***
— Местный маркграф с нас шкуру спустит и не поглядит на императорский приказ! — ахнул Верен, когда из леса притащили убитого оленя и двух здоровенных глухарей. — Или… как?.. — Во-первых, не спустит, — отозвался бородач Храфн, одобрительно рассматривая торчащие из туш арбалетные болты, — во-вторых, не маркграф, а барон. Здешние земли принадлежат императору, а барон Эслинг только смотрит за ними. Так что пусть попробует косо глянуть! Верен напряг память: Ардерик иногда говорил о имперских семействах, беда только, что эти сведения не задерживались в голове. То ли дело было слушать о прошлых сражениях или как строить войска! — Так уж вышло, что Северным маркграфством управляет барон, — объяснил Храфн. — В дела маркграфов император вмешиваться не любит. Слишком сильны. Ещё обидятся, соберут войско, и двести лет мира пойдут свиньям под хвост. Зато указать барону, что он плохо держит рубежи, ему никто не мешает. А значит, не помешает и нам! Верен подумал, что, пожалуй, решать маркграфские дела Ардерика и не послали бы. Не зря над войском развевались два знамени, имперское и с личным гербом Ардерика. Сотник нёс свой дерзкий девиз через Северное маркграфство с таким видом, будто едет по своим собственным владениям. «Другим не стану» — плыло в морозном воздухе и грело сердце, помогало не сдаваться, когда совсем уж донимали холод и сырость. Уж на что скверно давались Верену буквы, но эти он вызубрил и узнал бы среди любых других. Верен прознал, что Ардерика отправили на Север не только за отчаянную храбрость. Упрямый военачальник умудрился одновременно расположить к себе императора и нажить врага среди влиятельных придворных. Семья Ардерика однажды не смогла уплатить годовой налог, и богатый сосед забрал земли себе. Забрал достойно — разрешил хозяевам остаться в доме, а младших братьев забрал сыну в оруженосцы. Только Ардерик не смирился с обидой и ушёл искать счастья в приграничные земли. Только император и правда не любил вмешиваться в графские дела. Нужно было совершить нечто особенное, чтобы он решил дело в пользу семьи Ардерика. Северная война стала для сотника истинным везением. Потому-то он так упорно гнал войско вперёд, не боясь ни ледяного дождя, ни мокрого снега. Потому, устраиваясь на ночлег, часто подсаживался к огню и разворачивал императорский приказ — и для Верена не было большей чести, чем поглядеть из-за его плеча на коронованный герб и печать, привешенную к указу. Лес кончился, и впереди раскинулась пустошь, поросшая низкорослым кустарником. С трёх сторон её обступали горы. Сверху давили низкие, плотные облака. Каменистая тропа вела через пустошь к тёмной громаде замка. Его башня возвышалась над крепкими стенами, но рядом с горами выглядела низкой и приземистой. Из труб лениво выползал дым, стелился по земле, сливался с туманом, поднимавшимся от вереска. Издали долина напоминала котёл, в котором, как рассказывали старые легенды, варились холодные ветры и морские шторма. Непривычно ранние сумерки укрывали землю, размывая очертания замка, и только отдалённые голоса и блеяние скота заставляли поверить, что перед ними не видение. — Вот и добрались, — объявил Ардерик. — Эслинге, замок северных баронов и наш ночлег!***
Войско миновало распахнувшиеся перед ним ворота в деревянном частоколе и въехало в небольшой город, лепившийся к южной стене замка. — Я думал, северная столица будет побогаче, — негромко сказал Верен, оглядываясь по сторонам. Ардерик мрачно кивнул. Вблизи Эслинге и вправду больше напоминал деревню. Впрочем, деревню небедную: дома были сложены из толстых брёвен и украшены затейливой резьбой. Бросалось в глаза, что постройки здесь не лепились друг к другу, как на юге — между ними можно было свободно пройти вдвоём, а то и втроём, расставив руки в стороны. С задних дворов слышалось блеяние коз, из-под копыт разбегались куры и неспешно отходили большие лохматые собаки. Пахло солёной рыбой и мясной похлёбкой. Ставни на окнах были плотно закрыты, а кое-где и заколочены. Из дверей выглядывали женщины и дети, закутанные в платки и меховые безрукавки, с опасливым любопытством на лицах. — Девки да дети, — пробормотал Ардерик. — Это хорошо. Значит, мужчины все в замке. Хотя чего было гнать их туда, когда тут идти всего ничего… С десяток домов на окраине выделялись новыми крышами. Стояли они рядом, шагах в двадцати от городской стены. — А город, похоже, горел, — заключил Верен. — Потому здесь и строят так широко, да? — Может и горел, только как-то странно, — проговорил Ардерик, вглядываясь в постройки. — Пожар обычно идёт снизу, от печи. А здесь, глянь, нижние венцы целы, а верх и крышу перестилали. — Может, искали что на чердаке и вспыхнуло от свечи? Или девки под Поминовение вздумали гадать? — Во всех десяти домах разом? Нет, Верен. Скорее уж камнееды вздумали хозяйничать так близко от замка. Крыши — тёс да солома, кинь огненную стрелу, и готово. Только вряд ли бы барон их проглядел… А, тьма с ним! Не бери в голову. До замка доедем — узнаем. Заодно спрошу, отчего они камней на стену пожалели. — Ардерик покосился на бревенчатый частокол, которым был обнесён городок. — За столько лет могли достойную стену поставить, а не этих щепок понатыкать! Не стена, а козий забор, плюнь на него и ляжет… Барон Тенрик Эслинг сам встречал гостей во дворе замка. Крепкий, дородный, он казался вовсе необъятным в длинной меховой накидки. Воины перемигивались: сразу видно, здесь не голодают. Вблизи Эслинг оказался старше, чем думал Ардерик. Зная, что барон принял титул восемь лет назад, он ожидал увидеть ровесника, но Эслингу на вид было не меньше сорока. — Легка ли была дорога, почтенный Ардерик? — приветствовал барон, безошибочно угадав его среди воинов. Говорил он неторопливо и нарочито правильно, как часто говорят чужеземцы, но чисто — в его речи не было и следа северного выговора. — Добрались как на крыльях. — Ардерик нетерпеливо обежал взглядом двор, задержался на слугах, принимавших лошадей. — Что у вас, всё спокойно? Войско уже здесь? — Неужели у южан принято говорить о делах на пороге? — чуть улыбнулся Эслинг. — Отдохнёте с дороги, отужинаете, там и побеседуем под кубок доброго вина… Элеонора с утра хлопочет… — Но вы успели собрать воинов? — Почтенный Ардерик, — Эслинг развёл руками и забавно колыхнулся всем телом, — мы получили известие о вашем приезде только накануне… — Накануне? Но первых голубей выпустили ещё в прошлом месяце! — Вероятно, местные жители запекли их в пирог. Здешние земли не очень-то щедры… Но что же мы стоим! Идёмте за стол. Ни о чём не беспокойтесь. Будут вам и воины, и всё, что скажете. Обед состоял из наваристой рыбной похлёбки и баранины с кислыми местными ягодами. В просторной столовой было полутемно, и десятки свечей не могли рассеять мрак в углах. На юге давно строили замки по новой моде — лёгкие, полные воздуха и света, со стрельчатыми окнами и высокими потолками. Эслинге же был массивным, толстостенным, с небольшими окнами и низкими сводами, чтобы удержать тепло. Сквозь свежую побелку стен проступали швы, и было видно, что первый этаж сложен из крупных и едва обработанных валунов, а уже выше идёт ровная каменная кладка. Толстые столбы, сплошь покрытые резьбой, уходили вверх, в дымный сумрак, где угадывалась галерея. По имперским обычаям там должны были сидеть музыканты, однако в столовой слышался только стук ножей и безостановочно работающих челюстей. На миг Ардерику показалось, будто на верхней галерее мелькнула женская фигура. Но поднимать глаза не стал — в темноте все равно не разглядеть. В огромном очаге пылали сосновые поленья. Над ним в камне были выбиты бегущий лось в кольце колючих ветвей и надпись «На благо Севера» — герб и девиз Эслингов. — Надо сказать, слухи о бесчинствах северян сильно преувеличены, — неторопливо говорил барон, тщательно пережёвывая мясо. — Не стоило его величеству отправлять отряд, да ещё в самом начале зимы. — Лиам разграблен и сожжён, — возразил Ардерик. — Письмо, которое тамошние купцы прислали в столицу, было полно отчаяния. Мы выступили сразу, чтобы захватить дикарей врасплох. Надо полагать, они не ждут имперского войска зимой. Как быстро вы успеете собрать людей? И как так вышло, что лиамцы обратились напрямую к императору, а не к вам, барон? Эслинг дожевал кусок, вручил кость собаке, сидевшей у его ног под столом, и, сложив руки на животе, миролюбиво взглянул на сотника. — Здешние земли неласковы к нам, почтенный Ардерик, — повторил он. — Мы пережили два неурожая подряд и мор прошлой осенью. Эти несчастья ослабили моё войско и опустошили закрома. — Почему в столице об этом ничего не известно? Вы исправно присылали обозы и не просили помощи! — Север никогда не просит помощи, почтенный Ардерик, — чуть улыбнулся Эслинг. — Его величеству не стоило беспокоиться. Мои предки удерживали границу сотню лет, и, пока я жив, она останется нерушимой, будьте уверены. Что же до Лиама… Поверьте, в здешней политике есть свои особенности. Некоторые местные вожди по старой привычке пытаются делить земли между собой, но я знаю способы их образумить. Самый северный порт Империи будет в скором времени отстроен заново. — Не будет, — покачал головой Ардерик. Императорский приказ, заблаговременно вынутый из дорожного ларца и спрятанный за пазуху, грел сердце и придавал уверенности. — Лиам больше не будет крайним портом, а граница — нерушимой. Воля императора — сдвинуть рубеж к Ледяному морю. Эслинг устало вздохнул, прикрыл глаза и покачал седеющей головой: — Невозможно. — Такова воля императора, и мы её выполним, — повторил Ардерик. — Собирайте людей! Завтра осмотрим ваши укрепления и местность. У вас же есть карта? Моя могла устареть. — Почтенный сотник, — мягко сказал Эслинг. — Не будем спешить. Вы не были в наших местах раньше и не привыкли. Здесь многое по-другому. Люди живут не так близко, чтобы весть о вашем приезде успела быстро распространиться. Потребуется самое меньшее три дня. Что касается вашей зимовки… Наши кладовые полны, но здешняя пища будет непривычна для вас и едва ли достаточна для сотни крепких воинов. — Уж не предлагаете ли вы мне повернуть назад? — усмехнулся Ардерик. — Не предлагаю, ну что вы. Вы молоды и упорны, вы так долго добирались, терпели дорожные лишения и теперь рвётесь в бой… Но не торопитесь. Отдохнёте с дороги, попривыкнете, тогда и решим. Ардерик выпрямился, нахмурился и готов был ответить резко, но Верен осторожно тронул его за рукав. Ардерик поморщился, но замолчал и обвёл глазами своих воинов. Кто-то набивал рот сочной красной рыбой, вытаскивая её прямо из горшков с похлёбкой, кто-то спал, уронив голову на стол, кто-то перемигивался со служанками, мелькавшими в дверях — все, не таясь, радовались окончанию похода и не рвались сражаться. — Ваши воины устали, — повторяя его мысли, голос Эслинга тёк неспешно и густо, как горьковатый местный мёд. — Будьте нашими гостями. Самое позднее через неделю мы соберём людей. — За неделю камнееды разорят ещё что-нибудь, — буркнул Ардерик. Откинулся на спинку кресла и осушил кубок с элем, недовольно осматриваясь по сторонам.***
На ночь Ардерику и Верену отвели небольшую, но чистую комнату на втором ярусе. Узкие подслеповатые окна выходили на юг. Сквозь толстые мутные стёкла было едва видно город, гасивший огни. Пустошь и лес тонули во тьме. Верен ощупывал стены и пол, пытаясь разобраться, как замок отапливается. В комнате не было камина, и тепло шло откуда-то снизу, прогревая каменные плиты. Ардерик наконец оторвался от окна и повернулся к ученику: — Земли к ним не щедры, видите ли… Воинов не враз соберёшь… Не особо-то барон спешит защищать свои земли, а? Похоже, не зря лиамцы пожаловались короне через голову барона. Верен пожал плечами и тоже подошёл к окну: — Вот это стены! Толщиной в человеческий рост, не меньше! А олень там, над очагом — это был герб барона, да? — Лось, — поправил Ардерик. — Да, это родовой герб Эслингов. У нас лосей нынче днём с огнём не сыщешь, а здесь им раздолье. Лосей Верен видел всего пару раз, но знал, что они упрямы и сильны, умеют скрываться в лесу так, что пройдёшь вплотную и не заметишь, и что по весне у них на пути лучше не стоять. Хороший герб, сильный. — Выходит, здешние бароны взяли себе новые гербы, когда начали править? — спросил он. — Раз лось — северный зверь? — Почему? Эслинги из местных. — Из местных? Барон — из дикарей?!. — Представь себе! Верен, ты где был, когда я рассказывал эту историю? Хотя знаю, упражнялся с мечом… Эслинги — старый северный род. Их почти истребили в межклановых распрях. Сам знаешь, в скудных землях вечно грызутся за пастбища и по всяким пустякам. Лет сто назад соседи прижали Эслингов так, что они побежали к Империи. Поклялись в верности, получили войско и отбились от врагов. Затем переиначили имя на имперский манер, выстроили замок за счёт казны, начали исправно поставлять на юг шерсть, рыбу и соль. Взамен получили зерно, зелень, а ещё ссыльных, чтобы разбавить местную породу. Говорят, жён для баронов до сих пор выбирают при дворе, чтобы дети воспитывались в преданности короне. Правда это или нет, не знаю, но Эслинги крепко помнят, что если бы не помощь Империи, их вырезали бы под корень. А ещё я слышал, будто нынешнему барону досталось в жёны настоящее сокровище. Госпожа Элеонора хорошего рода, я учился по военным трактатам, написанным её предками. Говорят, будто она редкой красоты и гораздо моложе мужа. Вот если бы она провожала нас в спальню, а не этот старый боров, а? — Ардерик толкнул смутившегося ученика в бок и усмехнулся: — Ладно. Мы ничем не оскорбим хозяйку замка. Но всё же хотел бы я на неё поглядеть, а заодно узнать, отчего её не было за ужином. — Ну и дела, — проговорил Верен. — Я-то думал, камнееды — совсем другой народ… — Ну, с южанами они меньше мешались, так что теперь может и другой. А, тьма с ними, и с Эслингом первым! — От окна тянуло холодом, и Ардерик захлопнул ставни. В комнате стало совсем темно. Фонари едва освещали застеленные мехами лежанки и кувшин на столе. — Скажи лучше, как тебе замок? Ты же не бывал ни в одном. — Я ждал, что он будет понаряднее, — подумав, ответил Верен. — Снаружи-то я видел много замков и ратуш, и все они были с росписями, мозаикой, цветным стеклом… Я думал, здесь будет так же. И везде камень! Я, когда выходил во двор, копнул там, где у них огород. Земли на две ладони, а дальше — голый гранит! Как они живут, как выращивают хлеб? — Север, — пожал плечами Ардерик. Как будто это короткое слово всё объясняло.