***
Из-за перестраховщика Алимара я провалялась в постели целых два дня и пропустила все самые увлекательные и значимые события. Попытку убийства Инквизитора и императрицы Селины. Смерть Флорианны де Шалон. Успешное завершение прошедших при содействии Тревельян переговоров Великого герцога Гаспара и его кузины. Грандиозный бал в честь праздника Первого дня. И впечатливший даже искушенный императорский двор Орлея танец Клэр с... леди Мантильон. Явившаяся меня проведать Лелиана отметила, что участники Игры сломали головы, пытаясь понять, как Инквизитору удалось убедить Вдову принять приглашение на танец – в буквальном смысле. – А с кем еще танцевала Клэр? – спросила я, жаждущая подробностей вечера. – Да со всеми напропалую, – ответила Тайный канцлер Инквизиции, удобно устраиваясь в кресле. – Вплоть до Гаспара и Бриалы. Клэр была в ударе. Кажется, она не рискнула выделывать коленца только с Железным Быком, а Солас сам отказался... – Жаль, меня там не было, – протянула я, завистливо глядя на Лел. – Один нервный эльфийский маг и слышать не хотел о том, чтобы выпустить тебя из постели, – Лелиана насмешливо покосилась на меня из-под упавшей на глаза рыжей пряди. – Хотя, как мне показалось, ты выглядела неплохо. – Гаспар и Селина сумели договориться? – нетерпеливо перебила я подругу. – Да, как ни странно. Ты была права – Селина предложила Гаспару занять трон при условии, что Долы отойдут эльфам. Герцог сперва уперся, как друффало, справедливо рассудив, что за такое решение орлейская аристократия поднимет его на ножи, но потом понял, что может свалить это на каприз сестрицы. К тому же он выдвинул встречное условие – Халамширал остается под рукой Орлея и принимает статус столицы. Это проще, чем восстанавливать Вал Руайо. – Да уж, – пробормотала я, вспоминая застывшее обсидиановое озеро с трупно-зелеными отблесками Бреши на черных волнах. Картины более мрачной я не видела за обе свои жизни. Даже в темнице Корифея было как-то повеселее... – Вообще Гаспару не откажешь в дальновидности, – продолжила Лелиана рассудительно. – Долы на данный момент не представляют собой особой ценности. Большинство городов и селений сожжено во время войны, владельцы многих имений убиты, замки разрушены, так что претендовать на земли, где царит запустение, решатся только самые рискованные. – Кто знает? Все же Долы – жирный кусок, – задумчиво произнесла я. – Не думаю, что орлесианцы безропотно отдадут его эльфам. Бард согласно кивнула. – Тонкости процесса передачи земель и граница будущих эльфийских Долов все еще обсуждаются. А поскольку Инквизитор выступает в роли третейского судьи, мы проторчим в Халамширале не одну неделю. – Тоска! – проворчала я. – Лел, может, мне и моему отряду лучше отправиться в Скайхолд? У леди Тревельян достаточно свиты и без нас. – Я хотела дать вам другое задание, – синие глаза Лелианы интригующе блеснули. – Раз уж ты твердишь, что исторические моменты переговоров в Халамширале прошли мимо тебя, – хотя лично я так не считаю! – могу предложить компенсацию. – Компенсацию? – я заинтересованно и вопросительно подняла брови. – Поездку в Морозную котловину. Насколько я помню, именно там завершил свой бренный путь Инквизитор Америдан. И если тебе удастся отыскать подтверждение того, что он действовал по просьбе императора Кордиллиуса Драккона, это поможет одновременно укрепить позиции Селины и Клэр. А они обе ратуют за возвращение Долов. – Захват Долов был одной из самых чудовищных несправедливостей Тедаса за последнюю тысячу лет... – я вздохнула. – И самое обидное, что все случилось в результате дикого стечения обстоятельств и недопонимания. Даже жертва Америдана – который, кстати, был эльфом – ничего не решила. Он спас Орлей, но не уберег свой народ. Лелиана устремила на меня взгляд, полный глубокого интереса, и уточнила: – Последний Инквизитор и близкий друг Драккона – эльф? – Эльф, – подтвердила я, и мое сердце сжалось при воспоминании о горечи в голосе и светлых глазах Инквизитора, о его строгом умном лице, покрытом вязью валласлина, развеявшейся в прах фигуре и ледяном драконе, уносящемся ввысь... «Перестань! – сурово одернуло внутреннее «Я». – Может, на самом деле все было иначе! Здесь реальная жизнь, а не игра». Но я почему-то была уверена, что трагическая история Америдана будет в точности соответствовать канону. Лелиана, видимо, что-то поняла по выражению моего лица, поскольку спросила с еле заметным сожалением: – Ты не хочешь ехать в Морозную котловину? – Я поеду, Лел, – пообещала я. – Все в порядке. А в дороге Алимар окончательно поставит меня на ноги. Только нужно завершить кое-какие дела в Халамширале. Ты лучше скажи, почему вдруг Селина решила отказаться от Долов? И от престола... Лелиана не успела ответить. Глубокий женский голос с отчетливым налетом горечи произнес от двери: – Потому что слишком горда, чтобы остаться и править. Лелиана не дрогнула при этом неожиданном звуке – напротив, застыла, не шевелясь, и даже ее тонкое живое лицо на миг словно сковало льдом. Я же осторожно, стараясь не делать резких движений, ибо все еще не была уверена в крепости своего тела, обернулась. Но говорившую узнала еще до того, как взглянула в ее бледное лицо в обрамлении слегка растрепанных, черных, как смоль, волос. – Морриган... Ведьма плавной неторопливой походкой проследовала к нам и, небрежно кивнув Лелиане, опустилась на край моей постели. – Хотела забрать тебя к себе, – сказала она, всматриваясь в мое лицо, – но ваш сумасшедший целитель не дал мне даже приблизиться и помочь с лечением. Как ты себя чувствуешь? – Нормально, – я протянула магессе руку, и та, чуть улыбнувшись, пожала ее. – А я все ждала, когда ты появишься! – Некоторым лучше оставаться в тени, – светящийся насмешкой взгляд Морриган на миг устремился к Лелиане, но тут же вернулся ко мне. – Так что насчет Селины? – снова спросила я. – Она уходит, потому что слишком горда? Что это значит? – Именно то, что я сказала. Селина – прирожденная правительница. Если она не может быть монархом, вызывающим трепет и уважение, то скорее откажется от короны, чем примет сочувствие... или жалость. Лелиана вдруг прижала ладонь к губам, словно сдерживая рвущееся наружу восклицание. – Вижу, ты все поняла, рыжая, – кивнула ведьма. – Да, именно так. Селина была в Вал Руайо. – Была в Вал Руайо? – повторила я удивленно. – И что из этого следует? Желтые кошачьи глаза Морриган вспыхнули. Она смотрела на меня, не мигая, и под ее острым, как жало, жестким взглядом я начала прозревать. Понимание нахлынуло на меня десятками образов, в долю мгновения сменяющих друг друга. Зеленое пламя в тучах над Орлеем. Братская могила на месте Большого храма. Неестественно прямая спина императрицы, идущей по залу Зимнего дворца. Золотая маска, закрывающая все лицо целиком, перчатки и глухое платье с высоким воротом – на строгой Аноре я бы еще могла представить такое, но не на орлесианке, признанной законодательнице мод, обладающей утонченным вкусом... – Ох, Создатель! – прошептала я в ужасе. – Она была там во время Взрыва! Но как... как ей удалось выжить? – Чудом, я полагаю, – напряженным голосом произнесла Лелиана, не отводя глаз от Морриган. Лицо лесной ведьмы неуловимо изменилось: в нем проступили оттенки именно тех эмоций, которые, по ее словам, не терпела императрица Селина – сочувствие и жалость. – Имя этому чуду – Мишель де Шевен, – сухо ответила магесса. – Восторженный молодой человек, преданный, искренний и отважный – настоящий рыцарь в сверкающих доспехах... Разве такой шевалье устоит перед возможностью отдать жизнь за свою королеву? «Еще одна жертва. Еще одна смерть... Как много их будет?» – А потом? – спросила я срывающимся голосом. – Что было потом? Где скрывалась Селина все это время? – Ты будешь смеяться, – губы Морриган иронично скривились, – но у долийцев. Клан Лавеллан приютил ее по просьбе Бриалы. Все эти месяцы императрица провела среди эльфов, что, конечно, держалось в строжайшем секрете. Может, это и стало источником стремления Селины загладить вину Орлея перед эльфами, кто знает? Лелиана медленно кивнула. В ее больших глазах отражались понимание и грусть, да и мне, вопреки предсказанию Морриган, совсем не хотелось смеяться. – Хранитель Телас, к сожалению, больше одарен в сфере атакующей магии, чем в целительной, – продолжала лесная ведьма, – кроме того, шрамы от магического огня не так просто убрать, особенно спустя определенное время... В общем, долийцы смогли спасти жизнь императрицы, но не ее красоту. Морриган с той же насмешливой гримаской передернула плечами, Лелиана отвернулась к камину, в котором потрескивали дрова, и этот звук в наступившей тишине внезапно показался мне тревожным и неприятным. Неловко кашлянув, я прервала затянувшуюся паузу: – И чем она планирует заняться теперь? После того, как отойдет от дел... – Селина? Понятия не имею. Видимо, она надеется, что после такого впечатляющего дара Бриала закроет глаза на тот факт, что уродливые шрамы покрывают лицо и тело ее любовницы... А может, ей уже на все наплевать. После вчерашнего бала я склоняюсь ко второму варианту. – А что случилось на балу? – Ах, да! Тебя же твой остроухий мабари не пустил на бал, – ведьма широко улыбнулась. – Жаль, это было впечатляющее и поучительное зрелище. Кстати, спешу обрадовать – перед тобой новый советник Инквизитора по магическим делам, – она шутливо поклонилась, не вставая с кровати. – Так что в следующий раз мы увидимся в Скайхолде. – Это здорово! – обрадовалась я. «Хоть что-то привычное!» – Ты и Кирана с собой возьмешь? – Конечно. Чем бы ни завершились переговоры, моя миссия при дворе Селины завершена, – подытожила Морриган. – Кроме того, у вас лучшая агентурная сеть, а я привыкла быть хорошо информированной. – Морриган! – я готова была зарычать от раздражения. – Так что случилось на балу? – Ничего особенного. Просто Ее императорское величество целый вечер игнорировала гостей. Зато Гаспар блистал очарованием – видимо, близость трона способна вдохновить даже такого медведя, как герцог... Его танец с леди Тревельян был настолько страстным, что при дворе начали болтать насчет решенного вопроса с их будущей свадьбой. Я даже думала, что главнокомандующий Инквизиции, услышав эту сплетню, объявит войну Орлею, не дожидаясь окончания переговоров! Произнеся последнюю фразу, Морриган вдруг от души расхохоталась. Просветлело и лицо лукаво улыбнувшейся Лелианы. – Почему-то мне вечно не везет с праздниками, – пожаловалась я, про себя радуясь, что две мои старые подруги, наконец, перестали пытаться уколоть друг друга. – Ни разу не была не то, чтобы на балу – на самом обыкновенном приеме! Вот если ожидается война, политические дрязги, скандалы, интриги, расследования – я точно окажусь где-то поблизости. Что за чертова несправедливость?! Лелиана рассмеялась нежным серебристым смехом – точно так же он звучал во времена пятого Мора и нашей дикой юности. – Создатель, я же обещала Теодоро... – сказала она, качая головой, и, заведя руку назад, отцепила с пояса стальную фляжку в кожаной оплетке, в которой я узнала походную флягу Тео. – Что ты обещала? – Передать тебе его подарок в честь Первого дня, – бард бросила мне фляжку, которую я поймала в воздухе. Отвернув крышку, я понюхала горлышко и объявила: – Антиванский бренди! Обожаю Тео. – Ты и должна его обожать, – хмыкнула Лелиана. – Он единственный из твоей команды, кто не отправился развлекаться, пока ты изнываешь от тоски в постели. Вместо этого мессир Рейес Агвило охранял резиденцию Инквизиции – а если точнее, то монну Ринналу Табрис, без которой, цитирую, «бал – не бал». – В таком случае, я не имею права отнестись к его подарку без должного уважения! – объявила я. – Лел, где тут хранят бокалы? И я не хочу ничего слышать насчет вреда алкоголя! Впрочем, ничего подобного я и не услышала... Через какой-то час мы трое, уже довольно разгоряченные, спорили о том, какой лидер необходим Тедасу в это непростое время. Лелиана сочла идеалом мою несгибаемую и прямолинейную сестру, Морриган предпочла хитрую и дипломатичную Бриалу, я же, ухмыляясь во весь рот, заявила, что косситы победят нас всех, поскольку любое приказание Стэна («Тьфу ты, пропасть – Аришока!») его рогатые и безрогие подчиненные будут выполнять беспрекословно, не задавая лишних вопросов. – То есть ты согласна с Великим герцогом Гаспаром, что пора идти войной на Пар Воллен? – поинтересовалась Морриган с иронией. – Да нет в этом никакого смысла, – вмиг опечалившись, ответила я, – пока Корифей живет и здравствует... Но с другой стороны, не будь этого гада, Тедас бы даже не пытался объединиться. – А разве он объединяется? – ведьма сделала очередной крохотный глоточек. – Я пока вижу только алчущих власти ублюдков, каждый из которых тянет одеяло в свою сторону. – Только не в Инквизиции, – серьезно заявила я. – На самом деле, это здорово, что хотя бы под ее знаменами можем собраться мы все – гномы и долийцы, косситы и тевинтерцы, знатные лорды и нищие из эльфинажей, маги и храмовники... У нас есть лидер и общая цель – мир и покой в Тедасе. – Как пафосно! – фыркнула Морриган. – Наверное. Но я на самом деле так думаю. Иначе меня здесь не было бы. – Отлично сказано! – Лелиана отсалютовала мне бокалом. – Даже я не выразилась бы лучше. Или Жозефина... Так ты думаешь, Ринна, Инквизитор сможет восстановить мир в Тедасе? – Сможет. Только не одна Клэр, а все мы – вместе. Вероятно, я кажусь вам наивной, но... – я развела руками, – это то, во что я верю. О чем мечтаю. – Мечтать – глупо! – отрезала Морриган с откровенным пренебрежением. – Не глупее, чем жить без надежды, – парировала Лелиана. – Каждый должен во что-то верить. Чего-то желать. Иначе жизнь будет пустой и бесцветной. – А чего бы хотела ты, Лел? – спросила я, подперев щеку ладонью и внимательно глядя на барда. – Чего бы хотела я? – переспросила Лелиана и призадумалась. А потом медленно проговорила: – Чтобы хаос, в который погрузился Тедас, наконец, закончился. Чтобы Ее святейшество снова была с нами. Чтобы Калли избавилась от скверны в крови и жила долго и счастливо. Хотела бы родить ребенка, как ты и Морриган, – Тайный канцлер Инквизиции заговорила чуть тише, и ее глаза взволнованно блеснули. – Ребенка, который смотрел бы на мир подобно Кирану и Рейвен – доверчивым взглядом в ожидании чуда... – Это прекрасные мечты, – произнесла я еле слышно. Лелиана, лицо которой на миг смягчилось, встрепенулась и рассмеялась коротким горьким смехом. – Поимей тебя демон, Ринна, зачем нужно было вливать в меня столько бухла? Я пьяна и несу всякую чушь! – И ничего не чушь! – запротестовала я, вновь наполняя кубок барда. – Уверена, что Морри в душе со мной согласна, пусть даже сейчас она и выглядит так, будто у нас в стаканах не антиванский бренди, а гургутова моча... О, Создатель, Морриган, да скажи уже вслух, не держи в себе! – Вы обе – просто идиотки! – не преминула заявить ведьма. – А Ринна еще и идеалистка, что делает ее идиоткой вдвойне. Хотя чему я удивляюсь? – она тряхнула головой, и в ее голосе неожиданно прозвучали резкие нервные нотки. – Ты десять лет провела со Стражами, так что не могла не заразиться их общей болезнью! – Какой? – удивилась я, на что магесса выпалила с такой горячностью, что она граничила с яростью: – Их желанием спасать даже тех, кто в этом не нуждается! Как там говорят Стражи? «Бдительность в мире, победа в войне, жертвенность в смерти»? Только почему-то чаще всего они исполняют исключительно последнюю часть своего девиза... Демоны Тени, да только полный кретин мог додуматься отправиться сражаться с Мором в логове Архидемона! Настоящий безумец… Морриган оборвала фразу и замерла, отвернувшись. Плечи ее не дрогнули, но напряглись так, будто на них легла неимоверная тяжесть. Мы с Лелианой промолчали и отвели глаза, щадя гордость лесной ведьмы. – Они вернутся, – произнесла я после паузы, чувствуя, как улетучиваются из сознания остатки хмеля. – Они обязательно вернутся. Но когда магесса подняла на меня взгляд, в нем я прочла в нем несвойственное Морриган смирение. И обреченность.***
Мои бессовестные соратники, отлично повеселившись на балу в Зимнем дворце, теперь пожинали плоды в виде угрызений совести. Особенно корил себя Алимар, который не разрешил мне подняться с постели. Но поскольку боготворимый им Каллен Резерфорд удостоил старого друга милой приватной беседы, счастья, светящегося в глазах эльфа, не смогло пересилить даже самое тяжкое чувство вины. Впрочем, я не сердилась ни на кого из них – тем более на Сурану, в очередной раз вырвавшего меня из когтей смерти. Но я воспользовалась возможностью слегка потрепать друзьям нервы и на два дня, предшествовавших нашему отъезду из Халамширала, перебралась во флигель к Морриган. Тем более, что для этого у меня была причина, носящая имя Киран. По словам Морриган, в последние недели мальчик вел себя крайне беспокойно. Он почти не спал по ночам, а днем, напротив, проваливался в тревожное нервное забытье, при этом поминутно вскакивая и пугая любящую мать странными фразами, смысла которых впоследствии не мог объяснить. Морриган предполагала, что ее сын каким-то образом улавливает отголоски мыслей порождений тьмы, на которых в свою очередь оказывает влияние пробуждающийся Архидемон. Я же больше боялась того, что душа Уртемиэля, сплетенная с душой Кирана, обретает все большую силу. Морриган внимательно осмотрела крохотный флакон с темно-красной жидкостью и подняла на меня взгляд, в котором читалось подозрение. – Что это? – прямо спросила она. – Не могу сказать точно, – призналась я. – Но маг, который создал снадобье, сказал, что это поможет нашим детям. Скроет их от взора Корифея и Архидемона и позволит не страдать от голосов порождений тьмы в голове. – Кто этот маг? – желтые глаза ведьмы сузились. – Почему я должна ему верить? – Ты не должна, – я вздохнула. – Но Авернус – Страж-отшельник, много лет изучающий природу скверны. Больше, чем он, о ней может знать разве что Корифей. – И ты дала это своей дочери? – Да. – Как... она среагировала? – по дрогнувшему голосу Морриган я поняла, что та колеблется. – С ней все было в порядке? – Да. Правда, я так волновалась, что позвала на помощь Дориана – все-таки я слабо разбираюсь в магии... И он сказал, что некоторые из потоков Силы в теле Рейвен после принятия лекарства стали выглядеть приглушенными. – Что это значит? – Понятия не имею, – я пожала плечами, отчего беспокойство во взоре Морриган не погасло. – Послушай, я понимаю, почему ты нервничаешь. Меня трясло еще сильнее. И если ты не хочешь... – Хочу! – воскликнула лесная ведьма, перебивая меня. – Но боюсь. Киран – не только мой сын. Он совершенно особенный ребенок. – Знаю, – я мягко обняла магессу за плечи, и она, расстроенная, даже не подумала стряхнуть мои руки. – Конечно, Рейвен отличается от твоего сына, но я не думаю, что их различия настолько велики, что снадобье, которое помогло моей дочери, может навредить твоему сыну. Морриган взглянула на меня с такой щемящей тоской, что я вздрогнула. Было крайне непривычно видеть всегда самонадеянную и жесткую магессу растерянной и ранимой. Поэтому я постаралась быть уверенной за нас обеих. – Все будет хорошо, – сказала я, погладив руку Морриган. Ведьма слегка наклонила голову, соглашаясь. – У Кирана сейчас редкая минута отдыха, – с сожалением проговорила она, отведя взгляд. – Но я разбужу его. Идем. Мы прошли через небольшую гостиную, в которой, помнится, я, Тео и Джон спали в ночь, последующую за нападением Алании. Спальня Кирана примыкала к будуару матери и представляла собой небольшую комнату, отделанную в классическом орлесианском стиле. Плотные ночные шторы были опущены, и в спальне царил полумрак. Киран на самом деле спал, сложив под щекой ладони и прерывисто вздыхая во сне. Мать помедлила, словно хотела подарить ему еще пару мгновений покоя, но затем все же тихонько коснулась его плеча и позвала: – Киран, проснись. Мальчик почти сразу распахнул свои большие глаза цвета зеленоватого янтаря. – Мама... пора обедать? – чуть хрипловатым спросонья голоском спросил он. – Нет, нужно принять лекарство, – пояснила магесса, и теперь в ее голосе не присутствовало и тени волнения. Морриган, хотя и оставалась внутренне напряжена, не желала пугать ребенка. Киран, как это сделали бы все мальчишки Тедаса от пяти до пятнадцати лет при слове «лекарство», недовольно наморщил нос. – Оно не горькое, – заверила я. Увидев меня, сын Морриган радостно улыбнулся. – Ринна! – воскликнул он, усаживаясь в постели. – Ты приехала? А твоя дочка с тобой? – Нет. Но я надеюсь, что вскоре смогу вас познакомить. – Очень скоро, я полагаю, – поддержала меня Морриган. – Киран, побудь пока с Ринналой, я принесу воды. Ведьма удалилась быстрыми шагами, а ее сын подвинулся ближе к краю кровати и робко взял меня за руку. – Я знал, что ты приедешь, – шепотом сказал он. – Я маме это говорил. А еще видел тебя во сне. – Во сне? И что я там делала? – я присела поверх одеяла и взяла ладошку мальчика в свои. – Ты стояла перед большим белым волком, у которого было шесть глаз, и они светились! – еще тише произнес Киран, оглянувшись на дверь. – Он хотел напасть, и я испугался. Но волк не мог тебя коснуться – ты словно была в пузыре, таком прозрачном, но плотном... А когда я рассказал маме, она почему-то рассердилась и велела тебе не говорить об этом. – Ничего, ты правильно поступил, – я улыбнулась вопреки тому, что на сердце у меня сразу заскребли кошки. – Я тоже так думаю, – согласился Киран рассудительно. – Ты должна знать об опасности... А какое лекарство я должен выпить? Для чего оно? Я показала ему прозрачный фиал с сиропом цвета крови. – Оно поможет тебе не слышать голоса. – Хорошо, – мальчик поднял на меня свои недетски серьезные глаза. – Голоса... утомляют меня. Они все время звучат – то сильнее, то тише, но чаще сильнее. – И сейчас? – спросила я, погладив его по волосам. – И сейчас, – Киран слегка напрягся. – Они зовут, кричат и шепчут... Говорят о силе внутри меня. О том, что я избран. Брови мальчика сдвинулись, словно от боли, и он тихонько вздрогнул. Я обняла его, прижала к себе, пытаясь успокоить. Сначала Киран чуть расслабился в моих руках, но почти сразу сжался еще сильнее. – Сила крепнет, она вырвется – дайте только срок! – забормотал он, как в бреду. – И я раскрою крылья, поднимусь в небо и снова обрету свободу... И не только я... – О чем ты говоришь, Киран? Сын Морриган ничего не ответил. Он уже не дрожал, а бился, как в припадке, закусив губы и закатив глаза. Я, испугавшись, хотела было позвать магессу, но Кирана так трясло, что я не решилась выпустить его из объятий. – Сестра! – вдруг вскрикнул он, распахнув глаза, пылающие отчаянием и страхом. – Нет! Только не ты! Не ты!!! На самой высокой ноте голос мальчика оборвался, он захрипел, откинув голову назад. Схватив Кирана в охапку, я уложила его на постель и сжала плечи ребенка, чтобы он не свалился с кровати. Но он пытался вырваться с несвойственной ему силой, а когда это не удалось, невнятно произнес, глядя на меня, но при этом не замечая: – Все кончено. Ее песня... Ее прекрасная песня оборвалась. Мы остались одни, совсем одни... В тот момент, когда Киран снова задергался в конвульсиях, в комнату взбешенной фурией влетела Морриган. Прежде чем я успела произнести хотя бы слово, ведьма взмахнула перед собой рукой, словно хлеща кого-то невидимого, и меня смело с кровати, с оглушительным грохотом швырнув в противоположную от Морриган стену. От удара всем телом о каменную поверхность разом перехватило дыхание и потемнело в глазах. Сквозь гул, заполнивший мою голову, я смутно слышала, как магесса повторяет испуганным голосом: – Что с тобой, Киран? Сыночек, ответь мне! Я, застонав, сжала виски руками и уверенно сообщила: – Морри, ты чокнутая... Ведьма обернулась ко мне – побледневшая, с пылающими, как далекие зарницы, глазами. – Это твое демоново зелье так на него подействовало?! – прорычала она. – Что ты сделала с моим сыном?! – Да ничего я не сделала, – отмахнулась я, осторожно поднимаясь на ноги. – Киран не успел его выпить. Морриган, неужели ты думаешь, я стала бы что-то предпринимать в твое отсутствие? Магесса продолжала смотреть на меня недоверчивым взглядом, крепко обнимая сына. Тогда я указала на упавший на ковер флакон и предложила: – Проверь. Он по-прежнему наполовину полон. Поскольку обеспокоенная мать не шевельнулась, я сама подняла фиал и поднесла его к лицу Морриган. Поняв, что я говорю правду, она немного сбавила обороты. Но не сдалась. – Что здесь произошло? – произнесла она металлическим голосом. – Я что, по-твоему, похожа на мага? – огрызнулась я, чувствуя обиду. – Спроси у Кирана. – Я спрашиваю тебя, – настаивала Морриган уже чуть мягче. – Он просто вдруг начал стонать, потом закричал, задрожал... – Что он говорил? Я повторила сказанное мальчиком. А потом спросила у Морриган, которая, видя, что Кирану становится лучше с каждой секундой, начала успокаиваться: – Как ты думаешь, что он имел в виду? – Не знаю, – магесса устало опустилась на кровать. Она сидела, машинально покачиваясь из стороны в сторону и баюкая отключившегося сына. – И он тоже не объяснит. Обычно Киран ничего не помнит после того, как приступы заканчиваются. О, если бы я знала, как ему помочь! – Морриган прижалась щекой к темной макушке ребенка, поглядев на него с болью и нежностью. – Может, зелье Авернуса сработает? – не очень уверенно предположила я. – Оно способно заставить умолкнуть голоса в его голове – вдруг и видения Кирана прекратятся? – Голоса изменились, – эти два слова Киран произнес тихо, но спокойно. И вообще мальчик выглядел так, будто не метался только что по постели в лихорадочном бреду, а спал сном младенца. – Как изменились? – Морриган насторожилась. – Их хор... стал тише. И бессвязнее. И песни тоже больше нет. – Ты не слышишь песню? Киран молча покачал головой. А я почувствовала себя так, будто Морриган снова зарядила в меня «каменным кулаком». В горле застыл ком, грудь сжало, как в тисках, даже стук сердца замедлился, как мне показалось. Лесная ведьма, перехватив мой взгляд, удивленно спросила: – Что с тобой, Ринна? – Песня... Так порождения тьмы называют зов Архидемона, – проговорила я, сделав над собой усилие. – Киран сказал, что песня его сестры оборвалась. Это может означать только одно. Магесса нехотя кивнула и произнесла: – Что Мор побежден и шестой Архидемон убит? – Да. Серые Стражи... Они сделали это.***
В тот день, когда мы покидали Халамширал, я поняла, что каждое новое путешествие почему-то дается мне тяжелее предыдущих. Странное тягостное ощущение надвигающейся беды не давало расслабиться ни на секунду. Казалось, что сам воздух вокруг пропитан безнадежностью, и даже солнечные лучи, которым в этот день удалось пробиться сквозь тучи над второй столицей Орлея, были тусклыми и унылыми. Лично я объясняла охвативший меня пессимизм впечатлениями от встречи с семьей Вильямар, состоявшейся накануне вечером. Передо мной все еще стояло личико точной, хотя и более юной копии эльфийского сержанта – Аннуиль слушала меня внимательно, без слез, машинально гладя по руке рыдающую мать. Я не знала, принесет ли этим двум женщинам мой рассказ о доблести их дочери и сестры хоть крохотное облегчение, но чувствовала, что должна попытаться. А потому в подробностях поведала о нашем последнем совместном бое – том, когда мы отбивались от демонов в лагере орлейских беженцев. Только в моей интерпретации Джону не удалось спасти бывшего сержанта городской стражи Халамширала, и они вместе обрели свое последнее пристанище у подножия Морозных гор. Собственно, тут я не соврала... – Мара... была смелой. Да. Очень смелой, – тихо сказала Аннуиль, когда я умолкла. У пожилой эльфийки не хватило сил что-то произнести, и она лишь молча кивнула, соглашаясь с младшей дочерью. – Спасибо вам, что принесли вести о ней, Риннала. – Не благодарите, – я была готова взвыть от острого чувства вины. – Они не радостные. – Лучше знать, чем мучиться безвестностью и зря надеяться, – выражение лица девушки не изменилось. – А теперь... мы сможем молиться за нее и верить, что она обрела покой у престола Создателя. Не вините себя. Если Мара принимала решение, она всегда шла до конца. Вы не смогли бы уберечь ее, как бы ни пытались. На все воля Создателя. «Правда ли? – спрашивала я потом, оставшись наедине с собой и своими мыслями. – На все воля Твоя? И Ты спланировал то, что произошло? Неужели Ты так безжалостен?» Но ответа не последовало. Как его не было на протяжении последних шести лет. В противоположность моему мрачному настроению эмоциональное состояние Кирана казалось превосходным. Мальчик с довольной улыбкой висел на шее Демона Гордыни, теребя густую гриву – и мое вороное чудище вело себя осторожно, будто боялось причинить ребенку малейшее неудобство. – Расклеился, старый пень, – сказала я жеребцу, и тот укоризненно фыркнул в мою сторону. Морриган, стоявшая рядом, тоже не проявляла беспокойства. – Кирана все животные любят, – пояснила она, заметив мое недоумение. «Интересно, Уртемиэль имеет к этому отношение?» – Киран, оставь коня в покое, – скомандовала лесная ведьма, но сделала это так мягко, что требование выглядело скорее просьбой. – Риннале пора отправляться. К тому же вы очень скоро увидитесь в Скайхолде. – Сейчас! – воскликнул мальчик, еще раз пригладив длинную челку Демона. Потом он что-то зашептал в дернувшееся мохнатое ухо и, обернувшись, сообщил мне и матери: – Я его попросил беречь Ринналу от белого волка! – Нет никакого белого волка, – терпеливо, но несколько нервно возразила ему мать. – И Риннале ничего не грозит. Я не стала разуверять Морриган. Но украдкой подмигнула Кирану и кивнула, давая понять, что приму его предупреждение к сведению. Он радостно улыбнулся, а я невольно покосилась в сторону Элланы. Рядом с ее серым конем стоял Солас, глядя на долийку, уже сидящую на спине лошади, снизу вверх с серьезным и несколько мрачным выражением. – Полагаю, мне пора, – я наклонилась, чтобы обнять Кирана, который трогательно шмыгнув носом, ткнулся в мою щеку губами. – Меня ждут. На самом деле, все члены моей группы уже были в седлах (или без оных – как Лавеллан) и выразительно посматривали в мою сторону. Лишь в глазах Элланы не читалось готовности немедленно отправляться на поиски новых приключений. – Ты знаешь о том, что Солас просил у Инквизитора разрешения присоединиться к твоему отряду? – тихо сказала Лелиана. Бард, как всегда, приблизилась неслышно-незаметно, возникнув за моей спиной с внезапностью призрака. Морриган, бросив на нее недовольный взгляд, тут же отошла в сторонку, взяв за руку Кирана. – Нет, – ответила я удивленно. – А что сказала Клэр? – Отказала. Она решила, что это слишком опасно, пока мы не узнаем, в чем причина твоей реакции на магию Соласа. Но я думаю, – протянула Лел, – что его настойчивость вполне объяснима. Как раз в этот момент Солас осторожно положил ладонь на холку лошади, как бы невзначай коснувшись тонких пальцев долийской лучницы. Та зарделась, слегка напряглась, но руку не убрала и лишь бросила на мага печальный взгляд из-под длинных ресниц. – Возможно, – согласилась я, отворачиваясь от эльфов. Смущать Лавеллан мне совершенно не хотелось. – Ты остаешься в Халамширале с Клэр? – Да. Уезжает только Каллен, которого измучили местные охотницы за женихами, – Лелиана усмехнулась в своей обычной спокойно-ироничной манере. – И поскольку он отправляется не в Скайхолд, а сразу в Изумрудные могилы, полагаю, будет правильно, если вы хотя бы часть пути проделаете с его отрядом. Так безопаснее. – Я не против. Поскольку Резерфорд и его бойцы уже выехали, нам следовало поторопиться, чтобы догнать командора Инквизиции сразу на границе города. Впрочем, чем больше был отряд, с тем меньшей скоростью он передвигался, так что я была уверена, что мы довольно быстро присоединимся к Каллену. – И все же будь осторожна, – напутствовала меня Лелиана. – Репутация Инквизиции не гарантирует ее отрядам защиту от любых нападений. По Долам разгуливают группы красных храмовников и венатори, имейте это в виду... – Риннала! Как хорошо, что вы еще не уехали! – нас прервало появление эрла Тегана. – Я надеялся успеть... – Что случилось, мой лорд? – Лелиана решительно выступила вперед, практически закрыв меня собой. Выглядело это так, будто бард пыталась защитить меня от чего-то плохого, и это вызвало во мне недоумение, поскольку встречу с эрлом Редклиффа я никогда не относила к неприятным событиям. – Всего лишь попрощаться, – Теган улыбнулся, и Тайный канцлер Инквизиции слегка расслабилась. – И передать привет от моей невестки. Я как раз получил письмо из Редклиффа. – Разве леди Изольда не в Денериме? – Нет, к счастью, она успела оттуда уехать, – ответил эрл с нескрываемым облегчением. – Но вот мой брат и лорд Фергюс... – Эрл Теган! – Лелиана прервала лорда так решительно, что это выходило за рамки вежливости. – Прощу прощения, но Риннале пора. А мне очень нужно переговорить с вами по крайне важному делу. – Я к вашим услугам, леди Лелиана, – ферелденец, в отличие от моей подруги, вел себя подчеркнуто галантно. – А вам – доброго пути, Риннала! И удачи. – Спасибо, эрл. Она мне понадобится, – я улыбнулась мужчине, про себя гадая, с чего это вдруг Лелиана, еще минуту назад никуда не спешившая, вдруг решила скомкать наше прощание и целиком посвятить свое внимание эрлу Тегану. Морриган, видимо, подумала о том же, поскольку насмешливо улыбнулась в спину барду и, подойдя ко мне, проговорила вполголоса: – Рыжая верна себе. Дела – в первую очередь! Что ж, провожу тебя за нее. – Я не против, – я улыбнулась магессе. Мы дружески обнялись, я потрепала по макушке притихшего Кирана и, наконец, взобралась на спину умирающего от нетерпения Демона. – Поторопимся, – повысив голос, сообщила я своим соратникам. – Нам нужно до темноты догнать отряд командора Резерфорда. Алимар, услышав это, сперва застыл, словно не верил своим ушам, а потом засиял ярче бриллиантов императрицы Селины.