Потерянный рай

Опять метель: И мается былое в темноте, Опять метель: Две вечности сошлись в один короткий день.

      За окном надрывается буря, скрипят в одинокой темноте вековые ели, переливаются перламутром под призрачным светом новой луны снежные барханы. Элизабет крепко держит кружку с остывшим кофе и невидящим взором смотрит на горящий камин. Игриво пляшущие языки пламени — единственный источник света — поддаются настроению своего одинокого зрителя и то взмывают вверх, разлетаясь снопом маленьких искр, то затухают на мгновения, накрывая комнату беспроглядной тьмой, то стелются по низу, прожорливо обгладывая свежие поленья.       А Элизабет настолько далеко, что даже не видит этого.       Воющий за окном ветер, поднимающий снопы снега высоко к небу, возвращает её далеко назад, в глубокое прошлое, от которого больше нигде не скрыться. Память — столь непостоянная особа — навсегда отказывает в забвении. Теперь она никогда ничего не забывает. Иногда жалеет об этом, но больше рада. Знание даёт хлипкую надежду, что больше таких ошибок она никогда не совершит.       А если совершит… что ж, танцы на граблях — искусство для избранных.       Элизабет уходит. Уходит из вселенной, в которой она принцесса; уходит из вселенной, с которой связала себя тысячей невидимых нитей; уходит из вселенной, где был человек, что и за тысячи лет не исчерпал всей любви к ней. Человек, что тратил себя без остатка, только бы вернуть её, исполнить данное много веков обещание и сделать счастливой. Мелиодас положил всего себя на этот алтарь. И сделал невозможное. Разорвал круг реинкарнаций и освободил от проклятия. Заплатил непомерную цену, которую она так легко обратила в угоду собственных эгоистичных ценностей.       Дружба с могущественным магом кого угодно научит замечать мелкие детали, создающие роковую картину. Корвин никогда не стеснялся колдовать при ней, а иногда даже в шутку учил некоторым основам волшебства, присущим исключительно вселенной Амбера.       Но даже этих крох знаний хватает, чтобы Элизабет заметила слишком подозрительную цепь событий и задумчивые взгляды Мерлин, где кроется расчет и жажда знаний. И жажда эта может быть утолена только одним способом, который Элизабет не нравится. Возрождение Хаоса, что повергнет всю Британию в пучину разрушений, не тот исход, ради которого Элизабет прошла такой трудный путь.       И в момент, когда она это осознает, с ней рядом оказывается только Корвин. Как всегда исключительно собранный и готовый ввязаться в любую авантюру. Даже если это убийство лучшего друга.       — Ты уверена?       — Чтобы нарушить равновесие, нужно убить одно из творений Хаоса. Клан Богов вне зоны доступа, остаётся только Король демонов. Если он будет угрожать моей безопасности — Мелиодас не задумываясь потратит все силы и даже больше, чтобы уничтожить его, — невесело объясняет Элизабет. Обреченная горечь настойчиво прорывается в тон, скрываясь за напускным спокойствием.       — А сила? — уточняет Корвин, на секунду поддавшись уверенности, что есть другой выход.       — В каждой вселенной есть особое озеро, что хранит множество тайн. Заставить две противоборствующие стороны сразиться именно там и позволить ему впитать силу вокруг — дело одного щелчка. Даже мы с тобой такое проворачивали, — Элизабет усмехается иронически, вспоминая себя в то время. У них это определенно вышло более изящно, а не так топорно и поверхностно.       — Когда ты так говоришь, я кажусь себе злодейским злодеем, что сидит в своей высокой башне, злобно хихикает и строит коварные планы.       — А я твоя верная ассистентка, что всегда путает растворы, и твои планы из коварных превращаются в безумные. Верх вакханалии. Всё как мы любим.       Попытка развеять мрачность не увенчивается успехом.       Элизабет замолкает и смотрит в даль. В разрушенной башне, что раньше служила лабораторией Мерлин, они одни, только методичный скрип ржавых петель на единственной выжившей двери напоминает о жизни вокруг. Элизабет стоит больших усилий, чтобы решиться на этот шаг. Её внезапная настоящая любовь к Мелиодасу — такая безграничная и невозможная — топит в сомнениях и тихо шепчет отказаться от столь безумного плана. Она увещевает, что ничего страшного не случится с этим миром, если она позволит себе одну жизнь счастья. Она молит опомниться и подумать об остальных. Она взывает к благоразумию.       Но Элизабет знает, что не отступит. Если не будет её — не будет причин избавляться от Короля демонов и его силы. Мелиодас завершит поглощение и станет новым королём. Тогда равновесие останется не потревоженным и Мерлин не сможет ввергнуть мир в Хаос.       Она сделает это.       — Не пожалеешь? — прерывает её мысли тихий голос.       Корвин уже знает ответ. Кому, как ни ему, его знать. Они слишком давно знакомы, чтобы задавать такие вопросы и не знать ответ, но он не может отказаться от этой глупой традиции. Некоторые слова стоит произносить вслух.       — Это было замечательное путешествие. Давно я не испытывала такого адреналина. Словно каждый день — последний. Но каждая история имеет свойство заканчиваться. Просто в этой конец будет написан немного раньше и немного не так, как было задумано кем-то свыше, — Элизабет не поворачивается, но Корвин итак слышит гулкий стук бьющихся об камень слез. — Мы с тобой встретимся снова, а они… они проживут чудесную жизнь без постоянных сражений и борьбу за будущее. Одной жизни будет для этого достаточно.       — Иди сюда, моя маленькая отважная воительница.       Корвин делает шаг и прячет Бетси в своих объятьях. Он мерно гладит её по спине. Его белая рубашка впитывает всю её грусть, сожаления и печали.       А после его белая рубашка орошается её каплями крови.       Проклятье, готовое сорваться с рук Мерлин, не успевает активироваться — меч Корвина пронзает грудь Элизабет за секунду до него. Белые снежинки в начале осени — знамения противостояния мира силе короля демонов, что не должен в нем находится — медленно кружатся и оседают на растекающееся под ней красное полотно.       Их она видит последними.       Поэтому каждый раз, стоит им с Корвином оказаться где-то в зиме, воспоминания о той жизни внезапно атакуют Элизабет. Снег всегда служит напоминанием о той невозможной и несбывшейся любви, которая до сих пор мимолетными вспышками напоминает о себе. Даже сейчас Элизабет всё ещё любит Мелиодаса. Часть её сердца отдана этому демону, что смотрел на неё до самого её последнего мига. Её имя, сорвавшееся с его губ — последнее, что она услышала тогда.       — Бетси, опять сидишь в темноте!       Корвин вваливается в их маленький домик, затерянный среди гор, с громким стуком. С одежды осыпается приличная горка снега, ботинки оставляют мокрые следы за собой, и только маленькая коробочка в его руках остаётся девственно не тронутой.       — В следующий раз, когда решишь избавиться от меня, выбери способ погуманней, — с напускным недовольством произносит он.       — Ничего не могу обещать.       На колени ей опускается контейнер с клубникой. Элизабет смотрит на неё удивленно и будто впервые. В этой тени даже не слышали о таких ягодах и не видели их никогда, когда она недавно спрашивала о них на рынке. А Корвин её желание запоминает. И снова исполняет.       Элизабет смотрит на него. Корвин бурчит что-то себе под нос, пока раздевается и меняет мокрую одежду на сухую, подкладывает поленья в камин, заставляя его пылать с новым жаром, включает чайник, чтобы приготовить самый вкусный на свете кофе — в этом он мастер. Внезапное озарение вспыхивает прямо перед глазами, оседает на задворках сознания и поднимается из глубины сердца.       — Я люблю тебя.       Элизабет произносит это тихо, на грани слышимости даже, но Корвин всё равно её слышит.       — Я знаю. И я тоже люблю тебя, Бетси.       Корвин хитро подмигивает и возвращает внимание наивно надеющемуся сбежать напитку. Он всегда всё знает даже раньше, чем Элизабет успеет об этом задуматься и осознать.       Бетси закрывает ещё одну книгу прошлого. Настало время написать новый роман с новыми героями.       Метель за окном медленно успокаивается.