Песни и суды

Они возвращались из суда поздно. Остин допевал свою песню 23ий раз, когда судья решил, что его сердце большего не выдержит, и отпустил всех по домам, торопясь, роняя бумаги и приговаривая что-то о своей жене и вкусном, но холодном ужине. Был сказочный вечер: теплый, безветренный, спокойный. Они шли не торопясь, а куда им спешить? Хотели отметить победу в кафешке, но все приличные заведения были наводнены посетителями, пятница. Пустые улицы, освещенные только редкими фонарями были настолько тихими и безмятежными, что ребята успели пожалеть, что не пошли через центр, где было полно развлечений, смеха и вкуснейших запахов жареной картошки фри, пусть им и пришлось бы протискиваться сквозь толпу туристов и людей, желающих на них подзаработать, ради двойной порции. Редкие машины проезжали мимо, в одной из них Дез заприметил своего кумира — человека-арахиса, который каждый вторник появлялся на телеэкранах в своем фирменном костюме, сделанном из одного только арахиса, и тестировал арахисовые пасты, попутно подкрепляя свои вкусовые ощущения «очень смешными» комментариями. Но потом он понял, что обознался, ведь человек-арахис уехал из Майами 2 года назад. Оставшийся путь Триш упражнялась в издевательских шутках над Дезом и его человеком-арахисом, и все было так обычно, как и должно быть. Дом Элли был дальше всех, и, чтобы ей было не так страшно идти, Остин предложил проводить ее. В этом тоже не было ничего странного, обычная дружеская забота, они всегда беспокоились друг о друге. Такой и должна быть дружба. Они шли вдвоем, стараясь не касаться друг друга, между ними все ещё было что-то неловкое из-за того, что произошло в зале суда. Она пыталась понять, стоит ли поговорить с ним об этом, время от времени открывала рот, но потом от страха и волнения тут же захлопывала его обратно, часто моргая, делая вид, что жутко устала. А вдруг все будет как в прошлый раз? И мы еще не доросли? Нужно ли это ему? Ей? Их творчеству? Он ждал, ее реакция на его признание была довольно милой, и он понимал, что она тоже к нему что-то чувствует, но раз не заговорила с ним первая, значит ей это не нужно. Или может боится. Он тоже боялся. Call me criminal I won't deny you make me want it all, Everything you are So lock it up Go on and try it No matter what you do I'm gonna steal your heart I confess, I kinda like it that you're innocent Keeping up your guard I'll break it down So you can't hide it No matter what you do I'm gonna steal your heart По пути они зашли проверить Sonic boom. Нужно было выключить свет и запереть двери до завтра. «Надо решить этот вопрос раз и навсегда, мы не можем перестать общаться нормально из-за каких-то недоговорок» Но слов не находилось совсем. Может они и не нужны? Он, оглядывая помещение, решил идти до конца — магазин то был пуст. Пробормотал что-то про забытый в репетиционной свитер, она еле разобрала, но машинально кивнула. Поднялись наверх вместе, ведь так легче искать. Молчание. На лестнице его ноги стали ватными, его волнение можно было пощупать пальцами. Вошли в комнату тоже молча. -Где ты мог его оставить? Уверен, что стоит рискнуть? Он резко развернулся к ней, притянул к себе и впился в ее губы. Такого ни этот вечер, ни эта комната, ни Элли, ни свитер, лежащий в рюкзаке, не ожидали. Оба замерли. Слишком много думали, но никто не отстранился. В его голове было только одно слово — божественно, как в самом лучшем, дерзком сне. В тех снах, где она его. Полностью. Он ждал, ждал недолго. Она ответила. Она ответила. Конечно она ответила, она его обожает. Обожает до бешеной тряски в коленках, до зажмуриваний от совместных воспоминаний, до непроизвольной широкой улыбки, когда он входит в магазин. И это было так взаимно, даже удивительно. Такого просто не бывает. В его затуманенный разум едва ли пробивались какие-то мысли, но ее какое-то совершенно неуместное бормотание про незакрытый магазин он услышал. Остановился, приоткрыл глаза, встретил ее взгляд. Плевать ему на магазин. Ты и сама не хочешь, чтобы я останавливался. Он с силой надавил ей на подбородок, раскрывая шире рот, проходясь языком по ее зубам, нёбу, языку. Она глазами искала место, но он уже опустил ее на пол и расстегивал платье. -Не выглядит ли… это…будто ты посвятил мне песню, и я уже вся твоя? — она шутила, пыталась разрядить обстановку, лучше бы она сперва отдышалась, его слишком заводило ее сбитое дыхание. Он нетерпеливо стащил с нее босоножки, целуя щиколотки и продвигаясь дальше, туда. Она наслаждалась его действиями, но страшное осознание, пришедшее к ней в голову совершенно неожиданно, заставило ее напрячься и отстранить его влажной от волнения ладошкой: «Пол не мыли уже 5 дней». Осмотрелась, попыталась придумать, куда им переместиться. Взгляд упал на плед. Остин ждал, он все понял и слабо улыбнулся, она такая Элли. Он потянулся за пледом, она стягивала с себя джинсовку. Его взгляд въедался в нее, в ее раздвинутые ноги, задранную юбку, спутанные кудри. Когда он вошел в первый раз, его сердце вылетело из ребер на пару секунд. Он мечтал об этом последние два месяца чуть ли не каждый день. Он в ней. Он в ней. Она была такая узкая, но он знал, что он не первый: по большому секрету она рассказывала ему о своем небольшом опыте. Он тоже был не особо профи, Элли была четвертой, но определенной самой горячей из всех. Ей нравилось, ужасно нравилось, до дрожи, как он двигался в ней. Она смотрела на выступающие ключицы, на стекающие капли пота, вглядывалась в его напряженное лицо, и ей было непонятно, как может секс приносить столько морального удовольствия. Она запрокинула голову и улыбнулась, безумно, маниакально. Они делали это тихо, только сбитое дыхание и влажные звуки доносились из репетиционной. Но в ушах стоял гул, все шло к развязке. Движения стали резче, тверже, короче. Она впилась пальцами в его плечи. -Элли-детка, почему ты не закрыла магазин? Они замерли. Застыли. Послышалось? Нет, снизу ждали ответа. Надо было закрыть этот чертов магазин. -Пап? Лестер зачем-то заглянул в Sonic boom. Он думал, Элли задержалась на одной из своих бесконечных репетиций с Остином. А на улицах сейчас не слишком безопасно, проводить дочь до дома никогда не будет лишним. Родительское чутье его еще никогда не подводило. Остин резко вышел. Выдох разочарования был проглочен моментально, чтобы не издавать лишнего шума. Они отстранились друг от друга, неудовлетворенные, смущенные, раздраженные, смотрели друг на друга. Остин просто кивнул, непонятно зачем, как благодарность за недосекс. Член ужасно болел от неудовлетворённости, в голове промелькнула мысль доделать начатое, притворившись, что никого тут нет. Но вместо этого они тихо, без единого шума, натягивали одежду. Элли попутно кричала какие-то нелепые и ненужные оправдания, застегивая платье. Она жестом показала ему сохранять тишину и пошла вниз, еле передвигая ноги, оставляя его одного. Ты ведь вернешься? Он стоял посреди комнаты и думал о том, как охерительно было бы кончить ей на живот, довести ее до экстаза и диких стонов прямо в этой комнате, запечатлеть ее раскрасневшееся лицо в своей памяти и никогда не забывать. Пусть ее чертов отец и был внизу. Она была бы смущена, и это заводило бы еще больше. От этих мыслей внизу образовывалось ебаное напряжение, член ныл и просил разрядки. Он вслушивался в голоса внизу и ждал. Ждал звука поднимающихся по лестнице девичьих шагов. Хлопок двери, звук поворота ключа. Тишина. Она ушла. Она ушла с отцом домой, не попрощавшись, разочарование накрыло его с головой. Он пытался утешиться мыслью, что по-другому она не могла, ей нужно было идти, был риск того, что Лестер захотел бы подняться с ней и тогда он бы все понял, но получалось не очень, она могла соврать отцу в конце концов. Остин пытался понять что делать сейчас и как ему выйти, в окно лезть что ли? Пришла смс, что запасной ключ в кладовке и он может уйти через дверь, а не ломать кусты под окном. Читает его мысли, молодец какая. Почему ты не вернулась? Я ждал. Но пальцы отказывались печатать упрек, ссориться хотелось меньше всего. Он просто ответил: «Спасибо». Благодарил он совершенно не за ключ. Его рука потянулась к ширинке. Он получил свою порцию удовольствия, пусть и не такого яркого, прямо посреди репетиционной. «Эту песню я сочинил когда дрочил на тебя в душе вчера», — отправил перед тем, как подумать, и, может, так было правильно. Элли тоже довела себя до оргазма в душе в этот вечер, но ответить на его второе по счету за сегодня признание не решилась. Они так об этом ни разу и не говорили, не подавали виду, стараясь даже не краснеть, смотря друг на друга или на тот плед. Но воспоминания каждую ночь возвращали их в тот день. Это больно. Это сложно. После выпускного они сняли номер в ближайшей гостинице, чтобы в этот раз никто точно не помешал. Отцу придется все же заплатить за то выпускное красное платье дочки, ведь безнадежно разорванная в порыве страсти застежка не подлежит восстановлению. Маленькая месть Остина и Элли — блюдо, которое подается холодным.