечательную игрушку. Ее никто ему не подарит, а если Шерлок вдруг сам раздобудет такую, то лишится нового друга в считанные дни. Он не был настолько глуп, чтобы не понимать этого. — Ты убил кролика? — Нет! Конечно нет! — Шерлок резко вскинул голову, в шоке уставившись на брата. — Собака гонялась за ним, и в какой-то момент он просто, — Шерлок пожал плечами, вспоминая, как все было, — он просто рухнул на землю, и собака потеряла к нему интерес. Когда я подошел, он уже... умер. Я просто хотел… Пожалуйста, я больше не буду, — глаза снова начало жечь, и Шерлок крепко зажмурился, пытаясь остановить слезы. Если бы он знал, что глупое любопытство заставит брата ненавидеть его, тогда бы он… тогда… Шерлок открыл от удивления рот, когда сильные руки внезапно подняли его, и обнаружил, что сидит на коленях у брата — одна рука обнимала его талию, а другая гладила непослушные волосы. — Майкрофт? — Прости, Шерлок, — он прижался в поцелуе к кудрям. — Когда я увидел кролика на кухонном столе, то подумал… что ты убил его. Прости, это было… крайне глупо с моей стороны. Мне следовало сразу спросить тебя. Внезапно все встало на свои места. Шерлок не единожды слышал, как учителя говорили с родителями. Многие считали, что у него явно не все в порядке с головой, и рекомендовали посещать психотерапевта. Шерлок не строил иллюзий, что родители придерживались другого мнения просто потому, что ни разу в жизни не видел терапевта. Так или иначе, им просто было все равно. Не удивительно, что Майкрофт подумал об этом, застав Шерлока на кухне с мертвым кроликом. — Ты думаешь, что я фрик, — это не было вопросом, и Шерлок искренне удивился, когда Майкрофт ответил. — Нет, я не… — брат аккуратно развернул его лицом к себе и посмотрел в глаза; он был огорчен, секунду спустя понял Шерлок. — Я не считаю тебя фриком, потому что это неправда. Просто… — Майкрофт вздохнул, выглядя при этом гораздо более уставшим, чем когда-либо прежде. — Матушка спросила меня, что я думаю о твоем поведении и стоит ли тебе ходить к психотерапевту. Конечно, я сказал нет, — быстро добавил Майкрофт. — Но видишь ли… Она перечислила все виды ненормального поведения, которые только смогла вычитать в какой-то брошюре. Когда я увидел тебя с мертвым кроликом, то вспомнил некоторые из них и поэтому слишком остро отреагировал. Мне очень жаль, Шерлок, я должен был сначала поговорить с тобой. Шерлок медленно кивнул — это единственное, на что он был способен в данный момент, потому что слова брата лишили его дара речи. Майкрофт никогда не извинялся, но если уж делал это… то без всяких шуток. Шерлок позволил себе немного расслабиться. Его не собирались наказывать. — То есть ты не ненавидишь меня? Серые глаза в ужасе распахнулись, и не успел Шерлок ничего сказать, как брат крепко прижал его к груди — так, что Тедди оказался между ними. — Нет, я не ненавижу тебя. И никогда не буду! Ты мой маленький братик. — Шерлок хотел было надуться, но лишь улыбнулся, позволяя теплу разливаться по телу. — Я никогда не смогу тебя ненавидеть, что бы ты ни натворил. — Мягкие губы прижались к его растрепанным кудрям, и Шерлок едва уловил следующие слова: — Я люблю тебя! — Не в силах ничего сказать, он подвинулся ближе, уткнувшись носом в мягкую пижаму брата. Они сидели так еще какое-то время. На улице по-прежнему бушевала гроза — она даже не стихла, — но Шерлоку больше не было страшно. С братом он в безопасности. Шерлок не возражал, когда Майкрофт уложил его и сам залез под одеяло. — Как думаешь, ты сможешь сейчас уснуть? — Майкрофт нежно погладил кудряшки, и Шерлок, чуть поразмыслив, кивнул. Он очень устал, плач вымотал его, и теперь веки будто наливались свинцом. Обнимая брата, Шерлок задал ему свой последний вопрос перед тем, как провалиться в сон: — Ты побудешь со мной? Голос Майкрофта, казалось, доносился издалека — хотя его обладатель был рядом. Дрема все больше окутывала Шерлока, но тем не менее, прежде чем Морфей полностью завладел им, он услышал слова, которые придали смысл всему его будущему существованию, слова, за которые он сможет ухватиться, когда жить станет невыносимо, когда будет слишком тяжело: — Я был с тобой раньше, и буду с тобой опять. Я всегда буду рядом. И никогда не нарушу свое обещание, братец мой.