Рефлексия

Куда бы ты ни шел - я последую за тобой, я буду частью тебя. Что бы ты ни делал - я последую за тобой, я буду частью тебя. Я - твоя боль, я - твои слезы, я - твоя кровь, я - часть тебя. Я - то, чем ты однажды станешь. Кажется, так? Да, именно так. Наверное, странно, что я, Тило Вольф, пишу эти строки только сейчас, ведь то, что составляет их смысл, произошло со мной больше 10 лет назад. Тогда я был еще совсем юнцом. Однажды утром, по привычке глянув на себя в зеркало, я заметил в своих волосах тонкую белесую прядь, пробившуюся сквозь привычную мне черноту. - Рановато для седины, - пробормотал я, теребя ее пальцами. - Мне же едва исполнилось двадцать! Впрочем, какая мне разница? Я бросил бестолковое занятие и отправился собираться - сегодня я уезжал на первый в своей жизни концерт. Мой собственный концерт. Он состоится только вечером, но у меня уже сейчас все поджилки трясутся от осознания того, что меня и все, что я буду делать, увидят сотни, если не тысячи людей! Черт только дернул согласиться на такое предложение, тут и вправду поседеть можно! Я сердито плеснул в чашку только что сваренный кофе, попутно забрызгав стол и в очередной раз чертыхнувшись. Как и всегда, кофе был дрянным, ибо мои заработки еще не позволяли мне чего-то лучше, но сегодня этот факт особенно раздражал. Я сердито швырнул чашку в раковину, нимало не заботясь о ее целостности, и глянул на часы. Времени оставалось катастрофически мало, и я, побросав в сумку только самое нужное, вышел во двор, где меня уже ждали мои друзья, Фил и Штелио, нетерпеливо прохаживающиеся около своей машины. Именно с ними мне придется выйти на сцену, хотя я совершенно не представляю, как эти два шалопая смогут играть мою музыку... Музыку, которая с самого своего возникновения была частью моей души, и, наверное, останется таковой навсегда... - Эй, приятель, да ты нынче мрачен, как преисподняя! - хохотнул Штелио, хватая меня за плечо. Я молча сбросил его руку и сел в машину, сильно хлопнув дверью. - Поехали. Желательно молча, - скомандовал я, вновь погружаясь в свои мысли. Больше я не проронил ни слова, меланхолично наблюдая быстро меняющийся пейзаж за окнами машины. Унылый пейзаж, надо сказать, совершенно обычный для поздней осени и вполне под стать моему настроению. Но все же, что-то в нем было не так, но что именно - я не мог понять до тех пор, пока на одном из поворотов не увидел метнувшуюся рядом с машиной тень. Тень зверя, похожего на волка, только гораздо крупнее, чем те волки, которых мне доводилось видеть. Я обернулся к друзьям. Они, как ни в чем ни бывало, перекидывались шутками, не обращая внимания на меня - так же, как обычно, когда у меня мрачное настроение. Странно. Неужели они не заметили эту тень? Черт, померещилось, сказывается, видимо, нынешняя бессонная ночь. Я мог бы попытаться поспать сейчас, но вместо этого стал высматривать среди проносившихся мимо полей и одиноких деревьев этого волка – мне стало любопытно, может быть, он и вправду существует? Но увы - волк больше не появлялся. Все же, ужасный сегодня день... Я окончательно убедился в этом, когда увидел встречавшую нас толпу. Я боюсь людей, а здесь их так много... Если бы не Штелио, который схватил меня за руку и быстро потащил к зданию клуба, я бы, наверное, сбежал. Я боюсь людей и не скрываю этого. Наверное, потому, что одинок? Да, у меня есть Штелио – мой лучший друг, уже четыре года помогающий мне во всем, терпящий мои депрессии и дурацкие выходки. Но иногда мне кажется, что даже он совсем не понимает меня. Вот и сейчас так – он водворил меня в предназначенную нам комнату и ушел, а я побоялся остановить его. Он не видит моего страха, но мне сейчас по-настоящему страшно… Я сел на пол, обхватив голову руками. Нужно пересилить себя. Забыть о страхе, пусть останется только моя музыка и моя душа, открытая перед каждым, кто захочет взглянуть… - Ты боишься, Тило Вольф? - с легкой насмешкой поинтересовался кто-то рядом со мной. Я вздрогнул и поднял голову, чтобы увидеть говорившего, но лучше бы я этого не делал! Прямо передо мной стоял крупный серебристо-белый волк, внимательно рассматривавший меня и насмешливо улыбавшийся. Если до этого я и мог что-то произнести в ответ, то сейчас язык у меня совершенно позорно отнялся, а сердце с грохотом ухнуло куда-то в пятки. - Но меня можешь не бояться, - волк сел рядом и положил голову мне на плечо. – Впрочем, ты ничего не должен боятся. - Значит, ты все же существуешь? – его слова волшебным образом успокоили меня, заодно возвратив дар речи. – Я видел тебя на дороге. - Да. Я твой хранитель. Запомни это. Ты всегда можешь позвать меня, а я всегда буду рядом. А теперь мне пора. Волк, внимательно посмотрев на меня, резко отвернулся и стрелой выскочил в открытое окно, мгновенно растворившись в серовато-розовых красках догорающего заката, а я наконец выдохнул с облегчением. Страха действительно больше не было. Этот вечер стал для меня одним из лучших вечеров моей жизни, а ночь – наверное, самой безмятежной из всех, что я переживал до сих пор. Вот только утро принесло небольшое разочарование – стоя перед зеркалом, я вновь теребил белесую прядь, которая со вчерашнего дня стала еще заметней. Не нравится. Я выгляжу с ней как старик или как какой-то меченый… В тот же день я закрасил ее, но на следующее утро обнаружил, что она вновь появилась, даже стала ярче, чем раньше. Ну, упрямства мне не занимать – я каждый день старательно закрашивал эту белесую прядь, но как бы я ни старался, в ту же ночь она невероятным образом появлялась снова, становясь все ярче и шире. И в одно прекрасное утро я сдался. - Что ж, раз ты не хочешь исчезать, оставайся вечной частью моего имиджа... Казалось бы, такой пустяк, но с этого момента вся моя жизнь словно решила что-то неуловимо изменить в своих хитросплетениях. Внешне вроде бы ничего и не переменилось - обычная жизнь обычного музыканта, но вот внутри... Раньше я никогда не видел снов, но сейчас они появлялись, едва лишь мне стоило задремать - чересчур яркие и слишком странные, и это единственное, что я мог вспомнить о них, проснувшись. И если бы только сны... Наяву тоже творилось что-то странное. Я видел то, чего не видели другие, я иногда слышал чьи-то голоса, говорившие на несуществующем языке... Часто на меня накатывали чувства и ощущения, прежде незнакомые. Поначалу мне казалось, что я просто схожу с ума, и я старался забыть все это, не знать, не чувствовать, загнать в самый дальний уголок мозга. Так продолжалось несколько месяцев, а потом я увидел его... Он пристально смотрел на меня сквозь безжизненную гладь зеркала, и мне казалось, что он - это я. Зверь. Я ведь тоже похож на зверя - так говорили мне некоторые. Но этот зверь не был тем, кого я видел в тот день... Он был другим. Жутким, словно восставшим из самых глубин ада. Только его глаза были печальны, словно он уже сотни лет безнадежно ждал кого-то, или сожалел о чем-то... Я дал ему имя - Шакал. Я говорил с ним, надеясь, что он все же слышит меня... Моя музыка теперь тоже звучала для него. Она стала другой. Мне говорили, что это неправильно, что это не будет никому нужно. Но мне было все равно. Единственное, чего я хотел - чтобы он услышал ее. Но он все так же смотрел на меня, смотрел из каждого зеркала... Я уже больше не видел в зеркалах себя - только его. Казалось, его глаза стали моими, его голос... Я никогда не слышал его, но теперь знал - это мой собственный голос. Он - это я. Зверь... А однажды утром он исчез. Я знал, что он больше не вернется, но отныне всегда будет со мной, потому что я - это он... Он - то, чем я стал теперь. Этого уже не изменить, да мне и не хочется ничего менять, хотя за эти годы мне с трудом удалось привыкнуть к тому, что я - другой. Я не фаталист, но если такова моя судьба - то я принимаю ее.