Игры со смертью

Смерть. Как только не представляли ее. Во многих полисах Эллады ее описывали как мрачного юношу по имени Танатос. Сизиф знал, что это неверно. Он был знаком со смертью: с прекрасной темноволосой женщиной по имени Селеста, сестрой самого Аида. Он знал, что рано или поздно она придет за ним, и отчаянно боялся этого момента. Именно страх натолкнул его на мысль об отчаянном, безумном плане. За такое святотатство можно было расплатиться чем-то большим, чем жизнь: на том свете Аид непременно захочет покарать того, кто бросает вызов законам мироздания, со всей своей фирменной изобретательностью. Но что ему терять? Сизиф не желал умирать, даже будь загробный мир вечным курортом. Аид не сможет покарать его, если он никогда не попадет ему в руки. Вовеки веков... Он почти не надеялся на успех, но план неожиданно сработал. "Простой фокус с проволокой и досками" превзошел все могущество божества во плоти. Теперь Селеста, богиня смерти, была прикована к креслу в его пиршественной зале. - Ты не понимаешь, с чем играешь, - как-то слишком спокойно звучал ее голос для пленницы. Сизифа это спокойствие злило. Оно мешало торжествовать. - Многие мне это говорили, - ответил царь, - Многие думали, что Смерть победить невозможно. Но взгляни. Я победил, и ты моя пленница. Я победил! - Люди не могут без смерти, - ответила женщина, - Подумай о тяжело больных. О смертельно раненых. О тех, кто ждет смерти, как избавления... Ее речь прервал смех царя. - Неужели ты до сих пор не поняла? Я не вижу смысла думать о них. Неважно, кто ждет смерти с надеждой, а кто со страхом. Все, что важно, это победа... и поражение. Триумф... и унижение. Он снова оглядел свою пленницу. Он видел ее гордость - гордость, мешающую наслаждаться триумфом. Но видел он и кое-что еще. Белое свободное одеяние не могло скрыть великолепную фигуру богини Смерти, дополнительно подчеркиваемую перехватывавшими ее грудь цепями. Что-то в его взгляде заставило Селесту смутно догадаться, что он задуман. - Ты помнишь, что будет, если ты меня коснешься, - пригрозила она. - О, неужели после всего ты все еще сомневаешься в моей изобретательности? - усмехнулся царь. По его сигналу подошедший раб стал передавать ему заранее указанные предметы. И с каждым из них лицо Смерти все больше бледнело. - Ты собираешься пытать меня? - спросила она. - Кто-то может назвать это и так. Хотя я скорее думаю, что тебе должно понравиться. Сизиф выбрал длинный и бритвенно-острый нож. Не без удовольствия он отметил, что Селеста содрогнулась, когда он ласково провел ножом по ее щеке и подбородку. - Нравится чувствовать, как холодное лезвие проходит у твоего горла? Не сомневаюсь, что ты уже видела такое... Но никогда - с этой стороны! Нож скользнул вниз по ее шее. Дойдя до ключицы, он слегка надрезал кожу, заставив проступить маленькую красную капельку. - Надо же. В жилах богини струится кровь, ничем не отличающаяся от человеческой. А говорят, прозрачная влага. Царю вдруг остро захотелось перерезать ей горло. Богиня смерти не могла умереть; даже после этого она осталась бы у него в плену. Но это было бы неэстетично. Он собирался наслаждаться женской красотой, насколько это вообще возможно, когда не имеешь возможности прикоснуться к женщине. Нож дошел до ложбинки между грудей и пошел дальше вниз, взрезая белоснежный хитон. - В этот момент особенно тянет нарушить запрет и все-таки притронуться к тебе, - сообщил царь. Груди богини были роскошны. Крупные, белые и наверняка мягкие, будто два спелых персика. Они как будто манили к себе, обещая райское удовольствие. Венчали их аккуратные розовые сосочки, к которым так и хотелось припасть губами. Но вместо этого Сизиф коснулся их только ножом. Он с удовольствием наблюдал, как девушка вздрагивает, когда холод металла проходит по ее ареолам. А еще, соски постепенно начинали твердеть. Тело богини откликалось на непривычное ощущение. Когда Сизиф убрал нож, в ее вздохе послышалось нечто среднее между облегчением и разочарованием. Впрочем, давать ей скучать он точно не собирался. Положив нож на стол, царь взял вместо него посох с массивным набалдашником в виде сжатого кулака. Селеста испуганно сжалась. Она уже поняла, что находится в полной власти победителя. И что щадить ее Сизиф не собирается. Аккуратно, чтобы не коснуться ее, царь подцепил край подола и задрал его чуть ли не до самой головы девушки. Его взору открылись стройные девичьи ножки и маленькая розовая вагина. Любовного сока было совсем немного, - что ж, ей же хуже. Богиня смерти с силой сжала бедра, как рабыня-девственница, наивно надеющаяся, что столь жалкая преграда убережет ее девичество. А ведь она и была девственницей, с легким запозданием сообразил Сизиф. Если никто не мог к ней прикоснуться и остаться в живых, то как кто-то мог бы заняться с ней сексом? - Не каждый может похвастаться, что лишил девственности Смерть, - вслух посмеялся Сизиф. После чего ввел набалдашник посоха ей в вагину. Позабыв про остатки божественного достоинства, Селеста кричала от боли, когда он разрывал ее девственную плеву. А Сизиф не останавливался. Он то вводил посох глубже, то начинал теребить им самый вход. Стоило пленнице приноровиться к ритму изнасилования, как он резко менял его. Сдерживаться становилось все сложнее, до одурения хотелось войти в нее без посредства посоха. А богиня постепенно начинала получать удовольствие. К крикам боли стали примешиваться стоны экстаза. Да и к крови на посохе примешался сок любви. Зазвенели цепи, когда пленница выгнулась дугой в сладостной муке оргазма. Вынув посох, Сизиф задумчиво оглядел набалдашник, а затем лизнул. Вкус божественной крови и выделений показался похожим на нектар и амброзию. - Восхитительно, - зажмурившись, прошептал он, - Попробуй. Посох ткнулся в губы пленницы, и она, все еще не очень воспринимая окружающую действительность, поцеловала его, пачкая губы своей собственной влагой. Этот образ снова вызвал у Сизифа желание наплевать на все и нарушить запрет. Губы богини на его члене казались недостижимой мечтой. Да и грудь ее манила его все сильнее. - Твоя грудь почти притягивает меня... К смерти. И за это ты будешь наказана. Он с силой ударил ее посохом под дых, и ее грудь качнулась еще более волнующе, когда богиня попыталась согнуться от боли. Ударив ее еще несколько раз для отрастки, Сизиф взял горящую свечу. - Откинься назад. Так как Селеста не спешила выполнять приказ, он толкнул ее посохом и им же прижал к креслу. Богиня сопротивлялась; она догадывалась, что то, что будет дальше, ей не понравится. Наклонив свечу, Сизиф закапал горячим воском на ее роскошную грудь. Пленница даже не закричала, а тоненько заскулила. Ее обнаженное тело конвульсивно вздрагивало в цепях. - Вот теперь я доволен твоим унижением, - сообщил царь. Но чего-то не хватало. - Я даже помог бы тебе отмыться от воска, да прикоснуться к тебе не могу. Впрочем... Есть вариант. Он снял штаны, демонстрируя пленнице эрегированный член. Как хотелось сейчас использовать его по назначению. Но он выпустил его для другого. Направив его на грудь девушки, Сизиф начал мочиться на нее. Его моча смывала следы горячего воска, но ради от этого ей было немного. Струйки вонючей жидкости сбегали по ее телу и лицу. Селеста пыталась отвернуться, но цепи не позволяли. - Нравится? Я бы с удовольствием заставил тебя пить ее. Сизиф взирал на сломленную и униженную богиню, как на символ своего триумфа. Дальше он планировал мастурбировать на нее и кончить в итоге ей в лицо. Но сейчас понимал, что не этого ему хочется. Мужчина мастурбирует на женщину, которой не может обладать, а он, по сути, уже овладел ею. Осталось сделать последний шаг. И тогда он умрет. Но быть может, оно того стоит? Может, лучше получить желаемое и умереть, чем вечно прятаться от смерти? Решено. По его приказу рабы вылили на нее ведро воды. Мокрые остатки белого одеяния выгодно облепили роскошную фигуру. Подол он попросту срезал, чтобы не мешался. Сильные удары посохом по внутренней стороне бедер заставили богиню широко раздвинуть ноги. А затем царь вступил во владение ею. Он действовал грубо, жестко. Он вонзал свой член на всю длину, жадно ощупывал ее груди, целовал губы и шею. Он умер счастливым.