Misty Eyes

Рейгар Таргариен давно позабыл отцовскую религию - хотя он даже не был уверен в том, что его отец во что-либо верил - кроме, конечно, того, что думал сам. Но, оказавшись в сотне шагов от Септы Бейлора, он, сам того не заметив, стал бормотать молитву. Однако не Воину он молился и не Кузнецу, не Старице и не Матери. Не вспомнил он и имя Девы. Неведомый - вот к кому обращал теперь молитвы бывший принц некогда великой и могущественной династии. Но Рейгар Таргариен умер у Трезубца, истекая кровью от меча Роберта Баратеона, а он стоял здесь, в самом сердце Королевской Гавани, не имеющий имени, лица и прошлого. Он больше не был Рейгаром Таргариеном, и, признаться по правде, не жалел об этом. Единственное, о чем до сих пор жалел Безликий - его возлюбленная Лианна, умершая от родильной лихорадки с их младенцем на руках. Он часто корил себя за то, что оставил ее одну, часто думал, как все могло бы обернуться, окажись он рядом. Он казнил себя мыслью о другом исходе, забывая все, чему научился за прошедшие годы. Рейгар Таргариен изменился до неузнаваемости. Его волосы были покрашены в цвет вороного крыла, хотя ещё поблёскивали серебром у корней, некогда бледная кожа покрылась бронзовым загаром, у глаз пролегли сеточки морщин. Он все ещё был красив - но далеко не той красотой, о которой шептались все фрейлины в Красном Замке, когда он появлялся в коридоре. Рейгар Таргариен больше не был юношей - он превратился в мужчину и наделён был поистине мужской красотой. Ну, или, по крайней мере, некоторой привлекательностью. Рейгар прибыл в Королевскую Гавань меньше дня назад, вместе с пиратским судном из Браавоса, но до сих пор, ступив на некогда родную землю, он не знал, чего ждал от этого путешествия. Чего ждал увидеть или почувствовать в конце - когда он обошёл город по прежним тропам, он не испытал ничего, кроме разочарования. Город практически не изменился - за исключением того, что грязи стало больше, люди все так же убивали друг друга на мощёных дорожках, распивали вино и попрошайничали. Рейгар Таргариен совершенно ничего не пропустил - кроме, конечно, семнадцати лет жизни Семи Королевств. Он остановился у дороги, ведущей к замку - брусчатка у ворот возвышалась больше, чем на половину лиги от того места, где он расположился, скрывшись в тени от высоких стен борделя. Зазвонили колокола, и Рейгару почудилось, будто все те года, что он провёл в странствиях, куда-то исчезли, обратив его в того, кто ходил по улицам среди народа и пел песни простолюдинам. Рейгар Таргариен больше не пел. Его голос осип, стал низким и хриплым - он уже не смог бы выводить высокие ноты. Да и не взялся бы за это - что толку петь, когда никто не слышит - так, впрочем, и петь было не о чем. О своей смерти? О смерти любимой? О гибели своей семьи? Рейгар больше не помнил песен. Он пристально вгляделся в расположенные на возвышении башни Красного Замка, пытаясь отыскать в них что-то знакомое, но перед взором предстал лишь камень, собранный в причудливую форму. Рейгар прищурился, скрывая глаза от солнечного света под веками, мазнул взглядом по снующим туда-суда жителям столицы, а затем он распахнул веки так широко, что глаза стали слезиться. Прямо перед ним предстало ее лицо. Округлое, с ещё не изменившимися девичьими щечками, упрямой полоской ярких губ, красиво очерченными бровями, высоким лбом и серыми северными глазами. Они были настолько серыми, что казались Рейгару туманом. Туманом, в котором он однажды утонул. Он моргнул, избавляясь от наваждения, а затем снова отыскал родное лицо глазами, но вместо него предстало другое. Угловатое, девичье. Это была не она - Рейгар ошибся, приняв девчонку, пробегавшую по мощёной улочке, за Лианну. Он тряхнул головой, вглядываясь в ее черты, но не нашёл ничего и близко схожего с его дикой и свободолюбивой северянкой. Кроме, конечно, серых бездонных глаз. Тумана. Рейгар моргнул снова, затем ещё раз, затем ещё, покуда не осознал наконец, что взгляд туманных глаз направлен прямо на его лицо. Девочка свела на переносице яркие темные брови, широкие, оттеняющие лицо и придающие ему удивительной проницательности. Она не была красива той всеми признанной красотой, которой должны быть наделены юные леди, по мнению общественности - но было в ней что-то большее. Глубинное, затаенное. В девочке, ещё совсем не оформившейся в будущую женщину, крылась огромная сила. И Рейгар Таргариен почувствовал ее сразу же. Этим она и напомнила ему Лианну. Он сделал шаг в ее сторону, но девочка отпрыгнула, как пугливый воробушек. Туманные глаза скрылись под веками, а затем снова уставились на него - точно у волчонка. Рейгар хотел было протянуть к ней руку, но не осмелился. Девочка будто бы зашипела, оскалилась, коснулась тонкими, испачканными в пыли пальцами эфеса своего меча. Таргариен присмотрелся - и не меч то был вовсе: шпага, тонкая и острая. Рейгар усмехнулся, мягко, стараясь не спугнуть этого испуганного волчонка, но туманные глаза затерялись меж желтых камней, взгляд скользнул вверх, и веки расширились. Рейгар обернулся - едва ли не дюжина золотых плащей спускалась по мощеной улочке, обнажив мечи - блестящие в лучах солнечного света лезвия были до половины покрыты свежей кровью. Рейгар накрыл ладонью рукоять меча - доброго, из валлирийской стали. Девочка в испуге следила за приближающимися гвардейцами, не в силах пошевелиться. Рейгар выступил вперёд, обнажив лезвие. Золотые плащи остановились, окинули его насмешливыми взглядом и приготовились к атаке. Рейгар не стал с ними церемониться - два выпада вправо, три - влево, двум из дюжины достались кинжалы в горло, остальным - тумаки и ласка валирийской стали. Когда Рейгар обернулся, девочка ещё была здесь - стояла, с интересом разглядывая усеянную телами улицу, и на ее лице больше не было испуга. В ее туманных глазах воцарилось умиротворение. Но в следующую секунду они наполнились сомнением, затем тревогой и чем-то неясным Таргариену. Она вытащила меч из-за пояса и рванула вперёд. Он опешил - острый конец был направлен прямо на него - но не отступил. Секунда - и лезвие прошло в нескольких дюймах от его руки, а затем послышался булькающий звук. Рейгар обернулся - поднимающийся на колени золотой плащ захлебывался собственной кровью, в его шее зияла дырка от тонкого лезвия девичьего меча. Он кивнул, вытер меч о плащ гвардейца и бросил ей платок - девочка быстрым движением отёрла от крови свой клинок. Затем ее туманные глаза снова обратились к его лицу. — Кто вы? - спросила она. И Рейгар почувствовал, как в ушах звонко гулом отдавался ее голос. Резкий, с толикой самодовольства, величавости и уверенности. Он не был наполнен страхом - в нем звенела сталь. — Никто, - ответил Безликий. Но произнося это слово сейчас, он знал, что солгал девочке. Увидев ее туманные глаза, он перестал быть Безликим. Он снова захотел быть кем-то, иметь что-то. Он хотел быть собой. Рейгар обернулся, чтобы уйти, но девочка схватила тонкими пальцами подол его камзола, сшитого из грубой кожи. — Я хочу драться так же, - сказала она настойчиво, и пальцы ее сжались сильнее. — Я хочу, чтобы вы научили меня. Рейгар улыбнулся в ответ на ее слова. Протянул руку и потрепал по темным, собранным в косички волосам. От Лианны в ней все же было что-то. Что-то помимо глаз. Воля, настойчивость, отвага, дерзость. Рейгар засомневался ненадолго - он мог бы взять ее с собой, обучить тому, чему обучился сам. Но вместо этого он выудил из кармана монетку и положил в ее ладонь. Девочка недоверчиво рассмотрела ее, а затем, нахмурившись, снова поглядела на Рейгара. — Когда придёт время, девочка отправится в Браавос и найдёт меня там. Девочка хотела что-то сказать в ответ, но не стала. Рейгар обернулся и направился вниз по улице. Он знал, что она смотрела ему вслед. Он знал, что однажды она приплывет к храму Многоликого Бога и снова встретит его. Он знал, что снова увидит ее туманные глаза. И что тогда уже он не сможет ее отпустить.