Защитница жизни

      День был в самом разгаре, но в Друстваре все равно царил приятный полумрак. Солнце словно старалось обходить эти мрачные, неприветливые земли стороной, опасаясь лишний раз обогреть или хотя бы как следует осветить их. И, признаться честно, находиться тут Оро'Мар нравилось все больше и больше.       А вот лететь на драконьей спине — не очень.       Заллестраза была слишком горячей. Слишком отвратительно живой. С куда большим удовольствием Оро’Мар просто последовала бы за ней на своем верном Киранастразе, куда более холодном и послушном. И молчаливом.       — Мне не доставляет никакого удовольствия принимать твою помощь, Владычица Смерти, — полный презрения драконий рык в очередной раз долетел до ушей Оро’Мар, заставив ту раздраженно поморщиться. — Но время сыграло против меня, не оставив выбора. Приказ моей Королевы должен быть исполнен. Я не могу допустить, чтобы брат Вадекий разделил участь бедного Киранастраза и обратился в нежить.       — Кир не жалуется, — лучше, конечно, было бы промолчать, но Оро’Мар просто не удержалась.       В конце концов, она не навязывалась в спутники этой красной драконице, наоборот, Заллестраза первая просила о помощи, переступив через собственную гордость. И выслушивать бесконечные упреки в свой адрес уже начало утомлять.       Заллестраза яростно взревела, что, впрочем, не произвело на Оро’Мар совершенно никакого впечатления.       — Я сейчас просто сброшу тебя со своей спины, рыцарь смерти!       — Это мне не слишком-то повредит. Скорее всего. А вот ты останешься одна, и не сумеешь провести свой драгоценный ритуал. Ну, или попробуешь, но он окажется последним деянием в твоей жизни, — Оро’Мар ухмыльнулась, чувствуя, как явственно вздрогнула под ней спина драконицы. Это начинало становиться интересным.       Заллестраза снова взревела, а потом ускорилась. То ли желала поскорее закончить их общее дело, то ли надеялась, что потоки ветра доставят Оро’Мар неудобства, мешая дышать. Мысль, что рыцарям смерти далеко не всегда требуется воздух, видимо не пришла в драконью голову.       Оро’Мар сильнее пригнулась, почти распластавшись на покрытой алой чешуей спине, и слегка прищурилась. Идея призвать Киранастраза и посмотреть, как перекосит от ненависти и отвращения Заллестразу, становилась все более заманчивой. Но все же Оро’Мар удержала себя от этого. Дело следовало закончить, а для веселья еще придет время. Непременно.       Еще при ее жизни на далеком Аргусе все знали — воздаятельница Оро’Мар терпелива, но злопамятна. В смерти эти черты характера проявились еще ярче.       Место упокоения Вадекия встретило их холодом и тишиной. С огромным удовольствием Оро’Мар спрыгнула с драконьей спины и размяла конечности. Ледник с наполовину вмерзшими в него огромными костями приятно напомнил ледяную пустошь за храмом Драконьего Покоя, где покоились когда-то останки Киранастраза.       О, Киранастраз… Прекрасный, могучий красный дракон, древний, как льды Нордскола. Поговаривали, он был одним из консортов то ли самой Королевы драконов Алекстразы, то ли какой-то из ее приближенных. И когда Болвар Фордрагон предложил Оро’Мар — именовать самозванца недолича Королем даже в мыслях у нее до сих пор не поворачивался язык — обратить благородного дракона ледяным змеем, она, конечно же, с радостью согласилась.       Заставить того, кто воплощал в себе саму Жизнь, стать верным орудием создания эту самую Жизнь оскверняющего одним лишь своим существованием — что может быть лучше?       Конечно, живые собратья Киранастраза сопротивлялись и всеми силами пытались уберечь того от омерзительной участи. Вот только живыми они с легкой руки Оро’Мар остались недолго.       Улыбнувшись приятным воспоминаниям, Оро’Мар направилась к останкам Вадекия, придирчиво осматривая их. Снег звучно хрустел под копытами.       — Зря ты беспокоишься, красная. Эти кости совсем трухлявые. И их явно намного меньше, чем следует. Паршивенький из него получится ледяной змей.       — Замолкни! — Заллестраза неистово хлестнула хвостом, а затем приняла человеческий облик. Во взгляде ее не было ничего, кроме ненависти. — Довольно ты и тебе подобные оскорбляли жизнь! Дух Вадекия воспарит над ветвями Г’ханира, и его тело уже невозможно будет поднять, как нежить.       — То есть ты хочешь сказать, что все эти тысячелетия он там не… как ты выразилась… не парил? У вас такое убогое посмертие, дракон?       — Да что ты понимаешь в посмертии! — и все же Заллестраза осеклась, резко отвернувшись и метнувшись к останкам своего сородича. Кажется, сообразила, что сказала сущую глупость.       — Представь себе, кое-что понимаю.       Глаза Оро’Мар источали холодное голубоватое сияние, которое на секунду стало ярче, чем всегда. О да, она много знала о том, что может ждать души за гранью. Она видела падение родного мира, видела, как ее собратья эредары превращаются в отвратительных демонов, продавшись с потрохами Пылающему Легиону. Отвергнув подобную участь всей душой, Оро’Мар бежала с Аргуса вместе с пророком Веленом и его последователями, навеки, как тогда казалось, отрекаясь от родины и собственного народа. В тот момент выжить и не сойти с ума ей помогала лишь вера в Свет. Твердая уверенность, что их души найдут вечный покой, тогда как присягнувших Пылающему Легиону ждет лишь нескончаемое перерождение в Круговерти Пустоты.       На Дреноре — очередном мире, ставшем им новым домом — Оро’Мар охраняла прекрасный Аукиндон, храм ушедших за грань душ. Тогда она поняла, что кроме Света абсолютного есть такая же абсолютная Тьма, а души могут не только обрести покой, но и застрять в мире живых. И что даже такие великие существа, как наару, могут умереть.       А потом был Азерот, прекраснейший мир, полный Света и жизни, пышущий силой и отвагой, подаривший остаткам ее собратьев самую настоящую, казалось, давно забытую надежду. И в тот миг, когда в сердце Оро’Мар вновь воспылало почти угасшее ранее пламя, ее навечно поглотили тьма, холод и смерть.       Воздаятельница Оро’Мар пала, защищая своих собратьев от бесчисленных волн нежити, в отчаянье тщетно взывая к Свету и моля его защитить душу от подступающей Тьмы. Но стоило ей погибнуть, как Свет отвернулся от нее, отверг, оставив душу на растерзание некромантам Плети.       А когда Оро’Мар восстала рыцарем смерти, она всей душой возненавидела предавший ее Свет и саму жизнь, так же страстно, как когда-то любила их. Со временем, уже освободившись от воли Короля-Лича, она узнала еще больше о самых различных посмертиях, как прекрасных, так и отвратительных. Но это уже не играло никакой роли. Покоя Оро’Мар больше не хотелось, существовать в мире живых, попирая законы самой Жизни и Света, нравилось ей куда больше.       Оро’Мар криво ухмыльнулась, чуть тряхнув головой, прогоняя прочь ненужные воспоминания. Вернувшись в Акерус, она сможет предаться ностальгии, а сейчас ее ждет дело.       Продолжая хранить молчание, Оро’Мар принялась проверять крепления брони. Вокруг было все также тихо и пустынно, но, тем не менее, следовало оставаться начеку. Не следуй она этому простому правилу, навеки сгинула бы еще в Нордсколе.       — Вадекий пал очень давно, — тихий и полный скорби голос Заллестразы был едва слышен. Похоже, она тоже невольно погрузилась в пучину воспоминаний. — Воистину могучий и благородный дракон. Чтобы сразить его, потребовалась очень мощная и темная магия. Мне следует как можно скорее приступить к ритуалу.       Оро’Мар едва слышно презрительно фыркнула. Уж она-то знала, как легко на самом деле можно было убивать красных драконов.       — Когда я закончу, наши пути навсегда разойдутся, рыцарь смерти, — судя по рычащим ноткам в голосе, Заллестраза прекрасно расслышала реакцию Оро’Мар и совершенно правильно ее интерпретировала, — и больше никогда не попадайся мне на глаза. В отличие от Королевы, мое сердце не столь милосердно.       И вновь никакого ответа на последовало. Впрочем, Оро’Мар держала язык за зубами вовсе не из стыда, раскаяния или уважения — она просто-напросто опасалась увлечься и сболтнуть лишнего раньше времени.       О, было столько тем, на которые хотелось бы поговорить с Заллестразой. Например, поинтересоваться — отчего красная стая так ненавидит нежить? Эти драконы ведь умели поднимать мертвые тела, возвращая в них искру жизни, и в том ничуть не отличались от некромантов. И Болвар Фордрагон тому яркий пример.       Или узнать, не было ли в Рубиновом Святилище среди многочисленных драконьих яиц тех, которые принадлежали самой Заллестразе. Ведь неспроста она ненавидела всем сердцем Оро’Мар. Собственно, эти чувства были взаимны.       О да, в Рубиновом Святилище в тот день нашлось много яиц. Время поджимало, и разбить их все не вышло. Тогда Оро’Мар попросту заморозила их и перебросила через Врата смерти в Акерус. Позже из этих мертвых яиц, с небольшой помощью ее учителя, лича Амал’Тазада, вылупились чудесные ледяные дракончики, которых с радостью разобрали себе другие рыцари смерти в качестве сувениров.       Впрочем, Оро’Мар прекрасно отдавала себе отчет, что заговори она на любую из этих тем, и Заллестраза попросту не сможет провести ритуал. И нападет, что будет скверно.       О нет, Оро’Мар ее не боялась, лишь не хотела, чтобы Заллестраза вместо честного боя обездвижила ее и улетела — это было бы воистину обидно. Все же красные драконы так редко убивают сами, трясясь над своей драгоценной Жизнью во всех проявлениях.       Спину явственно закололо, словно под кожу вгоняли тонкие иглы одну за другой. Это означало, что ритуал начался.       Скривившись, Оро’Мар отошла от Заллестразы еще на несколько шагов. Пусть драконья магия и не могла ей по-настоящему сильно навредить, но была крайне неприятной.       — Кажется, мы не одни, — голос Заллестразы подрагивал о напряжения. — Помни о своих клятвах, Владычица Смерти.       Впрочем, и без чужого напоминания Оро’Мар различила приближающуюся тень. Единым быстрым, плавным движением она извлекла из ножен Морозный Жнец и Вестник Холода —Клинки Павшего Принца. Непревзойденное оружие, выкованное из обломков Фростморна, даже лишившись всех магических свойств оставалось великолепным и смертоносным. И Оро’Мар скорее бы позволила отсечь все свои конечности, чем поменять клинки на что-либо иное.       Это было прекрасное чувство — ощущать оружие продолжением собственных рук, единым целым с телом. Настолько прекрасное, что Оро’Мар даже не потрудилась отвлечься и напомнить Заллестразе — она не приносила той никаких клятв и находится тут исключительно по доброй воле.       Костяной грифон немного неуклюже приземлился в нескольких метрах, и его всадник легко спрыгнул на снег.       Он был высок, но в то же время изящен, как и все син’дорай, не важно, живые или мертвые. Огромный двуручный меч в его руках казался чересчур громоздким, создавая ложное ощущение, что с таким оружием воин в битве будет двигаться медленно. И, пожалуй, только другой рыцарь смерти мог в полной мере знать, насколько обманчивым являлось это первое впечатление.       — Ну и ну, кто тут у нас? — слегка тягучий, полный расслабленной самоуверенности голос был знаком Оро’Мар, — Владычица Смерти Оро’Мар, какой сюрприз!       — Данир Углесвет…       — О, Владычица Смерти знает мое имя. Это льстит, — шлем почти полностью скрывал лицо, но уже по одному тону стало понятно, что Данир самодовольно улыбался.       — Далеко же тебя занесло. Неужели наскучило прислуживать Темной Госпоже?       — Тебе здесь не место, рыцарь смерти! — Заллестраза едва сумела выдавить эти слова.       Ритуал забирал у нее все силы. А еще за яростью явственно слышался страх. Кажется, она все-таки осознала, насколько сейчас уязвима и зависима от той, к кому все это время проявляла лишь враждебность.       Впрочем, на ее слова рыцари смерти не обратили ровно никакого внимания.       — Я иду по твоим стопам, куколка. Ты здесь, чтобы помочь мне? Вижу, ты даже привела подарок.       — Еще раз назовешь меня куколкой, и я скормлю тебе твои собственные уши, Углесвет, — в голосе Оро’Мар даже не было злости, лишь холодная уверенность. Так, словно она не угрожала, а констатировала факт.       — Хотя второй дракон совсем крохотный… и еще живой, — судя по изменившемуся, ставшему куда настороженней тону, Данир, пусть и постарался не обращать на ответ Оро’Мар внимания, но прекрасно понял, что слова у нее с делом не разойдутся. — Впрочем, жизнь в теле ящерицы едва ли самое больше препятствие.       Он двинулся вперед, и Оро’Мар шагнула вбок, немедленно заступая ему дорогу.       — У меня большие планы на эти древние останки за твоей спиной, знаешь ли, — Данир и не подумал скрыть раздражение, прорезавшееся в голосе. — Если ты не против, я заберу причитающееся.       — Я против, — Оро’Мар вскинула Клинки Павшего Принца, перегруппировываясь, готовая нападать или отражать нападение.       — Теперь понятно, Оро’Мар! Ты хочешь быть единственными рыцарем смерти с таким прекрасным змеем, — от последних крох спокойствия Данира не осталось и следа, их место заняла ярость. — В таком случае я заберу причитающееся мне силой!       Не дожидаясь окончания фразы Оро’Мар подалась вперед. Рунические клинки столкнулись друг с другом с хищным металлическим лязгом.       — Что ж, давай! Покажи все, на что способен, Углесвет!       — С удовольствием! За твои рога и копыта гоблины отвалят мне немало золота!       Оро’Мар лишь коротко рассмеялась в ответ и более уже не проронила ни звука, полностью погрузившись в поединок. О, как же любила она этот смертоносный танец под музыку клинков, когда каждое движение может в любой момент стать последним. Только в битве она была по-настоящему счастлива, когда уже не имело значения живой ты или нет и сколько прожитых лет за твоей спиной. Нет ни воспоминаний, ни сожалений, ни сомнений. Лишь ты и твой противник.       Они кружили по заснеженной земле, то расходясь, то снова сближаясь, в молчаливой сосредоточенности обмениваясь ударами. Оро’Мар знала, что Данир хорош в насылании болезней и порчи, сама она предпочитала атаковать холодом и льдом, но сейчас, в этой битве, ни одному из них даже не пришло в голову использовать свои темные способности. Таков был негласный кодекс Рыцарей Черного Клинка, о котором живые особо не догадывались — бой друг с другом должен вестись на равных, клинок против клинка, и никак иначе.       Оро’Мар наслаждалась каждой секундой битвы, давненько она не сталкивалась с по-настоящему достойным противником. Воистину, так редко выпадала возможность как следует размяться. И, судя по довольным смешкам, Данир Углесвет придерживался того же мнения.       В какой-то момент Оро’Мар ощутила особенно сильный всплеск драконьей магии и раздраженно выдохнула сквозь зубы — ритуал Заллестразы подходил к концу. Да, несомненно хотелось и дальше растягивать удовольствие и продолжать этот прекрасный бой, но, к сожалению, время поджимало.       Дождавшись подходящего момента, когда Данир размахнулся своим клинком чересчур сильно и на секунду открылся, Оро’Мар метнулась вперед, сгруппировалась и проскользнула вбок, уходя от мощного выпада и одновременно с этим оказываясь за спиной противника. А в следующий миг Вестник Холода и Морозный Жнец вонзились в стыки брони, с хрустом пробивая грудную клетку насквозь.       Данир замер, судорожно втянув в себя воздух, попытался вновь замахнуться клинком, но не удержал его в ослабевших пальцах. Оро’Мар подалась назад, с силой вырывая оружие из ран, и тут же вскинула его, готовая к любым выпадам.       Но Данир уже не мог нападать. Он пошатнулся, а затем завалился на спину. Снег под ним начал стремительно чернеть от крови.       — Не… честно…       Голос Данира был полон горечи, непонимания и какой-то едва ли не детской обиды. Он протянул руку к Оро’Мар, словно до сих пор не веря, что все для него уже закончилось, и тут же бессильно уронил ее на снег.       Оро’Мар медленно, соблюдая крайнюю осторожность, приблизилась и приставила лезвие к горлу Данира Углесвета. Надавила, прорезая плоть, и тут же отступила на шаг назад. Но никакой реакции на ее действия не последовало.       — Он мертв? — Заллестраза не отрываясь смотрела на поверженного рыцаря смерти, даже не думая приближаться.       — Конечно мертв, — Оро’Мар усмехнулась и медленно направилась к ней, при этом так и не убирая клинков в ножны. — К твоему сведению, мертв уже очень и очень давно.       — Главное, что теперь он больше не встанет, — Заллестраза позволила себе улыбнуться, а потом пристально уставилась на Оро’Мар. И во взгляде ее ненависть смешалась с озадаченностью и снисходительным одобрением. — Не буду делать вид, что понимаю твои мотивы, но я все же благодарна за убийство того другого рыцаря смерти.       — Не стоит благодарности… — Оро’Мар приблизилась вплотную, глядя на Заллестразу с откровенным презрением. Та невольно отступила на шаг назад.       — Думаю, сейчас нашим путям пора разойтись. Красная стая не забудет о твоих злодеяниях, рыцарь смерти. Твои действия помогли спасти Азерот от Пылающего Легиона, но наша вера подорвана. Ступай осторожно.       Однако Оро’Мар не сдвинулась с места. Она чуть склонила голову набок и проговорила негромко и вкрадчиво:       — Да, пора заканчивать, все верно. Но, прежде чем мы расстанемся, позволь сказать кое-что. Хочу, чтобы ты знала. Я могла не убивать их всех.       — Что? Что ты имеешь в виду?       Но по сузившимся глазам Заллестразы, полным жгучей ярости, было ясно — она все очень хорошо поняла.       — Тогда, в Рубиновом святилище. Мне всего лишь требовалось пройти сквозь него. Достаточно было прикончить мешающих мне стражей. Совсем немного. Но я убила всех. Стражей, смотрителей кладок, молодых дракончиков, и даже уничтожила еще не проклюнувшиеся яйца.       — Ты… как смеешь ты говорить мне такое!       — Я совершила это не по необходимости. А просто потому что могла. Мне был дан выбор, и я его сделала, — теперь в голосе Оро’Мар явственно прозвучало предвкушение. — Но одно дракона я, похоже, все же упустила. Какая досада.       Заллестраза отшатнулась назад, лишь чудом разминувшись с рассекшим воздух клинком. Она взревела, тут же меняя облик:       — Ты показала свои истинные цвета, Владычица Смерти! Немедленно убирайся из этого священного места!       Но вместо того, чтобы кинуться к дракону, Оро’Мар подалась назад и все силы свои вложила в антимагический барьер, зеленоватой дымкой окруживший ее тело. Магическая волна, призванная оглушить и обездвижить, в тот же миг обрушилась сверху, но барьер выдержал.       Заллестраза на мгновение замерла, явно не ожидая, что магия не сработает. При всей своей силе и подозрительности она не учла одного — Оро’Мар убила множество ее собратьев и прекрасно знала, как это следует делать.       Не давая ей опомниться, Оро’Мар кинулась вперед и, оказавшись под мордой, резко вскинула Клинки Павшего Принца, направив их снизу-вверх и друг к другу.       Лезвия с влажным хрустом вонзились в плоть прямо под основанием нижней челюсти с обеих сторон, рассекая связки и сухожилия, пробивая тело насквозь. А затем, не дожидаясь пока Заллестраза пустит в ход когти, Оро’Мар резко опустила руки, при этом оставляя клинки скрещенными.       Лезвия не подвели в этот раз, как и не подводили никогда, с легкостью вспарывая горло.       Заллестраза запоздало ударила Оро’Мар когтями, но та ловко увернулась, а потом и вовсе отскочила на безопасное расстояние. Нижняя челюсть драконицы безвольно повисла, словно та кричала, а из пасти и рассеченного горла потоком лилась кровь, шипя на снегу и окрашивая его в алый.       Заллестраза попыталась приблизиться к Оро’Мар, еще не осознавая до конца, что уже фактически мертва — темная сила рыцаря смерти не позволит ей залечить рану никакой целительной магией. Лапы драконицы подломились, и она упала, конвульсивно дергая крыльями и хвостом. Из горла ее вместо рыка вырывался лишь сиплый скулеж вперемешку с бульканьем.       Оро’Мар отошла еще на шаг и принялась снегом очищать клинки от драконьей крови, при этом наслаждаясь каждой секундой агонии Заллестразы. Когда лезвия очистились, Оро’Мар убрала оружие и неспешно направилась прочь от затихшей драконицы.       Данир Углесвет лежал все так же неподвижно. Не дышал. Не издавал ни звука.       Оро’Мар несколько секунд смотрела на него сверху вниз, а затем медленно, с расстановкой захлопала в ладоши.       — Полагаю, при жизни ты был неплохим актером театра где-нибудь в Луносвете.       В прорезях шлема тут же вспыхнули голубоватые отсветы.       — Ни единой минуты, — Данир пошевелился, а затем с явным трудом сел. — Признаться, была такая мысль, еще в самом детстве, да только отец решил, что его сыну негоже лицедействовать. И отдал меня в военную академию, дабы из меня сделали воина.       — Что ж, у них неплохо получилось, — Оро’Мар запустила пальцы в небольшой мешочек, закрепленный на поясе, и извлекла оттуда маленький флакон с алым непрозрачным зельем. — Ты достойный противник, Углесвет. Биться с тобой было огромным удовольствием. Впрочем, как и всегда.       — Твои слова — честь для меня, Оро’Мар, — Данир стянул с себя шлем и тут же охнул. — Твоя рука все также тверда. Знатную ты мне задала трепку. Но учти, в следующий раз, если нам доведется сражаться, я уже не стану так быстро поддаваться!       — Ну конечно, даже не сомневаюсь в этом, — Оро’Мар протянула флакон, и Данир тут же схватил его, зубами выдернул пробку и осушил зелье до дна. — Только ты и не поддавался. Да, пожалуй, притворяешься ты и правда так себе.       — Что верно то верно, — Данир потянулся и поднялся на ноги. Зелье явно подействовало на него самым лучшим образом, — да только много ли надо умений мертвецу изобразить из себя мертвеца. Удивительно, что эта глупая ящерица купилась.       — Глупая, потому и купилась, — Оро’Мар проследила, как Данир поднимает с земли свой меч. — Когда соберешься в Акерус — дай мне знать. С меня пара бутылей даларанского красного. По одной за каждую рану.       — О, да ты само великодушие! И благодарю за наводку на эти древние кости. Ты оказалась права, Оро’Мар, — Данир убрал клинок в ножны и направился к Заллестразе, — эта трухлявая рухлядь все же привлекла к себе внимание своих живых собратьев.       — Для старого друга ничего не жаль, — Оро’Мар последовала за Даниром, держась, правда, на небольшом отдалении, — в конце концов мы знаем друг друга еще с тех пор, как служили Королю-Личу, побратим во смерти.       — Эх, славное же было времечко!       — Не то слово.       — Когда нападал Пылающий Легион тоже было славно. Мы вновь сражались все вместе, единой темной волной, плечом к плечу. А сейчас ты только взгляни. Альянс и Орда словно с цепи сорвались.       — Живые… — снисходительно откликнулась Оро’Мар. Беседы с Даниром всегда доставляли ей огромное удовольствие. — Пусть себе сражаются. А мы поможем. Чем меньше их — тем больше нас.       — Говоришь совсем как Темная Госпожа.       — Мне отрадно это слышать. Если Отрекшиеся не позабыли кто они такие и не уподобились живым — это славно, согласись.       — Кончено. Но я полагал, ты их не жалуешь.       — О, на самом деле не имею ничего против, за исключением их предводительницы. Но она ответит за все, будь уверен, Углесвет.       — Ответит, но не перед Альянсом, — Данир злорадно ухмыльнулся и вновь надел на себя шлем.       — Это и имела в виду, — Оро’Мар одобрительно кивнула, после сосредоточилась и активировала руну призыва. — Я обещала тебе достойного скакуна, Углесвет, и обещание исполнила. Теперь Заллестраза, так ее, кстати, зовут, в твоем полном распоряжении. А мне, пожалуй, пора отбывать к своим живым друзьям. Они уже заждались. Вечных страданий, Данир Углесвет!       — И тебе того же, Владычица Смерти. Упивайся страданием! До самой последней капли.       Данир почтительно склонил голову, а затем отвернулся и приблизился к Заллестразе. Он галантно поклонился, проговорив голосом полным былого самодовольства:       — Миледи, я назвал вас крохотной и за это прошу прощения. Поверьте, в вашей стати я никогда на самом деле не сомневался. Из вас получится самый красивый ледяной змей во всем Нордсколе. Главное, чтобы об этом не прознала леди Синдрагоса. Она будет ревновать. Но ведь мы ничего ей не скажем и не станем хвастаться, не так ли?       Из последних сил Заллестраза попыталась хотя бы немного отодвинуться. К ее несчастью магия, дарованная красной стае, не позволяла ей умереть слишком быстро. Даже со своего места Оро’Мар ощущала животный ужас. И это ей очень нравилось.       Раздалось хлопанье крыльев, и Киранастраз мягко и изящно, несмотря на внушительные размеры, приземлился рядом. Змей послушно склонил голову, позволяя Оро’Мар забраться ему на спину, и не выказал ни малейшей эмоции при виде Данира Углесвета, методично и сосредоточенно разрезающего брюхо еще живой драконице, дабы избавить будущего ледяного змея от лишних внутренних органов.       — Будешь и дальше себя хорошо вести, Кир, и я позволю вам с ней иногда общаться. Будет и у тебя, наконец, подружка.       — На все лишь ваша воля, Хозяйка, — Киранастраз почтительно рыкнул, а затем расправил крылья и взмыл в хмурые небеса над Друстваром.       Оро’Мар подставила лицо ледяному ветру, наслаждаясь плавным полетом. Все было именно так, как ей хотелось. Доверие, уважение, почет. Отличный ледяной змей в услужении, верные братья во смерти под боком, власть в Акерусе, становящаяся все больше с каждым днем.       Изображать из себя благородную воительницу осталось совсем недолго.       Оро’Мар коснулась пальцами груди. Там, под броней, рядом с охранным медальоном, в небольшом мешочке, сшитом из чешуи дракона и тщательно зачарованном от любой слежки, находилось главное ее сокровище.       Небольшой обломок клинка с одной единственной выгравированной на нем руной. И одной единственной запертой внутри душой.       С губ Оро’Мар сорвался едва слышный шепот:       — Еще немного терпения, мой Король. Время почти пришло.       Скоро, очень скоро война разрастется до таких пределов, что паладины Серебряной Длани невольно утратят бдительность, втянутые в кровопролитные битвы. И тогда Рыцарям Черного Клинка, наконец, удастся раздобыть то, что паладины так тщательно прячут под Часовней Последней Надежды.       А когда это произойдет — истинный Король вновь взойдет на Ледяной Трон, свергнув узурпатора при помощи своих верных рыцарей. Два клинка вновь станут единым целым и вернут свою великую силу.       И вновь настанет время Плети.