Нет, я не буду говорить тебе...

Помехи. Обрывки слов, заглушённые неестественным треском, которые ты, вероятно, эмоционально произносишь, поскольку активно жестикулируешь и до определённого момента вовсе не замечаешь меня. Да, я не слышу твои изречения полностью и оттого совершенно не улавливаю смысла. Ты снова огорчённо и обиженно смотришь на меня своими печальными серо-зелёными глазами, явно догадываясь. Иронично щёлкая пальцами перед самым моим носом и нервно усмехаясь, ловишь пустой взгляд, кинутый бесконтрольно. Кажется, я давно начала выдавать себя: актриса из меня хорошая, но, как говорится, до поры-до времени, постоянная игра начинает изматывать и потихоньку надоедать, и поэтому я допускаю промахи, далеко не простительные для профессионала. Внутри всё сжимается, голова начинает кружиться, и я задыхаюсь: совсем не желая того, делаю больно дорогому, но нелюбимому человеку. Как так оказалось, что мне приходится бессовестно лгать тому, кто ко мне не безразличен? Признаюсь: я нагло прячусь в чужом укромном мире, где меня не отыщет тень горького прошлого, несбывшихся мечтаний и надежд. Прошлого, в котором обманывали уже меня. Прошлого, которое хоть и манит, но опасно. Опасно тем, что отнимает драгоценное время, лишает воли, поддерживает такую сильную привязанность, что кажусь фарфоровой марионеткой, против желания болтающейся на паре потрёпанных голубых лент, завязанных на запястьях крепко-накрепко, так, что остаются на коже следы. Которая не хочет и не может вырваться. Но тебе я ни за что не откроюсь. Буду ласково обнимать, жизнерадостно улыбаться, заливисто смеяться, трепать по волосам. Как обычно, как ни в чём не бывало. Испытывая твои чувства, доброту и терпение. Ты понимаешь всё это. Постепенно, не желая верить. Не говоря мне о своих подозрениях ни слова, боясь жестокой правды ли, прикрытой лицемерием, или просто того, что я уйду. Защищая от былого, которое бесследно может унести и затянуть на дно в беспощадном водовороте. С каждым днём наш барьер становится крепче, нерушимей, отдаляет нас друг от друга, как стеклянная стена. Я пытаюсь наконец сказать тебе, но сразу бросает то в жар, то в холод. Нет, я не буду говорить тебе. Горло сдавливают чьи-то холодные пальцы. Чьи-то? *** Он прятался за изысканной позолоченной маской аристократа. Человек, имеющий совершенно извращённое представление о благородности, человек, клявшийся мне в безукоризненной верности и, неожиданно и незаметно поработивший меня, не желавший нести ответственность за всё, что творил и, наконец, сотворил со мной. Ублюдок, в руки которого я попалась так просто, совершенно ослеплённая, доверившаяся, чего не бывало раньше. Дьявольский кукловод. Всё моё желание: никому не говорить. Тайна, незримо нависающая и давлеющая надо мной, рядом и в то же время далеко: за перепутьем рек, царством лесов, долиной древних полуразвалившихся гор. Над ними разноситься дикая смесь заставляющих застыть кровь ирландских и славянских мелодий и мотивов. Тайна, о которой я, как одолённая безумством и лихорадкой, неустанно твердила самым близким друзьям. Те лишь сочувственно пожимали плечами, терпеливо выслушивали, но помочь ничем не могли. Тайна, лишившая меня нормального сна, спокойствия, целомудрия, непорочности. Заставлявшая меня свернуться калачиком, притихнуть как мышка. Ну а слёзы…сами навещали меня посреди темноты, окутавшей мою спальню. Текли по щекам, оставляя влажные дорожки и солоноватый привкус на сухих губах. Судорожное дыхание под покровом ночи. Ради чего я так мучилась?! Ради чего я теряла бесценное время?! Просто из-за твоей прихоти, азарта? (Какое наслаждение, должно быть, ты испытывал в проявлениях власти надо мной…как приятно мне было казаться слабой.) Ты не сказал и не скажешь мне… Не забыть мне одни твои слова, исполосовавшие потерянное сердце. «Ты моя любимая и самая лучшая кукла». Они и стали моим проклятьем. С тех пор кукла побывала в руках разных кукловодов. Но к твоим привыкла больше всего, такие родные и желанные они оказались. Ледяные, изящные, с тонкими пальцами, на кончиках которых виднелись следы только что тронутых гитарных струн… *** Заунывная трель старой скрипучей шарманки, наводящая отчаяние и ужас. Внутри неё давно всё прогнило, хотя виду она не подаёт. Свободной рукой ты осыпаешь танцующую меня лепестками белой розы, они плавно опускаются на мою кожу, и я ощущаю, что они сделаны из тончайшей стали, к тому же ещё и острой. И потому, каждый лепесток, касаясь меня, ранит и приобретает ярко-алый оттенок. Не смотреть: даже при мысли об этом на языке появляется пряный, но ненавистный медный привкус. Тебе нравится, тебя заводит. А из зала раздаются оглушительные аплодисменты невидимых гостей и восторженный свист. Что-то закипает во мне, я закрываю слезящиеся от боли глаза и кричу. Яростно, истошно, изо всех оставшихся сил. Я решила для себя. Довольно! Я шаг за шагом делаю по крошечной сцене с шахматным полом, резко нагибаюсь, изворачиваюсь, ловко раскачиваюсь, небрежно проделывая балетные па, пока ленты не начинают громко трещать по швам. Стук каблуков, шелест летящего платья. Ощущение твёрдой земли под ногами, давно забытое. Заплетённые косы распускаются и в полёте касаются твоих щёк, носа, губ, мимолётно оказавшихся рядом. Секунду спустя, рву бордовую занавесь, ломая подпиленные тобою ногти. Не бывать представлению! Больше. Никогда. Тебе больно, мне больно. Скорбь и досада на твоём бледном, искривившимся лице, а волосы медленно становятся угольного цвета – тлеют? Встревоженный взгляд глаз, некогда преследовавших и не дававших мне покоя. Прерывистое дыхание, безудержная дрожь всей меня. Однако это лучше, чем быть в твоём обладании, даже пусть снова буду обманута, даже пусть снова предстоит очутиться за прозрачной витриной и ловить оценивающие взгляды, полные насмешки и желания. Желания сыграть. А как хотелось бы разбить стекло вдребезги, почувствовать пролившийся свет, заставляющий зажмуриться, и, обернувшись бабочкой, скрыться. Но не время. Мы начинаем новую партию. Новые участники, новые фигуры. Пусть меня замучают хоть тысячи рук, я останусь собой и буду верить, что найдутся такие руки… в которых я оживу. *** Но увы, не твои это руки. Прости и спасибо, дорогой, близкий, милый, но не любимый человек.