Ученик Кросса

«Поддержка Аш и Амели действительно прибавили мне сил бороться, полностью исцеляя меня от хандры. Стоило Аш уйти, я применил эмпатию и намеривался начать просматривать воспоминания Эледора. Но то, что произошло – превзошло все мои ожидания: наша связь оказалась настолько крепкой, что я не просто видел их – я провалился, растворяясь внутри, что дает возможность не просто видеть картинку, а ощущать все так, будто и в самом деле находишься там. Явление редчайшее, фактически уникальное…» Зима выдалась очень снежной и промозглой. Постоянно дул холодный ветер, от которого было практически невозможно укрыться, что особенно хорошо было заметно вечером, когда люди, спешащие после работы домой, откровенно кутались в меховые накидки и, надвинув капюшон, вжимали головы в плечи, пытаясь сохранить хоть немного тепла. От очередного порыва ветра с крыши двухэтажного здания, стоящего в довольно грязном торговом районе, а точнее – на его окраине, слетел снег, обсыпав тощую фигурку ребенка, зябко кутающегося в старую волчью шкуру и одиноко жмущегося около крыльца заброшенного дома. - Это что у нас тут за дела? – подошедшие пара стражников, которые только покинули стоящий неподалеку трактир, выглядели довольными и конкретно пьяными. Один из них ткнул краем сапога сжавшегося в потрепанном меху ребенка, - Эй, засранец, ты какого черта на этом районе делаешь?!! - Я маму жду, - сквозь кашель ответило дитя, - мою маму. - Маму? – мужики расхохотались, - И кто твоя мама? Чай не принцесса, чтоб за тобой на кортеже приезжать! - Эй, Джош, - один из стражников отдернул край шкуры, обнажая черноволосую голову ребенка. На фоне болезненно бледной кожи выделялись лишенные всякого блеска большие алые глаза, вокруг которых залегли нездоровые тени, свидетельствующие о том, что ребенок – определенно серьезно болен. Длинные волосы свалялись, свисая, как пакля, одежда, которая более подходила для прогулки летним вечером, чем для февральской ночи – местами была порвана и грубо зашита неумелой рукой, - смотри, да у нас тут крысеныш из Ашары. Пришибить бы тебя, да руки марать неохота! «А вот я бы с удовольствием сейчас руки замарал – расчленил тебя на месте! – гневно подумал Лан, становясь рядом с ребенком, словно желая защитить, хотя и понимал, что это – всего лишь воспоминания. Присев, он грустно посмотрел на больного малыша, – это время, когда тебя и твою маму привезли в Энию? Бедный мой… ты говорил, что заболел тогда… и хотя я знаю, что ты выживешь и вылечишься – все равно сердце кровью обливается…» - Брось его, Билли, - хмыкнул второй, - он чахоточный какой-то, сам подохнет. - Что, малыш, ждешь мамочку? – Билли наигранно взволнованно на него посмотрел, - Джош, а это мы вчера не его мамашу-шлюху вые*али за рынком? - Почем мне знать? Я на такую рожу только погадить могу, нахер смотреть? – безразлично пожал плечами мужчина, - а эта мелочь ничего, посимпатичнее. Эй, малыш, тебя согреть? - Где моя мама? – ребенок немного испуганно на них посмотрел, - Я хочу к маме! - А знаешь, Джош, эта идея – довольно занимательная, я еще никогда не трахал ашарийских малолеток! Это пацан или девка, кстати? – он схватил ребенка за волосы, - Ты девка?!! - Мама!!! – ребенок дернулся, пытаясь освободиться, - Мамочка! - А ну-ка, - второй мужчина резко рванул на ребенке одежду, - пацан, не повезло. - Фигня, - Билли ухмыльнулся, - этого крысеныша можно и в задницу трахнуть, какая разница – пацан или девка? Е*ется все одинаково, он же мелкий. Ну, если тебе влом – раком поставь, фигли там? - А, хер с ним, придержи этот мусор, - Джош принялся расправляться с завязками на своих штанах, - эй, малыш, сейчас дядя тебя погреет. Тебе нравится дядина большая штучка, а?!! Мальчик расплакался, перемежая глубокий кашель с надрывными криками – попыткой позвать мать и одновременно вырваться. - Давай его сюда, - Джош, справившись с одеждой и достав свое достоинство, потянул ребенка к себе, - порвется, конечно, ну да и хер с ним, кому интересны ашарийские крысы? Билли заржал. - Вот уж точно! - Вот так, - мужчина прижал ребенка к каменному парапету, не обращая внимания на крики и попытки вырваться, - давай-ка дядя тебя… «А ну пусти его, урод!!! – руки мага сами собой загорелись яростным огнем, но Лан, закусив губу, погасил его, понимая, что все равно сделать ничего не может – в то, что уже произошло, вмешаться невозможно, – Черт… откуда только такие подонки берутся?!! Так, Лань, успокойся – с ним ничего не должно случиться… он бы сказал…» Он не успел договорить – в шею стражника, вспарывая артерию, влетела стрела с черным оперением и крестовидным наконечником. Джош с тихим бульканьем съехал на пол, захлебываясь своей кровью и отпуская мальчика, который тут же попытался одновременно натянуть одежду и забиться под крыльцо. Второе ему не удалось. - Что? – Билли выхватил меч и закрутился на месте, выискивая стрелявшего. - Скотина, - молодой мужчина в черном просторном плаще, беззвучно соскользнувший с крыши здания, коротко полоснул стражника по горлу кинжалом и, пнув все еще булькающего Джоша по обнаженным достоинствам, сел на корточки около шокировано моргающего притихшего ребенка. - Не повезло тебе, малый, - он откинул капюшон, обнажая копну черных длинных волос и алые, как и у мальчика, раскосые глаза, - они скоты. Где твоя мама? - Я не знаю, - мальчик откровенно дрожал, - мама сказала мне ждать ее тут, около этого – он ткнул пальцем в ствол дуба, - желтого дерева, а сама все не идет… - Желтого, говоришь… - мужчина с жалостью на него посмотрел, - с осени ждешь, да? - Я не помню, - ответил мальчик сквозь кашель, - я только помню, что моя мама сказала, чтобы я ждал тут… - Сколько тебе лет? Ребенок посмотрел на свои руки и, загнув пальцы, показал ему «три». - Мама так говорила, когда тепло было и меня кормили вкусным! - А ну-ка, - мужчина в черном накинул на него шкуру, - закутайся. У тебя есть родные? - Мама есть. - А еще кто-то? Папа, братья, сестры? Откуда ты? - Я не помню… - мальчик расплакался, усаживаясь на корточки и кутаясь в шкуру, - мы с мамой жили в доме, там был большой сад и много-много цветов, а потом туда пришли какие-то дяди, и нас с мамой забрали. А потом, мама мне сказала, что мы должны идти, чтобы я одевался и не шумел, и мы пришли сюда, а потом вот тут, – он указал на небольшую площадь с нерабочим фонтаном, - опять появились какие-то дяди, и мама меня спрятала под крыльцо и сказала, чтобы я ждал около этого дерева, когда все будет тихо. Я и жду, но мамы все нет и нет… «Боже мой, - кулаки сжались от бессилия, – ты никогда не рассказывал мне об этом… о том, как именно умерла твоя мама и что случилось с тобой… Эл… - Лан опустился на колени рядом с малышом, – как бы я хотел тебя обнять сейчас, Эл…» Мужчина помолчал. - Как тебя зовут? - Я не помню… - Но мама-то как-то тебя называла? Как? - Котя… - мальчик закашлялся, - и сыночек… - Котя… - мужчина осмотрелся, как будто что-то обдумывая, - послушай, малыш… твоя мама, она… - мужчина с жалостью на него посмотрел, - ей пришлось уехать очень далеко. Так что, пока она не вернется – я позабочусь о тебе. - Ты тоже хочешь снять с меня штаны и погреть, как тот дядька, да? – ребенок безжизненно на него посмотрел. - Нет, - мужчина покачал головой, - посмотри на меня, я такой же ашариец, как ты. Я не причиню тебе вреда. Ты голодный, наверное? - Я не хочу кушать, - закашлялся ребенок, - я хочу только спать и к маме… - Ясно все с тобой, - мужчина подхватил его на руки, плотно укутывая в шкуру, как в конверт, и шагая прочь от руин заброшенного дома, - ты болеешь сильно. Спи пока, я отнесу тебя в тепло, там будешь кушать. Ребенок слабо кивнул и, прикрыв глаза, прижался к нему, в поисках тепла. …Я не помнил, сколько точно мне было лет, как я попал в столицу Энии, как не помнил и лица своей матери. Помнил только, что мне надо ее ждать. Знал, что когда она придет за мной – у меня снова будут ее теплые заботливые руки и нежный голос, что она защитит и согреет меня. А еще – поцелует в щеку, как делала много раз до этого, и скажет, что любит меня. Шло время, но она все не приходила. Я постоянно плакал и приставал к прохожим с расспросами – не видел ли кто-нибудь мою маму? Но люди только говорили, чтобы я отстал, обзывали меня ашарийской крысой и отталкивали так, как будто бы я был болен чем-то заразным. Я не понимал, что плохого я сделал им, но вскоре перестал кого-то о чем-то спрашивать – после очередного вопроса какой-то мужчина с силой пнул меня и, кажется, сломал пару ребер. Я стал прятаться под крыльцом, которое было у того дерева, под которым мама велела ждать. Первые несколько дней я ничего не ел, только пил – тут же стояла бочка, в которую стекала дождевая вода. Потом я заметил, что хозяин таверны, которая была расположена совсем рядом, подкармливает бродячих собак, выставляя вечером большие миски горячей невкусной каши с костями. Именно эта злосчастная каша и спасала меня от голода. Вскоре стало очень холодно, и я заболел: живя под крыльцом – это не составляет особого труда. Еще позже мне стало совсем плохо – я уже даже не мог забраться под свое крыльцо, только сидел около бочки с водой и словно растворялся в пространстве. Пока не пришли те мужчины. Я не понял, что именно со мной хотели сделать, ясно было только то, что это что-то не очень приятное, но мне было уже все равно – не осталось сил ни на что, кроме попыток дозваться маму. А потом в моей жизни появился первый человек, которому было не наплевать на меня, первый, с момента, как я остался один. Я не сильно понимал, что произошло, помнил только сильные руки, которые подняли меня и тепло чужого тела. Пока он шел я провалился в забытье… «Значит, я правильно понял, что это был Мастер Шен… - сглотнул Лан, перед глазами которого быстро проносилось множество картин из прошлого любимого человека, а в ушах стоял его чуть хрипловатый голос, озвучивающий все его мысли, – Я никогда не видел его лица… а знаешь, вы безумно похожи… отец и сын… как же я рад, что у тебя появился он… а твоя мама – я никогда не прощу Хорра за нее.» *** - … то он просто везунчик. В такой стадии это уже мало поддается лечению, господин, - мальчик слабо моргнул, пытаясь удержать ускользающее сознание, - понимаете, лечение… ну, оно слишком дорогое. - Я не спрашивал о том, дорогое оно или нет. Я спрашивал: ты можешь вылечить этого ребенка? – низкий мужской голос звучал раздраженно, - Так что? - Могу, но это будет стоить пятьсот золотых. Зачем вам тратить такую сумму на какого-то ашарийского уродца? Раздался лязг стали и гневный голос: - Присмотрись получше, целитель! Лечи ребенка, иначе тебя и жрецы не воскресят! - Ой! - Именно. У тебя большие неприятности, жирдяй. Молчал бы – я бы тебе платил, но, раз ашарийцы – мусор, по твоему мнению – тогда и платы не жди. Как можно быть такой скотиной, он же ребенок! Неужели в Энии учат тому, чтобы давать ребенку умереть, если ты можешь помочь? Какая разница, из какой он страны? - Ладно-ладно, я же не знал… - раздались шаркающие шаги, - так это его мамашу отодрали гвардейцы? Говорят, ее труп был в просто ужасном состоянии – ночью-то собак полным полно… - Заткнись. Поимел бы уважения к умершим, ты же врач. Эта женщина ведь тебе ничего плохого не сделала, зачем ты говоришь о ней так, как будто бы она враг? Неужели у тебя не было сестры или матери? - Не сравнивай моих родных с этой грязной шлюхой, ашариец! – взвизгнул второй мужчина, - Моя мамочка была очень приличной и благопристойной уважаемой женщиной, а не шалавой, которую трахал целый взвод! - Если бы его мать не забрали ВАШИ чертовы солдаты, если бы не увезли силой в эту мерзкую страну, если бы не насиловали… где тут ее вина? - Шлюха – всюду шлюха. Даже сдохла, как и положено крысе… - захихикал «лекарь». Ребенок вздрогнул, ощущая, как по щекам начинают литься слезы. - Заткнись, тварь! – раздался звук глухого удара и извиняющееся бормотание «жирдяя», - Лечи его, если хочешь жить! …Я не чувствовал ничего, не понимал ничего, не хотел ничего. Только осознавал, что маму я больше не увижу. Зачем меня лечили, зачем сквозь тело проникала магия, зачем человек в черном ругался с лекарем – все эти вопросы меня мало волновали. Я снова провалился в забытье… «Вот поэтому я и не хочу оставаться в Энии, - грустно смотрел на него Лан, стоя около кровати ребенка, легко поглаживая его голове, – и мы обязательно отправимся на твою родину, вот увидишь. Как только я сниму с тебя эти глифы – в ту же минуту отправимся… любимый мой…» *** - Меня зовут Шен, - мужчина, которому на вид было слегка больше двадцати лет, улыбнулся мальчику, лежащему на кровати, расположенной в нише довольно темной комнаты, гладя его по волосам, - тебе лучше? Мальчик кивнул, безжизненно глядя на него потухшими глазами. - Мама умерла, верно? Ты сказал, что она уехала, но она умерла. - Прости, - Шен виновато посмотрел на него, - Эледор, пойми, хоть твоя мама и погибла, но она хотела бы, чтобы ты – жил. Чтобы поправился, чтобы вырос. - Мама не может хотеть чего-то. Она умерла, - мальчик перевернулся лицом в подушку, стараясь скрыть слезы, - я хочу к маме! - Я знаю, Эледор, - мужчина обнял его, - я тоже отдал бы все за то, чтобы быть со своими родными. - Ты тоже хочешь к маме? - Да, к маме и папе, к своей любимой жене и двум нашим сыновьям. Я хочу домой, но не могу вернуться. - Они умерли? – мальчик испуганно на него посмотрел. - Я умер, - мужчина показал пальцем на свою щеку, по которой, будто бы вытекая из глаза, спускался алый дракон, - это метка бога смерти, Хорра. Если она появляется на ком-то, то он уже мертв, фактически. - Но ты живой, - ребенок непонимающе на него посмотрел, - и теплый. И молодой, как моя мама… - Ты маленький еще и не понимаешь, Эледор. - А почему ты меня называешь «Эледор»? - Это твое имя теперь, - улыбнулся мужчина, - была раньше империя Шарр – большая и очень могущественная страна. Эледор было названием ее столицы, что в переводе с забытого языка значит «Звездный край». Я дал такое имя своему старшему сыну, которому сейчас должно быть столько же, сколько и тебе. Я думаю, он не будет против того, чтобы поделиться своим именем с таким хорошим мальчиком, как ты. - А он не обидится? – с сомнением спросил ребенок. - Нет, не обидится, - мужчина невесело улыбнулся, - Эледор, скажи, маленький, откуда у тебя это? – он коснулся рукой кулона в виде хрустального дракона, который висел на груди мальчика. Мальчик сел на кровати, держа в руках подвеску и рассматривая ее. - Это сережка моей мамы, я ее нашел на улице, после того, как она не пришла. У нее таких было две. - Сережка твоей мамы?.. – глаза мужчины потемнели, рука невольно сжала кольцо, одетое на мизинце, - значит, вот оно как… ладно, Эледор, я пойду, принесу тебе покушать. …Я не мог понять, что произошло с ним – успел только заметить, что Шен очень расстроился и, как мне показалось, когда он выходил – плакал. Но, что бы ни подействовало на него тогда: ассоциации, воспоминания, или что-то еще, с того дня он стал для меня, как отец. Он привел меня в гильдию убийц, и, так как он сам был Д'Хорром – тем, кого избрал Хорр, кто входил в круг пяти – с ним не стали спорить, и я просто остался там. Мастер Шен был очень добрым и образованным человеком, великолепным воином и следопытом, прекрасным собеседником и художником. Но не убийцей. И, чем больше я узнавал его, тем больше задавался вопросом о том, что заставляло его оставаться тут, в гильдии? Ответ я узнал спустя много лет. Он тренировал меня, обучал всему, что знал сам, мы проводили с ним практически все его свободное время и, несмотря на неуместность такого в стенах гильдии Хорра – жили, как отец и сын. Я сильно привязался к нему и вскоре – действительно принял его, как отца... «Кажется, я начинаю осознавать, почему ты так относишься ко всему происходящему, - Лан сглотнул, с тоской смотря на проносящиеся перед глазами картины, – это все из-за отца, да? Ты видел, чем все обернулось на его примере… но Эл, я – не твои мать и брат. В отличие от них, я могу за себя постоять и не дать Хорру забрать себя. И Шен смог держаться, только потому, что у него был ты. Ты не сможешь без меня, Эл. И достаточно того, что это понимаю я. Я тебя не брошу, и не надейся.» *** -… чтобы держать удар, - Шен улыбнулся, гладя мальчика по голове, - это потому, что ты болеешь. Не расстраивайся, все придет со временем. Мальчик, которому на вид было лет десять-одиннадцать, насупился. - Я не хочу быть для тебя обузой! Я только и делаю, что болею! Шен вздохнул и, усевшись на пол тренировочной площадки, похлопал ладонью подле себя, приглашая его тоже присесть. Как только это произошло, мужчина заговорил: - Знаешь, когда я был маленьким, я тоже очень много болел. Понимаешь, боги рассуживают все по честному: одним дается физическая сила, другим – магическая. Я был магом – постоянно оказывался самым маленьким и тощим среди всех своих сверстников, даже таких же магов, как я. И мне тогда это казалось очень несправедливым. Влезая в драки, я огребал по полной программе, и это было очень унизительно. Поэтому я стал учить магию особенно усиленно – ну, чтобы не чувствовать себя немощным. И знаешь, что? - Ты стал магом и тебя перестали пинать, - Эледор вздохнул, - но я – не маг, мастер. Я обычная доходная бесполезность. - Глупости, - мужчина приобнял его, - ты не прав. У тебя очень гармонично соотносится запас магии и физическая сила. Сейчас у тебя не получается толком использовать ее не потому что ты «какой-то не такой». Просто последствия, Элли. Ты ведь помнишь, как ты сильно болел в детстве? Нужно немало времени, чтобы побороть это. - Ты говорил, - Эледор уткнулся носом в его грудь, - но я хочу быть тебе полезным, мастер. Ты заботишься обо мне, учишь, помогаешь во всем… - На самом деле – ты более чем полезен для меня, - мужчина чмокнул его в макушку, - встретив тебя, я снова обрел свою душу, снова захотел жить, Элли. Ты – сын мне, а не обуза. К тому же, мало какой отец может похвастаться таким ласковым, умным и послушным ребенком, который любит учиться и уважает старших. - Если ты будешь постоянно рассказывать такое, я зарежусь. Не хочу быть святым. Мужчина рассмеялся. - Глупый. - А только что сам называл меня «умным». Нестыковочка, однако. Подхалимничаешь? – мальчик шутливо ткнул его в бок. - Э! – Шен поднялся и, подхватив его на руки, смеясь, закружил по комнате, - Вот видишь! А ты говорил, что все не так. Эледор тоже звонко рассмеялся и обняв его за шею, положил голову на плечо мужчины. - Мастер, я тебя люблю. Возьми меня с собой на задание. Я не буду тебе мешать, ты же знаешь. - Туда, куда пролег мой путь на ближайшие дни, я не могу тебя взять, Элли. Хотя я очень хотел бы не расставаться с тобой. - Почему? – Эледор шмыгнул носом, - Потому что я могу что-то испортить? - Нет, потому что моя цель лежит на Гнилых южных болотах. У тебя ослаблены легкие, а там почти нечем дышать. - Тогда… пообещай мне, что вернешься. - Я вернусь. Я ведь не могу тебя оставить одного – ты еще слишком мал. - Я буду скучать, мастер… «Он и правда заботливый папаша, - улыбнулся Лан, разглядывая эту картину семейной идиллии, – пусть ты и не знал, что он – твой отец, а все равно относился к нему именно так. Мне даже немного завидно. Я никогда не был настолько близок своему, хоть он тоже любил меня. А еще, мне очень нравится твое домашнее имя… я обязательно как-нибудь назову тебя так, Эл. Мой Элли…» *** … Утром я проводил его в путь, в душе искренне надеясь, что мой отец, мой мастер – вернется с задания живым и невредимым. Мы редко расставались с ним, но, когда это происходило – я всегда сильно скучал и уходил в себя. Вот и в этот раз я тоже, как тень, шатался по городу – идти в свою комнату у меня желания не возникало, а оставаться в холле гильдии было еще более опасно. Я сделал все, как меня учил Шен – сменил ауру. Теперь, хоть я и не менял внешности, меня просто не воспринимали ашарийцем, будто бы не видели этого… - Эй, ты, чахлый! – Эледор обернулся, понимая, что обращаются к нему и с неудовольствием заметил пьяную вдрызг компанию каких-то торгашей, которые смеясь заступили ему дорогу, - Не хочешь развлечься, малыш? - Нет, спасибо, - буркнул мальчик, осматриваясь в поисках лазейки, чтобы сбежать, - мне это не интересно. Один из пьяниц резво вышел вперед, перехватывая его руку за запястье и подтянув его вверх так, чтобы он повис на своей руке, заржал: - Да он совсем тщедушный, такой даже орать нормально не сможет. Эледор зашипел, безуспешно барахтаясь в воздухе: - Отпусти меня, помойная пьянь! - А, да ты все-таки пищишь?!! Значит – подойдешь. Я люблю, когда во время этого визжат! - А когда блюют – не любишь? – мальчик зло сжал зубы, с ненавистью уставляясь на него. - Переживу! Ребят, отволочим его в мой дом! …Чем они, собственно, и занялись. На что-то дельное меня не хватило и, хотя я вкладывал в удары и попытки вырваться все свои силы – это ни к чему не привело. Разве что – они завелись еще сильнее. И снова для меня повторились события восьмилетней давности – пришлось попрощаться с одеждой и поздороваться с волосатой потной тушей, смердящей так, что от одного этого слезы текли. Все, что я мог – это брыкаться и юлить, чтобы избежать той неприглядной участи «бесплатной сучки», на которую меня подписали эти люди… - Отпусти!!! – Эледор забился, вжатый в стол грузным телом торговца, занятого обмусоливанием его болезненно-тощей персоны, более чем заметные ребра которой ходили ходуном от страха и возмущения, - Отпусти, иначе я тебя убью!!! - Эхе-хе… - мужик шмыгнул носом и довольно ухмыльнулся, - ты гляди, какие мы мытые и нахальные! Чем убивать будешь? Маслами своими курчачьими наподдашь? Толпа засмеялась. - Отпусти!!! – почувствовав, как его колени оказались около плеч, Эледор резко рванулся и, выхватив кинжал, заткнутый за пояс одного из «наблюдателей», с силой вбил его в пьяндалыгу. По рукам заструилась горячая кровь, глаза полыхнули алым. Тело мальчика скрылось в лиловой дымке. …Когда я пришел в себя вокруг меня валялись только разрозненные останки. Тело было сплошь покрыто синяками, ссадинами, покусами, засосами и прочей дребеденью. Ребра – снова поломаны. Но я думал не об этом – о нескольких покойниках, находящихся в таком состоянии, будто бы их рвали на части голыми руками... я не помню, как оделся и приплелся в свою комнату. Помню только, что много часов провел в душе – плакал навзрыд и пытался отмыть себя от тех прикосновений. Вскоре вернулся мастер. Он, конечно, заметил мое состояние и понял, что произошло. Мне было стыдно… «Вот оно, значит, как… - Лан снова прикусил губу, с сочувствием смотря на мальчика, – ты не виноват ни в чем, Эл… будь я на твоем месте – поступил бы точно так же. Убил бы…» «Время пролетало незаметно. Я снова и снова оказывался в фрагментах воспоминаний Эледора, с жадностью узнавая о нем новое, наблюдая за теми годами, когда мы еще не были знакомы. Так же я много нового узнавал о Шене, но к тому моменту, как истекло время сна – никакого намека на его исследования не получил…» - Лан, Лан – вставай! – материализовавшаяся Аш осторожно потеребила беловолосого, - Лан! Парень медленно открыл глаза, отходя от погружения в память. Голова немного кружилась с непривычки, но он предпочел не обращать на это внимания. - Уже время, да? - Да. Ты еще успеешь поспать, когда станешь элементалью. Мы – спим, так что все нормально, - Аш погладила его по голове, - в углу – кресло. Сядь в него. Элли никогда там не сидит – на нем всегда мостился Шен, так что – туда. Пол-то холодный. Когда он окончит «вызов» - сделай слабое кольцо ветра и самое простое заклинание света. Появишься так. С Амели я уже поговорила, не волнуйся. Как только ты тут появишься, она перестанет держать связь. Если что – я сама тебе помогу. - Хорошо, - поцеловав, словно на прощание, губы любимого, парень осторожно вырвался из плотного кольца рук, обхватывающего его торс. Сразу стало невыносимо холодно, хотя его обычные белые сорочка и штаны мага нисколько не утратили своего свойства. На ходу стащив с волос ленту, распределяя волосы по плечам и спине, он сел в указанное кресло. Синие глаза сменили цвет на светло-серый, а персиковая кожа побледнела до фарфорового оттенка. – Можем начинать, Аш. - Держись, - улыбнулась ему элементаль и, усевшись на кровать, взлохматила волосы, звучно зевая, - ва-а-а… м-ням… - она потянулась, лениво поглядывая на ассассина, который разлепил заспанные глаза и с удивлением на нее уставился, - чё смотришь, мелкий? - А где Лань? - Э? Ты, как бы, со мной спал, - пожала плечами элементаль, делая удивленное лицо, - может, сон? - Может, - вспыхнувший на мгновение взгляд брюнета потух. «Вот балда! – угрюмо посмотрел на него Лан, – А ведь мог бы спокойно сейчас спать рядом со мной, если бы не твое ослиное упрямство… а не гробить тут себя…» - У меня за ночь родилась кое-какая идея, насчет того, что тебе делать с этой привязкой к сексу. - И тебе доброе утро, - мрачно протянул Эледор, - нашла с чего разговор начинать… Аш хитро посмотрела на него. - Тебе ведь шлюхи противны, верно? И человеком ты рисковать не хочешь… - И? - Мы вызовем тебе элементаль воздуха. Во-первых, ими сложно управлять, поэтому их никто обычно не вызывает. А во-вторых, так, как их вызывают очень редко – они очень разносторонне привязываются к хозяину. И в-третьих – они принимают такой вид, который тебе определенно будет по душе. - Аш, ты забыла – я не маг. Я тебя-то случайно вызвал. Как, по-твоему, я смогу вызвать самый капризный и трудный в вызове элемент? - Очень просто. Ты совершишь ритуал вызова! Тогда тебе не надо будет думать, что делать и куда бежать! И в тебе осталась энергия Лана. Я уверена, что он бы предпочел, чтобы в таком случае, как этот – ты воспользовался элементалью, а не шалавой. Вот как пить дать! - А разве с вами можно… ну, заниматься таким? – Эледор вопросительно уставился на нее. Аш скисла. - Ты помнишь, как часто ты видел меня в комнате своего родителя? Правда думаешь, что мы там в кости играли? - Ой. «Только бы не засмеяться, - широко улыбался маг, весело наблюдая за покрасневшим и смутившимся, как мальчишка, ассассином, – ну же, соглашайся уже… мне не терпится снова с тобой заговорить… обнять… поцеловать, в конце концов. Надо будет немного магии применять при прикосновениях – успокаивать и не давать думать о том, что ты этим меня предаешь. Как же я хочу увидеть выражение твоего лица, когда ты узнаешь, что все время с настоящим мной был!» - Так, давай. Вставай с постели и будем призывать! – Аш потянула его за руки, насильно усаживая на кровати, - Да, вот еще. Скажу сразу. Элементали очень любят своих хозяев. Они очень ласковые, тянутся к теплу и заботе и стремятся сами их дать. Не отталкивай его только потому, что он – не Лан. Сделаешь больно существу, которое будет верным тебе до самой смерти. Да и, даже учитывая то, зачем ты его призываешь – поимей уважения, ладно? - Я не собирался его пинать, как бы. - Вот и славно! «Подсказка, как себя вести? Хорошо, - сам себе кивнул Лан, дожидаясь своего часа, – настрой у него скептический. Значит, сначала стоит немного постесняться, чтобы вызвать его совесть, а затем уже брать инициативу в свои руки. Помни, Лань, ты – не маг, а элементаль. Наивный и добрый, каким меня видит Эл…» - Теперь, смотри. Так как вызываемый элемент – воздух, просто сосредоточься на воздухе. Ощути его кожей, позволь себе ощутить то, насколько он тебе нужен – чтобы дышать, чтобы жить. А потом – просто позови. - И кого мне звать? Я что, знаю, как его зовут? - Тебе и не нужно знать - элементалей много. Тут появится тот, который захочет откликнуться. Просто скажи «Появись». И он появится. - А разве элементали – не девочки, кстати? - Нет, есть разного пола. Не грузись, просто сконцентрируйся и позови. - Хорошо, - пожал плечами юноша, прикрывая глаза и, судя по виду, следуя ее инструкции. - Появись. «Пора!» - в ту же секунду Лан поднялся, сосредотачивая энергию. По комнате прошелся резкий порыв ветра, поднявший в воздух все легкие предметы и взметнувший волосы брюнетов. Создав вспышку света, маг разорвал связующую нить с подругой, вновь становясь видимым для всех. Старательно делая невинную моську, парень осмотрелся, словно был здесь впервые, и, остановив взгляд на присутствующих, широко улыбнулся, низко поклонившись ассассину. - Лан! – убийца сорвался с кровати и, подлетев к нему, цепко притянул юношу к себе. С трудом подавив в себе желание ответить, беловолосый всеми силами заставлял себя не шевелиться, глазами подавая Аш сигнал о помощи. - Это не Лан, Элли, - вздохнула элементаль, - присмотрись. Эледор напрягся и, чуть отстранившись, поднял к себе его лицо, разглядывая каждую черточку. - Да, - он невесело улыбнулся, - но он практически идеально похож на него. Только у Лана более теплая по цвету кожа и синие, как небеса, глаза, - он виновато посмотрел на Лана и, отпустив его, вздохнул: - прости, я принял тебя за человека, который очень для меня дорог. - Он не сердится, ты ведь ничего страшного не сделал. - Ты умеешь разговаривать, воздушный? Помня совет элементали, парень только кивнул, нежно ему улыбнувшись. Сердце бешено стучало от вернувшийся близости с любимым человеком, что, к счастью, запросто можно было выдать за волнение. - Тогда скажи, как тебя зовут? - Ив, хозяин, - ответил Лан, непроизвольно говоря с той же теплотой, что и обычно. Впрочем, ошибкой это не являлось, – я очень рад служить вам! Брюнет моргнул. - Меня зовут Эледор, и, пожалуйста, обращайся на «ты». Я не хочу, чтобы тут была какая-то иерархическая градация. Просто, будь таким, какой ты есть, ладно? Ты не злишься на то, что я тебя вызвал, Ив? Аш подмигнула магу из-за спины ассассина, намекая на то, что все хорошо. Чуть заметно кивнув ей, парень снова ласково улыбнулся. - Нисколько, Эледор! У тебя очень светлая, пусть и печальная душа – так и хотелось откликнуться! Чем я могу помочь тебе? Выполню все, что пожелаешь! Брюнет сник, упирая взгляд в пол. - Прости. Аш подошла к нему и, похлопав по плечу, строго уставилась на ассассина. - Ну и что с тобой опять не так? - Аш, он – совсем еще чистый. Я не могу позволить себе искорежить еще одну жизнь. «Отлично, все идет так, как я и предполагал, - улыбнулся про себя Лан, на деле делая расстроенную мордашку, – начинаем давить на совесть…» - Я совсем не могу помочь тебе? Совсем-совсем? Если надо – я и испачкаться могу, мне не сложно! - Он – элементаль, а не человек, Элли. У нас другие приоритеты. Для вас секс – это что-то интимное и всякое такое, а для нас – это просто еще один способ угодить хозяину. Ну, ты скоро поймешь. Для него это ничем не отличается от того, как если бы ты попросил его покараулить, пока ты спишь. Ну, только приятно, как и вам. Так что – не заморачивайся, я тебя прошу. Видишь, как он скис? - Но… - Так. Никаких «но»! Останься с ним хотя бы до обеда, пообщайся, познакомьтесь нормально, наконец. Можешь дать ему что-то вкусное – еду и питье, как ты заметил, мы любим. А часа в два дня – приду я, и тогда будем думать уже на нормальную голову, так сказать. Ив, ты не против побыть с этим опечаленным балбесом, пока я не вернусь? «Из нас двоих опечаленным балбесом явно не я являюсь, - как-то вскользь подумал маг, делая обнадеженное лицо, – делаем вид, что я ничего не понял из их разговора… наивность, дорогой Лань, наивность…» - Я очень хочу пообщаться с Эледором! Сделаю все, чтобы он больше не печалился! – взяв брюнета за руку, он посмотрел прямо в красные глаза, осторожно вливая в него через прикосновение маленькую порцию успокаивающей магии. Все-таки Восстановление – его конек. - Хорошо, - Эледор чуть склонил голову набок, удивленно рассматривая улыбающееся лицо беловолосого. - Ну, пока, что ли? – хмыкнула Аш и, окутавшись пламенем, исчезла. Ассассин снова повернулся к магу. - Ив, я не очень хорошо разбираюсь в элементалях. Но… ты хочешь покушать, или выпить чего-нибудь? Прости, что я вырвал тебя из твоего мира. - Все в порядке, Эледор! – счастливо улыбнулся Лан, не отпуская его явно потеплевшую руку, – Здесь мне намного лучше, чем там! Потому что тут я могу быть с тобой, быть тебе нужным! Тебе ведь очень нужно с кем-то быть, верно? И я буду пить и кушать то же, что и ты, если ты так пожелаешь. Своих вкусов у меня пока нету… Брюнет благодарно улыбнулся. - Спасибо тебе, - он чуть сжал его руку, подводя к стене и, нажав на нее, открыл пространство шкафа. Покопавшись и достав оттуда черные штаны, длинную атласную тунику и тонкие кожаные сапоги на мягкой подошве, идентичные тем, что были одеты на нем, протянул их юноше, - переоденься тогда. Мы пойдем завтракать. Хорошо? - Конечно! – кивнул беловолосый, с благодарной улыбкой принимая поданные вещи, – Я быстро! – подумав, что не стоит оставлять свою одежду здесь, он, раздевшись, сунул ее в межпространственный карман к зельям, внешне все продемонстрировав так, словно она сама исчезла. Нацепив одежду гильдии, он встал посреди комнаты, покрутившись вокруг себя, – Тебе нравится, Эледор? Мне идет? - Да, все отлично, - ассассин достал из шкафа плетеный кожаный пояс, скрепленный металлическими кольцами и, подойдя к нему, аккуратно обхватил им торс беловолосого, затягивая пояс низко по бедрам, - я только тебе волосы поправлю – так ведь неудобно, - он обошел его и, остановившись за спиной юноши, аккуратно собрал его волосы в не тугую косу, перехватывая тонкой черной лентой где-то на середине их длины. - Ты не против, надеюсь? - Нисколько, - снова улыбнулся Лан, осторожно продолжая: - мне нравится все, что бы не сделал для меня Эледор. Боль ли, удовольствие ли – я все приму. Ведь я был призван улучшить и украсить твою жизнь! - Спасибо тебе, - брюнет невесело улыбнулся, - но я бы не хотел причинять тебе боль. Я и так недавно сделал очень больно тому, кто меня любил. Идем, будем узнавать твои гастрономические предпочтения, Ив, - он взял Лана за руку и повел в направлении двери. Убрав от ручки стул, он вышел в темный каменный коридор, тускло освещенный светом прикрепленных к стенам факелов. «Я впервые увижу гильдию убийц, - внутренне нахмурился парень, чуть сильнее сжимая его ладонь, – лучше повременю с успокоением – опасно. Пока что просто буду рядом…» - А где мы, Эледор? Не похоже на обычный дом… - Мы в гильдии убийц, если говорить коротко, - брюнет виновато на него посмотрел, - Ив, на всякий случай, держись ближе ко мне. Ты красивый юноша, а тут – слишком много быдла. Я бы не хотел, чтобы тебе тоже пришлось проходить через такое. - Не понимаю, в чем проблема, но отходить не буду! – весело кивнул Лан, – Мне намного больше нравится быть рядом с тобой, чем отдельно. - Хорошо, - убийца бросил уничтожающий взгляд на идущего навстречу им человека в одежде гильдии, который с интересом рассматривал Лана, - тебе горячее можно? - Угу, - кивнул парень. – Мне можно все. По крайней мере, я так думаю… - Это славно. Тогда я сварю тебе горячий шоколад. Мой любимый его всегда очень любил, может, тебе тоже по вкусу придется. Отчего-то мне кажется, что тебе не слишком понравится крепкий терпкий зеленый чай, который имею привычку пить я. Но, будем пробовать, верно? – убийца чуть улыбнулся, но в его поведении все равно сильно читалась тоска и обреченность, которые у него не получалось скрыть. Завернув за угол и спустившись по винтовой лестнице, они вошли в небольшую кухню, - Ею никто не пользуется кроме меня. Остальные едят в столовой. Только как-то рожи их видеть неохота… - Тогда и не будем, - тут же отозвался Лан. Убедившись, что в рядом нет ничьей энергии, он снова принялся вливать в брюнета успокаивающую магию, старательно исцеляя его израненную душу. Стараясь не прерывать поток ни на мгновение, он перешел на скользкую тему, – ты так печально говоришь о своем любимом… с ним что-то случилось? Я могу тебе помочь? - Нет, никто не может, к сожалению, - брюнет зажег лампы и, набрав воды, поставил на печку чайник и кастрюлю, принимаясь немного нервно копаться по сверткам с разными продуктами, - а, насчет «случилось» - правильнее сказать, что с ним «случился я». Просто, я сломал этому человеку жизнь, хоть и хотел сделать все, чтобы он был счастлив… «Сильно же его это разъедает, раз магия пока не помогает… - с тоской подумал маг, подходя ближе и как бы невзначай касаясь руки брюнета, – вот ведь глупый…» - А как можно сломать человеку жизнь, делая его счастливым? Я такого не понимаю… - Я тебе объясню на примере одной старой южной сказки, - брюнет насыпал в турку какао, соль, сахар, ваниль и, залив это сливками, поставил на медленный огонь, принимаясь помешивать: - жил-был когда-то один бедняк, у которого ничего не было: ни денег, ни семьи – ничего. Он просыпался рано утром и шел к морю, потому что красота прибоя помогала ему забыть о своих бедах. И однажды бог решил сжалиться над его исстрадавшейся душой и дал ему все, о чем только можно мечтать: дом, семью, деньги. С тех пор бедняк стал счастливым. Так он прожил несколько лет, наслаждаясь каждой минутой покоя, ценя все, что ему дали небеса. Но потом, бог подумал, что пора возвращать все на свои места и забрал все, что ранее дал ему – даже детей, которые появились позже. Тогда бедняк снова пришел к морю. Но ни его прибой, ни яркое солнце уже не могли утешить его. Он не останавливаясь вошел вглубь вод и умер. А, когда его душа попала на суд и бог спросил его, почему тот убил себя, душа ответила: «Раньше у меня не было ничего, и я даже не мог о таком мечтать. Я думал, что в моей жизни солнце и прибой являются пиком красоты и пределом совершенства. Но потом я обрел то, что действительно было мне нужно: любовь и ласку, тепло и заботу. И так жил несколько лет. Я не забывал ни на миг того времени, когда у меня ничего не было – от этого только более ценя то, что обрел. Но, настал день и ты отобрал все. Так зачем же мне было жить, если я осознал, что уже никогда не смогу смотреть на мир так, как до того, как в нем появилась моя семья? Озарение снизошло на меня и я понял, что лучше тысячу раз умереть, чем жить надеждой на то, что однажды ты, так же играючись, вернешь их мне хоть на мгновение»… - брюнет сглотнул и, бросив в готовый напиток кусочек ароматного топленого сливочного масла, налил его в чашку, протягивая Лану, - мораль этой сказки в том, что лучше никогда не давать человеку того, что важно для него, чем дать и отобрать, - он погладил притихшего юношу по плечу, - только обожди немного, оно горячее еще… «Вот, значит, как… что ж, тут даже не поспорить… - невольно согласился с ним Лан, – ну, ничего. Сейчас немножечко подкорректируем…» - А разве ты не в том же положении? – улыбнулся он, наклоняя голову и беря юношу за руку, – К тому же, эта сказка совершенно вам не подходит. Ты же не бог, Эледор! Твое решение можно запросто оспорить! И если твой возлюбленный так же любит тебя – его не должно остановить такое. Я не знаю, зачем ты отнял у него все, но вижу, что это было не со зла. А значит – и ему не на что злиться. К тому же, еще не поздно все исправить. Ты же такой замечательный – он обязательно примет все обратно и свое отдаст без остатка! - Глупый, - ассассин погладил его по волосам, тут же осекаясь и убирая руку, - конечно я не бог, а он – не бедняк. Суть в другом. Суть в том, что я не имел права задуривать его, пусть даже сам верил во все это. Быть рядом со мной для него стало смертельно опасно, ведь речь идет о Хорре – самом строгом из богов. Я знаю, что если он и злится, то только за то, что я «сдался». Но ведь он просто не знает всего. Да и, Лан – непоправимый оптимист, который не сталкивался с таким ранее. А на моей памяти уже дважды сменился Круг Пяти. Тут не сложно догадаться, что правильнее. Я дал ему любовь – и ее мне не отнять. Я дал веру в то, что все может быть по-другому и сам разрушил ее. Если я еще и дам надежду на то, чего никогда не случится – кем я буду? Лучше причинить сильную боль однажды, чем смотреть, как в душе любимого постоянно тлеют угли отчаяния. - Ты же сам только что сказал, что он оптимист, - непонимающе посмотрел на него «элементаль», - и я не думаю, что он совершенно не понимает ситуацию… к тому же, мне кажется, что ему было бы лучше с тобой… бедняк же убил себя, когда бог у него отнял все. Если бы бог к тому времени вернул – он бы этого не стал делать, снова наслаждаясь жизнью. Так ведь? И делая все, чтобы больше не допустить разлуки. Не вышло бы – ушел бы вслед за семьей, но вполне себе счастливый, разве не так? - Не так. Если бы перед бедняком встал выбор: никогда не видеть своих близких, или стать причиной их смерти – не думаю, что он стремился бы сблизиться с семьей. Хотя это – уже другая сказка, Ив. И я искренне надеюсь, что нам не придется проверять ее на правдивость. Ты, как и Лан – многого не знаешь. Хотя, я и сам знаю не так уж много – в основном то, что рассказывал мне мой учитель и то, что говорили жрецы. Но да ладно, эта тема – не то, о чем говорят за завтраком. - Но если он считает точно так же, как и я… разве тогда он не будет все смотреть с моей стороны, а не с твоей? Тогда он точно будет счастлив, что бы не случилось… лишь бы находиться рядом с любимым, - Лан ободряюще улыбнулся, погладив парня по руке, – но если не хочешь говорить об этом – не будем. Я сделаю все, о чем попросит меня Эледор! - Это сложно. Ты прав и неправ одновременно, - брюнет покосился на руку Лана, все еще лежащую на нем, - но давай пока не будем поднимать эту тему – она очень болезненна. И, кстати, чего хочешь ты сам? – брюнет примирительно улыбнулся и отошел к печке, принимаясь засыпать в воду спагетти и попутно доставая курицу для жарки. - Чтобы Эледор был счастлив и хоть чуть-чуть повеселел! – тут же отозвался беловолосый, подбегая и обхватывая ассассина за талию, прижимаясь щекой к его спине. Он часто делал так раньше, когда парень что-нибудь готовил, – И я все-все для этого сделаю! Ведь я призван именно для этого. Эледор вздрогнул, невольно роняя ложку на пол и замирая. - А… - он аккуратно высвободился и, подняв ложку, виновато улыбнулся, убирая ее на мытье, - прости. - Тебе не нравится, когда я так делаю? – расстроился «элементаль», отходя от него, – Извини. Больше не буду! Только не сердись на меня! - Нет, дело не в том, что не нравится. Дело в том, что так делал он, - ассассин погладил его по щеке, - не обижайся - ты очень хороший. Просто… я и сам толком не понимаю, что со мной. Тело реагирует само. - Но если реагирует, значит, что тебе приятно, так? – серые глаза загорелись радостью, – А ведь это хорошо, если приятно! Всем же такое нравится. А когда тебе что-то нравится – ты счастлив. Я хочу, чтобы ты был счастлив. И твой возлюбленный хотел бы того же. Так что я буду делать все, что тебе нравится! - Да, приятно, - Эледор снова подошел к печке, принимаясь подозрительно быстро разделывать курицу и осыпать ее солью и специями. Как только ранее поставленная на огонь сковорода накалилась, он выложил туда курицу и, залив в чашку с заваркой кипяток, сел за столик, - присядь, попробуй какао – должно быть вкусным. - Угу, - сев на указанное место, Лан взял в кружку и отпил немного сладкого напитка, – очень вкусно! Так тепло сразу стало… как в тот момент, когда я почувствовал твою душу. Большое спасибо, Эледор! – он довольно улыбнулся брюнету, – Я начинаю находить то, что приятно мне! И все благодаря тебе. - Я рад, что тебе понравилось, - брюнет отпил чаю и, повернувшись к полке, покопался там, доставая на свет тарелку с румяным песочным печеньем, посыпанным сахаром, - вот, возьми. Я недавно сделал. - А почему ты сам не ешь? Ты же так исхудаешь совсем! Даже если ты и сильный очень – без еды и тебе станет плохо. Если не будешь хорошо питаться – твоему любимому будет только больнее, когда он к тебе придет, – парень протянул руку, беря угощение и откусывая кусок, – вкусно! - Я просто не ем сладкое, - брюнет снова отпил чаю и, чуть приподнявшись со стула, заглянул на печку, чтобы удостовериться, что вставать еще рано, - в моем случае голодовка ничего не даст – все равно не умру. Поэтому, в ней просто нет смысла. - Но лицо исхудает, мускулы истощатся, под глазами залягут синяки и в теле не будет никаких сил. Будешь лежать на месте, как немощный старик! – строго посмотрел на него «элементаль», – Вот придет твой Лан – что он подумает? «Я довел его до такого состояния, как я мог, я худший человек на земле». Что-то в этом роде. В результате сам захандрит, осунется, перестанет кушать и, в отличие от тебя, умрет! Так что кушай! А сладкое вырабатывает гормон радости, между прочим! – он зажал небольшой кусок печенья в зубах и, подойдя к ассассину, насильно сунул ему в рот песочное лакомство, ненадолго соприкасаясь своими губами с его. Но тут же отстранился, сев обратно, – Вот так! Эледор ошарашено моргнул, уставившись в одну точку. Немного подумав и, видимо, придя к какому-то решению, он вздохнул, снова принимаясь сосредоточенно пить чай. - Я просто не люблю сладкое. Я и не собирался не есть вообще – сказал же, что в таком просто нет смысла… - Зато есть смысл не киснуть и заботиться о своем настроении и здоровье, - продолжал упорствовать «элементаль». Но снова улыбнулся, – ладно, если ты не любишь сладости – я буду помогать тебе радоваться иначе. Например, объятиями! Я ведь очень хочу, чтобы ты был счастлив! И улыбался! Тебе так идет улыбка… никогда не видел такой красивой улыбки прежде. - Спасибо, - ассассин чуть покраснел и, поднявшись, принялся возиться с готовящимися продуктами, - а сколько тебе лет, Ив? «Епс… - занервничал Лан, – этот вопрос мы не обсуждали… придется импровизировать…» - Не знаю – мы свои года не считаем, - пожал плечами парень, - Я ведь элементаль воздуха – мы не имеем своей внешности, а значит, не имеем и возраста. Так что, сейчас мне столько же, сколько Лану, облик которого я принял. - Ты уже был в этом мире? Принадлежал кому-то, в смысле? – брюнет виновато на него посмотрел, - Прости, если подбираю не те слова, я просто не слишком подкован в таких вещах… «Я, блин, тоже…» - Не-а, не принадлежал, - покачал головой беловолосый, – я ждал. Ту душу, которая меня привлечет. И дождался. Поэтому так счастлив сейчас. Но вот в мире я уже был – путешествовал в виде ветра сразу после рождения, пока во мне была магия. - Как здорово! Когда я был маленьким, я часто хотел стать ветром или птицей, чтобы просто парить в небе. Это прекрасное чувство – свобода, - улыбнулся Эледор, - но свобода, которую тебе не с кем разделить – является одиночеством, а это уже печально. Как думаешь? - Угу, - кивнул парень, нежно улыбаясь, – поэтому я и хочу скрасить твое добровольное одиночество. Ведь если я могу сделать тебя счастливым – что мне какие-то там проблемы? Ну, я так думаю… - Ты слишком добрый, - улыбнулся брюнет, - жаль, что тебе досталась в хозяева такая душа, как моя. - Почему же? Не забывай – я сам ее выбрал. Именно потому, что она мне безумно понравилась. И ты мне нравишься, - искренне улыбнулся ему Лан, снова беря за руку и крепко сжимая ее в своей, – ты очень хороший, Эледор! Ассассин покачал головой, невесело улыбаясь, но промолчал.