Береги крылья, малыш

Иккинг о многом мог бы спросить. Например, как так получилось, что они оказались по разные стороны баррикад? Им нельзя сражаться друг с другом. Нельзя. Но викинг делает это раз за разом, потому что Гриммель — враг. Так… получилось, и это единственное, что неизменно. Гриммель — враг. Но всё же им запрещено вставать против друг друга. Они связаны крепчайшей, нерушимой связью. Настолько сильной, что, засыпая, Иккинг неосознанно сжимает собственные пальцы второй рукой, ощущая, будто в реальности, горячую мозолистую ладонь своего (не) врага. Иккинг о многом хотел бы узнать. Например, почему именно они? До последнего времени вождь был свято убеждён, что женится на Астрид, она нарожает ему детей, и все будут счастливы. Конечно, у них с Хафферсон и намёка нет на то, что происходит между Гриммелем и Иккингом, но все же она одна из самых толковых викингов на Олухе, она его верный друг. Так почему не она? Что за безумные игры высших сил? Что такого сделал Иккинг, раз Один так его наказывает? На эти вопросы у него не было ответов. Была только связь. И только она спасала его в тёмные ночи. Иккинг о многом желал бы выведать. Например, почему его сердце начинает биться, словно сумасшедшее, а воздух перестаёт попадать в лёгкие, когда он пересекается взглядами с убийцей Ночных Фурий? Эта магия настолько древняя, что никто не знает, когда она появилась. Кто-то говорил, будто она сформировалась с момента создания мира. Кто-то уверял, что с тех пор, как появились первые викинги. А кто-то твердил о драконах. Будто именно драконы принесли в их мир её. Что из этого правда, Иккинг не знал, но склонялся к теории о драконах, точнее о Фуриях. «Они влюбляются раз и навсегда», — с улыбкой замечает Квала. И Иккинг тоже, кажется, раз и навсегда. Иккинг о многом рассказал бы. Но всем всё равно. Нет, друзья могут выслушать, но никто и никогда не поймет его так, как это раз за разом делает Гриммель. Воплощение всех пороков, он смотрит так, что у вождя подгибаются колени и темнеет перед глазами. Иккинг для него раскрытая книга, которую (не) враг прочитал уже от корки до корки. Гриммель знает все его слабые места, знает, что надо сказать, чтобы вывести викинга из себя, а что надо шепнуть, чтобы успокоить. Их связь подчиняет, заставляет доброго и смелого Иккинга становиться упрямее и решительнее, а надменного и холодного Гриммеля — чуточку теплее. И пусть он не слишком-то любит это проявлять, но… вождю хватает и тех частиц, что охотник готов ему дать. Иккинг многим мог бы поделиться. Но кому интересно слушать? Иккинг и Гриммель связаны навсегда, но об этом никто не знает. Потому что в чужие сны проникнуть невозможно, а только там они и встречаются, как «родственные души». В жизни всё иначе. Полностью противоположно. Так, как и должно быть. Гриммель — безжалостный убийца, желающий уничтожить Беззубика. Иккинг — храбрый вождь, мечтающий о безопасной жизни для всех драконов. Каждая их встреча наполнена только им понятными знаками, взглядами и якобы случайными прикосновениями, от которых всё внутри викинга переворачивается, а внутри горит такой силы пожар, что потушить его не дано никому. Они играют свои роли днем, а ночью… а ночью Иккинг медленно тонет в том, о котором говорят исключительно шепотом. Иккинг много чего мог бы высказать. Но не может. «Пожалуйста, — шепчет отчаянно он, — давай прикроем этот спектакль! Я не хочу больше сражаться с тобой, Гриммель…» Гриммель молчит, отворачивается к стене, давая красноречивый ответ, который Иккинг принимает, крепко сжав ладони в кулаки. В этот момент ему как никогда хочется проснуться. Огонь, что полыхает у него в груди, начинает обжигать, так что он тихо стонет от проклятого чувства. Викинг успевает заметить обеспокоенный взгляд своего (не) врага перед тем, как открыть глаза. Тяжело дыша, он выходит на улицу, мечтая узнать о чувствах того, кто стал его частью. «Я это я, Иккинг, я вряд ли изменюсь когда-нибудь», — так однажды сказал ему Гриммель. И Иккинг теперь понимает, что охотник хотел сказать. Иккинг о многом мечтает донести. Но… зачем? Зачем кому-то знать, что медленно он умирает, внутри истекая кровью от предательства? Беззубик похищен, и кем? Тем, кому Иккинг слепо доверил свою душу, за что расплачивается сейчас. Пламя в душе потихоньку затухает с осознанием, что убийца Ночных Фурий использовал его, как игрушку. Вождь готов броситься в бой с голыми руками, но легкое прикосновение чуть ли не сбивает его с ног. Он чувствует чужие пальцы там, где должно быть сердце, и слышит ставший родным шепот: «Береги крылья, малыш». Шаг, еще один. Иккинг медленно шагает к обрыву, раздираемый противоречиями. Когда Астрид становится рядом, он принимает решение. «Сберегу», — мысленно отвечает Иккинг и знает, что Гриммель сейчас тепло улыбается. Но вождю холодно. Когда он отпускает руки, когда слышит крик, полный отчаяния, когда Дневная Фурия уносит его вверх, в его голове набатом бьется: «Люблю». Всплеск воды, а дальше пустота на месте, где раньше было сердце. И эта пустота прямо пропорциональна расстоянию, которое увеличивается с каждой секундой удалению Беззубика и других драконов от него. За час Иккинг потерял всех, кого любил. За час Иккинг потерял часть себя, похоронил её и навсегда попрощался. И где-то там слабым шепотом кто-то твердит почти беззвучное: «Люблю»..