Laukaz

      Перо скрипит по тонкой тростниковой бумаге. Письма, отчеты, пометки в старой потертой тетради — не забыть сделать, проследить, разослать командующим инструкции. Третья ночь, как закончилось очередное, последнее на сей раз, сражение на озере Румаре. Имперский флот окончательно разбит, так что среди войска царит воодушевление. Каждый с довольной улыбкой стремится поздравить первого встречного. Хорошо хоть, что не дошло до вульгарной солдатской попойки.       Наарифин опускает голову на кулак и продолжает исписывать листок за листком.       За тонким пологом спит Линдвэн. Если усиленно вслушиваться, то можно даже различить ее дыхание. Вот, кто тоже не сидит без дела. Раненых много, целителей хоть и не мало, но все равно рук не хватает, так что Венн почти безвылазно находится в палатках госпиталя. За прошедшие несколько дней она пришла впервые, коротко кивнула, расчесала наскоро волосы и упала на походную узкую койку. Через час-два снова вскочит, чтобы побежать оказывать нужную помощь.       У него достаточно дел, но не провести по разметавшимся на подушке волосам девушки он не смог. Когда подписывал приказ о переводе Гэрлиндвэн из крепости, опасался, что та будет обузой — не место на войне привязанности, — но девушка понимала это сама. Никогда не отвлекала, почти не приходила, чтобы просто поговорить. Только изредка, совсем замученная, пряталась у него в палатке, зная, что сюда не сунутся в поисках.       Наарифин кладёт на стол перо и отодвигает в сторону исчирканные косым каллиграфическим почерком письма. И тут же оказывается в объятьях. Руки у Линдвэн теплые, пахнут остро травами и зельями. Она губами касается волос на затылке и, выпустив из объятий, садится рядом на ковер, устилающий земляной пол. Даёт тишине, спугнутой шорохом ее движения, вернуться и заполонить собой все пространство.       Слова, чтобы описать их общее состояние, не нужны ни генералу, ни юной целительнице. Лорд знает даже то, о чем Гэрлиндвэн думает. И мысленный диалог, в котором они высказывают друг другу все, что чувствуют, продолжается из раза в раз.       «Мне страшно, Наарифин. Всякий раз, когда я закрываю глаза, я вижу тебя мертвым. И жизнь теряет смысл…»       По-юношески поспешное, пугающее своей искренностью, но отдающееся тянущей негой в груди — она его любит. Все-таки, любит.       «Со мной ничего не случится, Гэрлиндвэн. Тебе нечего бояться…»       Упрямая, вечная попытка утаить, что ему тоже страшно, что он так же просыпается временами от кошмара, в котором видит, как она погибает, всегда по-разному, но с вечным ощущением пустоты для него после.       — Я думал, ты спишь, Линдвэн.       — Я тоже думала, но потом поняла, что не могу уснуть. Еще немного посижу у тебя и пойду. Меня ждут. А ты скорее заканчивай свои дела и ложись. Скоро рассвет, времени у тебя совсем мало.       Приваливается плечом к подлокотнику, по-кошачьи подлезая под руку, лбом упирается в бок.       Наарифин покорно кладёт ладонь ей на макушку и перебирает ласково распущенные волосы.       Ничего, скоро все кончится. Юная кайн-леди Клаудреста снова сделает высокую красивую прическу, украсит себя золотыми лентами и забудет свои страхи…       Наарифин улыбается собственным мыслям...