Самая великая техника Узумаки Наруто

Наруто стянул резинку с волос Итачи и зарылся пальцами в пепельно-чёрную волну. Аккуратно разобрал её на крупные пряди и принялся мягко, но уверенно отчёсывать их в разные стороны, массировать кожу головы, помогая ей, уставшей от веса длинной гривы, не воспаляться. Пару минут Итачи сидел напряжённый: Наруто мог поклясться, что мышцы под водолазкой закаменели так, что Итачи стал походить на статую. А потом тот расслабился, словно оттаял. Доверился. Этот миг окатывал Наруто ощущением, будто он падает в ясную высь. Упоительное чувство, сравнимое с осязанием разенгана в ладони или вхождением в Сенин Мод. Приходилось даже себя одёргивать, заставлять сосредоточиться... Волосы Итачи на ощупь — привычно плотные и жёсткие. Не настолько, как у него самого, но достаточно, чтобы, будучи короткими, топорщиться в разные стороны — Наруто пару раз видел детские фото Итачи. Одна из причин, почему тот не стригся, заключалась в том, что в отличие от Саске, причёска в стиле «дикобраз», как шутили некоторые, Итачи не подходила, да и не нравилась. И самое главное, Итачи не переносил, когда до его головы дотрагивались. Все те, кто, дурачась, или по глупости пытались ухватить «шикарный хвост» или дёрнуть за чёлку, получали предупреждение, а вместо второго — шли сломанные пальцы. Уравновешенный, доброжелательный, идеально контролирующий свои эмоции Учиха Итачи превращался в нетерпимого и словно одержимого демонами. Мать с братом слова худого не получали, когда изредка, волею случая, приходилось его причесывать, но Итачи замирал болезненно натянутой струной кото* так, что им становилось не по себе; Саске как-то сболтнул об этом Наруто за распитием саке после очередного подобного случая. Наруто помнил, что Итачи как будто стал меньше от дискомфорта и впал в ступор, когда он заглянул к нему в больницу и вызвался привести в порядок недавно вымытые, но ещё нечёсаные «патлы». Сил возражать и противиться у больного не нашлось... и тот очень удивился, очнувшись от блаженной истомы, когда Наруто закончил. Так и повелось, что в руки Итачи давался только ему. Позднее Наруто шутя поведал, что, по рассказам Извратского Отшельника, его мама, Кушина, тоже никому не давала её расчёсывать, и лишь Минато допустили до святая святых — медно-рыжих волос Кровавой Хабанеро. Не скрывая ехидной улыбки, Наруто ничтоже сумняшеся провёл между ними двумя и родителями параллель. Итачи тогда промолчал насчёт двусмысленности заявления... А после очередного, как тот пошучивал, «сеанса колдовства» над своей головой зашёл в гости и пригласил на свидание. Достав из сумки на бедре деревянный гребень с широкими зубцами, Наруто приступил ко второй части своей «ворожбы». Ему чудилось, что от его действий Итачи... нет, не мурлычет в голос, но словно весь вибрирует изнутри, как кошка, которую гладят. Воображение живо рисовало мягкие линии расслабленного лица, довольно сощуренные глаза — стрелки ресниц сомкнуты в бархатную полоску — и невидимые вибрисы, подрагивающие в такт фантомному урчанию. Едва уловимый, свежий запах лимона, исходящий от густых блестящих прядей, дразнил ноздри. Наруто ужасно нравились цитрусовые, и поэтому хотелось зарыться носом в волосы, покусывать прохладные гладкие пряди. «Ощущения, превышающие эротические», — говаривал изредка Джирайя про хорошее саке или цветение сливы, когда густо-алые цветы усыпали белые снега. Или про открывшийся со скалистого склона вид на живописную долину, стелющуюся вдаль под серебристой россыпью звёзд. Так и сейчас Наруто вспомнились эти слова, точно характеризующие состояние его самого и Итачи — Наруто не сомневался, чувствуя исходящие от того волны благожелательности и удовольствия. Иногда Наруто казалось, что он священнослужитель некоего ками. Когда Итачи находился в дурном настроении, но оставить того в покое по какой-либо причине было нельзя, Шисуи или госпожа Микото просили Наруто задобрить прогневавшегося молодого главу клана... Вот и теперь чудилось, что он проводит священный ритуал. Прыснув, Наруто невольно выдернул из дремоты Итачи: тот весь подобрался, незаметно, в четверть силы, но сразу же перестал походить на кошака, обрёл твёрдость и строгость линий иероглифов и гибкость бамбука. — Что? Не удержавшись, Наруто всё-таки прижался щекой к макушке, обхватил Итачи руками и, чувствуя, как едва не трескается от улыбки собственное лицо, признался: — Знаешь, если меня спросят, какая моя самая великая техника, то это будет явно не разенган и не Каге-буншин, и даже не секси-но-дзюцу. Итачи высвободился из объятий и развернулся к нему с легким интересом и удивлением на лице. Наруто почувствовал, что ещё чуть-чуть — и подавится рвущимся наружу хохотом: — Я, великий джинчуурики самого Кьюби, седьмой Каге Деревни Листа — лучший куафёр* Учиха Итачи, тебайо! Уголки губ Итачи приподнялись, и в глазах зажглось мягкое лукавство: — Единственный, Хокаге-сама, единственный. _____________________ Кото — старинный японский музыкальный струнный щипковый инструмент. Род гуслей. Имеет обычно 13 струн. Куафёр — (фр. coiffure) (устар.) Парихмахер.