Winter hunting

Этим ясным морозным утром Вильнев был столь же оживленным, как в любой другой день. Кентавры всех мастей спешили по своим делам, гомон голосов и стук копыт не смолкал ни на секунду. Вот юные жеребята резво бегут в школу, директор которой отличался особой строгостью, миловидные кобылки выбирали себе красивые зимние наряды или же чем-то торговали, а вот и чалый пекарь повез на телеге свежеиспеченный хлеб в булочную. Даже Белль в малиновой накидке цокала в библиотеку за новой книгой. Только двое в городке как всегда отсутствовали. С первыми лучами солнца Гастон и Лефу отбыли на охоту, которая давно перестала быть просто погоней за дичью. О нет, теперь они забирались подальше в лес, чтобы просто побыть вдвоем и отдохнуть от суеты. Лефу решил не придавать особого значения таким изменениям, ведь его друг мог всего навсего устать от ухлестываний за белокрупой чудачкой, от восхищенных взглядов толпы. Каждому необходим отдых и Лефу это понимал. К тому же он был искренне рад, что они могут вот так гулять по лесу, разговаривать, или же на перегонки гнать галопом. Конечно же ирландский пегий уставал быстрее. Все дело в том, что однажды, когда Белль отшила Гастона и сказала больше к ней не приближаться, они сидели в таверне и охотник топил горечь поражения в выпивке. Лефу старался поднять ему настроение, однако тот, не отдавая себе отчета, наорал на него, и тинкер решил оставить вороного одного и не мешать. Когда за дверью скрылся кончик его густого пышного хвоста, охотник почувствовал укол вины и стукнул лбом о стол. А может больше нет смысла добиваться этой белой лошадки? Он ведь даже не любит ее, она просто трофей. Для повышения социального статуса и всё. А Лефу... этот жеребец всегда был с ним рядом, помогал, восхищался им... А этот его обеспокоенный взгляд, когда Гастон срывался на кого-то или напивался в доску. Масло в огонь подлил неоднократный случай, когда упрямый кентавр поздно возвращался с охоты в дождь или в бурю, а коб иногда до самого утра ждал его в таверне... Гастону было стыдно. Именно тогда вороной решил больше не гоняться за ветром в поле, а присмотреться к тому, что уже имел. И действительно, он раньше не замечал в Лефу такой... красоты, шарма, его талантов. Охотник впервые обратил внимание на то, какая у его товарища мягкая походка, как красиво вьются щетки, когда тот встает на дыбы, что каждый день у него по-разному заплетен хвост, а на спине есть два маленьких коричневых пятнышка в дополнении к нескольким большим, покрывающим все тело. Никто не считает пегую масть особо красивой, но что-то в этом было... чарующее.. Однажды на очередной охоте, где-то в середине весны, Гастон вновь пригляделся к товарищу, особо не зацикливаясь на молодом пятнистом олене, которого они выслеживали. Лефу ступал бесшумно, подкрадываясь к добыче, в то время как охотник, держа наготове мушкет, не отрывал взгляда от его копыт. А когда они загоняли животное, как он ловко перепрыгивал через поваленные деревья. -- "Черт, Лефу, ты прекрасен... И ни одна красотка не утащила тебя под венец..." Однако поймать того оленя им так и не удалось. Рядом с бурной рекой на них напал огромный медведь, явно злой и голодный. Этот зверь, похоже, питался мясом, а не медом и кореньями, так что был не против поживиться кониной. Патронов не осталось никаких, только стрелы для арбалета. Назад отступать некуда - скользкие камни и быстрое течение. Гастон выстрелил в морду хищнику, но это лишь сильнее его разозлило. И вот, издав страшный рев, медведь срывается с места и бежит на кентавра, обнажив жуткие желтоватые клыки. Охотник сам оказался добычей, зажатый в угол, он не знал, как спастись. Неужели всё кончено и его сожрут? И вдруг в морду зверя ударились два мощных копыта, повалив того на землю. Лефу несколько раз лягнул свирепое животное в окровавленную морду, но тот не желал сдаваться и набросился, пуская в ход клыки и когти. -- Лефу!.. Он просто стоял и смотрел, не в силах что-то сделать, как его друг сражался с этой голодной тварью. Он видел, как глубокая рана от когтей пересекла его спину, как медведь вцепился в его ногу, видел кровь. И он действительно испугался. Но Лефу был не промах, раз уж вернулся с войны целым и невредимым. Встав на дыбы, он лягнул хищника, попав по голове, и, достав охотничий нож, вонзил тому в шею и повернул. Издав последний вопль, чудище упало на пыльную землю, истекая кровью. Всё закончилось так быстро, но за время боя вороному показалось, что прошла вечность. Его друг не побоялся вступить в схватку с медведем ради него, рискуя жизнью. А ведь на войне было так же, как же он раньше не заметил.. Сражаясь бок о бок, тинкер всегда защищал товарища, и даже в мирной жизни он полностью посвящал себя Гастону. Может, из-за этого у него так и не сложилась личная жизнь? А может он просто... любил охотника? И до рысака дошла эта простая истина. Жаль, что только сейчас. Он сорвался к раненому пегому, коря себя за такое наплевательское отношение. И нужно было рискнуть потерять друга, чтобы понять, как ему повезло с ним. Осознать свои настоящие чувства. -- Господи, Лефу, как ты?! Ты ранен... Можешь идти?... Сказать, что мужчина был удивлен таким беспокойством со стороны охотника, значит ничего не сказать. Прихрамывая на покусанную ногу, он уверял, что это пустяк. -- Не волнуйся, я в порядке, правда. Главное, что эта тварь на тебя не набросилась... Гастон почувствовал, как покалывает глаза и они наполняются слезами. Какой же он все-таки мудак.. -- Гастон... ты.. плачешь?.. Вороной не дал ему договорить, прижав к себе так крепко, как только мог. Зарывшись пальцами в разметавшиеся темные кудри, он рыдал, не пытаясь больше казаться холодным и невозмутимым, каким его многие видели. -- Боже... Я же мог потерять тебя... Безумец, больше никогда так не делай!.. Опешивший Лефу не мог понять, почему его друг так ведет себя. Вспоминая годы войны, когда он словил пулю, закрыв Гастона собой, тот не переживал так сильно, хотя всегда был рядом и делал перевязки. Может, то было чувство долга? А может, не хотел показывать слабости перед сослуживцами? Но сейчас, когда в лесу только они одни, охотник сбросил груз масок и показал, что умеет любить, что искренне переживает за своего коба. -- Сильно кусанул? Сейчас, потерпи, я помогу... И даже эта странная суета была так нехарактерна для хладнокровного и не поддающегося панике Гастона. За эти качества старшие по званию видели в нем настоящего война, а враги сглатывали ком в горле. А сейчас... он судорожно обливает рану спиртом из фляги и перевязывает рукавом собственной рубашки. И это беспокойство и страх во взгляде... В нем точно что-то изменилось. -- Пойдем к тебе, так ближе будет. Поддерживая хромающего кентавра за плечи, он двинулся в направлении дома Лефу, что находился практически в лесу, совсем близко к городу. -- Погоди, а шкуру как трофей не возьмешь?.. -- Что? Гастон обернулся на труп животного. Да уж, шкура медведя таких размеров могла бы повысить его в глазах окружающих как охотника, и, наверное, горожане это даже отпраздновали бы танцами да пивом в таверне. Только вот его убил не он, наоборот, если бы не Лефу, эта тварь бы его просто растерзала. -- Черт с ним... -- Странно.. Первый раз вижу.., чтобы ты бросил гнить в лесу столь дивный трофей.. -- Ты для меня важнее какой-то шкуры... Дальше они шли в тишине. Путь осложняли торчащие из-под земли коряги, норовя зацепить за копыто. Тинкер даже несколько раз спотыкался и шипел от боли, но вороной не позволил ему упасть, крепко прижимая к себе. Через некоторое время показался небольшой рубленный дом, в котором жил Лефу. Опустив друга на ложе и как следует обработав рану, Гастон дал ему отвар из сон-травы (снотворное + успокоительное с обезболивающим) и велел отдыхать. Сам он, конечно же, никуда уходить не собирался. Укрыв пегого мягким пледом, он решил немного осмотреться, так как бывал тут крайне редко. Домик был чистым, скромно обставленным. Единственным, что бросалось в глаза, был рабочий стол брюнета. Рисунки... Множество эскизов, набросков лежали на дубовой поверхности рядом с огарками свеч и грифелями... А вот в углу мольберт и масло, вместе с несколькими картинами. Рука сама потянулась к толстому альбому. Листая шероховатые листы бумаги, Гастон понял, что совершенно ничего не знает о Лефу. Его увлечения, предпочтения... Стало совсем стыдно, когда он обнаружил страниц десять, посвященных ему: вот он в полный рост на фоне леса, а вот одно лицо в профиль. И так детально нарисовано, как будто Гастон сам ему позировал. С тех пор охотник стал внимательнее присматриваться к другу, и понял, что его влечет к этому приземистому пышногривому кентавру. Он чаще разговаривал с ним о всякой всячине, о Белль старался не упоминать вообще, вместо "охоты" были просто прогулки по лесу, а один раз, опрокинув в себя пару кружек пива, пригласил его на танец. И Лефу был счастлив, его надежда на то, что этот строптивый жеребец обратит на него внимание, сбывалась. Раны от гризли давно зажили, но шрамы остались, рваной линией пересекая те два маленьких пятнышка на спине. Кстати, Гастон поведал горожанам об этой схватке, ничего не приукрашивая, и Лефу стали больше уважать, он перестал быть просто "лошадкой на побегушках" в глазах окружающих. И эта искренность рысака грела сердце. И вот с приходом зимы Лефу заметил, что вороной сбривает с себя шерсть, очевидно, чтобы выглядеть так же статно и красиво, как, в прочем, и всегда, в то время как тинкер уже оброс густой шерсткой. Это была очередная "охота", когда они просто наслаждались тишиной и покоем, однако к середине прогулки Гастон уже начал подмерзать. -- Уф, ну и дубак. И как тебе не холодно, удивляюсь.. -- Просто я не сбриваю зимнюю шерсть, в отличие от некоторых) Охотник, кутаясь в шарф и зимний плащ, с завистью смотрел, как этот ирландский коб рысцой бежит по снегу. И еще лицо такое довольное... Ну все, Лефу, ты напросился.. Слепив хороший снежок, Гастон запустил его в пегого, попав точно по крупу. -- Хей!) В жеребца полетела сдача, вмазавшись в плечо. И тут началась снежная битва, казалось, они забыли про холод и резвились, как маленькие жеребята. А если подумать, они в детстве такими и были. Получив очередным снежком в лицо, рысак решил перейти в наступление и поскакал на коба, желая повалять того в снегу. Они оба встали на дыбы, словно бы сцепились в схватке, и от цепкого взгляда Гастона не укрылся этот озорной блеск в глазах, развязавшаяся лента, стягивавшая его волосы в хвостик, и легкий румянец. Лефу был таким счастливым сейчас... никогда его таким не видел. Охотник уже месяц думает над тем, как бы признаться в своих чувствах, но все никак не мог выбрать подходящего момента. Так как французский рысак был по природе выше цыганской упряжной, вскоре коб оказался спиной на снегу, прижатый другом. Руки Гастона были по обе стороны от его лица, они оба тяжело дышали. -- Ну хорошо, сдаюсь, ты победил..///// Лефу смутился из-за такой неловкой позы, горячий живот вороного тесно прижимался к его собственному, а копыта переплелись. Вот он, идеальный момент, которого Гастон так долго ждал. -- В таком случае, победителю положен приз~ С этими словами он сократил расстояние между ними и накрыл губы тинкера своими, отмечая про себя их мягкость. В этот поцелуй он вложил всю свою любовь к этому невозможному кентавру, никакой властности и жесткости, как в случае с городскими девицами, только нежность и искренность. Лефу распахнул глаза, не веря в происходящее, неужто то, о чем он давно грезил, происходит взаправду, и спустя несколько секунд начал отвечать возлюбленному. Гастон еще долго ласкал его уста, чувствуя животом мягкую густую шерсть. Он определенно его потискает, когда они домой вернутся. Но им все же пришлось отстраниться друг от друга, глотая воздух. -- Лефу... прости, что столько лет относился к тебе как к должному, не замечал тебя... Мне не нужна никакая Белль, ведь ты лучшее, что со мной случалось... Он нежно провел рукой по щеке любимого кентавра, видя в его взгляде ту самую любовь, но раз в сто ярче. -- Я люблю тебя, Лефу... и никогда не брошу... Они вновь слились в поцелуе, на этот раз абсолютно счастливые и свободные от былых тревог и проблем. Зимняя охота и правда творит чудеса...