Лучше

От Кё пахнет тёплым молоком. Оно и понятно - побочная персонификация кота в восточном календаре. И сам он - тёплый, взъерошенный, взирающий бесконечной печалью сердоликовых глаз, задумчиво наклоняющий голову. - Сними это, - недовольно ворчит, хмуро косясь на плавные изломы яркой голубой ленточки, перевязавшей растрёпанные каштановые волосы Тору. Она - такая беззаботная и счастливая... почему-то. Улыбается с довольной хитрецой. И, будто назло, мягко прикасается кончиками расправленных пальцев к атласной тонкой ткани, неторопливо проводит вдоль слабого сплетения волокон, как когда-то Сома перебирал его меж малокровных ладоней. Ей - нравится. Подарок Юки же. Убережённым остатком ощущается его тактильный след, который он так редко посредственно запечатлевал. Кё предпринимает вялые попытки перехватить надоедающую броским мельтешением тесёмку, но - чисто для галочки. Мотивация - не интенсивная, да и неохота ему портить изгиб улыбки девушки болезненной гримасой грусти. А ведь действительно - день сегодня неудачный, Хонда каким-то образом умудрилась нахватать плохих оценок, да так катастрофически, что здорово подпортила годовые результаты. Дождливая весна. Нехорошая. Неправильная. Ему жутко спать хочется - непреодолимый инстинкт кошачьей сущности, вынужденно дремлющей около батареи в промозглую непогоду. Только вот как безответственный глупец рядом с Тору на промокших ступеньках крыльца сидит. И её усиленно раскрытые глаза - тоже на мокром месте. Неужели она всерьёз считает, что постоянные лёгкие касания у внешних краёв век незаметны и не подразумевают никаких логичных умозаключений? Она зайти боится - поделиться с домочадцами огорчающим известием. Да и кепку потеряла где-то по дороге. Зачем её и в школу с собой носить?! Обнять бы - крепко-крепко, до хруста ребёр, чтоб наверняка - убедительно в своих намерениях, не отпуская. Не принять на себя её тепло, нет - самому усердно стараться согреть. Но - нельзя. И дело тут не только в угнетающем безапелляционностью проклятии, а чисто - моральные принципы. Преграда из невысказанных слов, невыполненных обещаний и... банально противоположности пола. Шорох неожиданно снизошедшего прохладного дождя прерывает судорожно вырвавшейся всхлип. - Я... я так старалась, - со сбивчивой поспешностью начинает разговор Тору, стараясь скрыть уличающую слабость за беспечной бодростью, поддерживая беседу. - Ничего, исправлю. Обязательно, - стискивает кулак до побеления хрупких костяшек. Испуганно притихший Кё - верит. И смотрит - пристально, до рези. Никогда ему ещё так не хотелось разрушить шаткую границу. Провести одеревенелой ладонью по узкой линии напряжённых плеч - возможно только до края ключиц. Всего-то - контролировать эмоции, не позволяя гормональному всплеску серьёзно пошатнуть нервную систему. Пара пустяков! Но... в горле предательски пересыхает, парализуя способность к изложению речи. До тревожно забившегося сердца - всё так же не дотянуться, не уловить дрожащими пальцами его самые гулкие ритмичные колебания. Не человеком - зверем. Тору краснеет до кончиков влажных волос - равномерно пунцово. Дыхание волнительно задерживает, зажмуривает глаза, по-детски надеясь, что ограничение поля зрения способно заставить ситуацию потечь вспять, пресечь последствия. - Надень лучше эту кепку, - бурчит смущённо, отводя притупленный взгляд. Достаёт из-за спины смятый головной убор, игнорируя протестующе вскинутые кисти Хонды перед сконфуженным лицом, размашисто нахлобучивает на её макушку старый подарок. А она... ничуть не обижается, деловито поправляет самое дорогое ей имущество, надвигая на покрасневшие очи твёрдый козырёк. По ним, искренним и преданным до невозможности, парень догадывается, что Тору - понимает, доверяет всей своей чистой душой, так ранимо реагирующей на любое проявление грубости - ему, неотесанному болвану, разочарованному в самом себе и успевшим неодобрительно настроить других. И - с порывистой благодарностью перехватывает протянутые ладони. Привязала к себе взаимными нитями дружбы. Приручила – дикого, независимого. - Я всё же догнала тебя, Кё.