Слепой поневоле

Шестая протянула руки к сморщенному, израненному лицу Сторожа и провела рукой от уха до рта и выше, к глазам. Точнее, к месту, где они должны быть и поцеловала его в кончик носа, улыбаясь из-под капюшона ярко-жёлтого дождевика. Роджер склонился ближе к девочке и ткнул её своим лицом, потеревшись об неё, на что Шестая засмеялась, а Сторож заулыбался издавая странные вздохи. Он смеялся. Неумело и нелепо, совсем не как все, но смеялся. Впервые за последние годы пребывания на этом подводном судне, он не просто улыбался тихо сидя в библиотеке в полном одиночестве, а радостно и открыто посмеивался в присутствии Шестой, стоящей напротив и обнимавшей его голову. Сторожу было стыдно показывать этой девочке своё, наверняка, уродливое лицо, но как только она начала нежно проводить по его коже, что так бездушно стянули с его макушки закрыв обзор и навсегда забрав у длиннорукого зрение, успокоился и приблизился ближе щекоча её своим дыханием. Ему было весело с Шестой, они веселились вместе, хотя изначально Роджеру пришлось изрядно попотеть, чтобы догнать девочку и заманить в ловушку. Шестая хотела и тогда сбежать, но увидев одинокого и несчастного Сторожа, передумала, оставшись с ним навсегда. Сейчас же они играли друг с другом, потому что им можно. Потому что есть свободное время, что они посвящают себе. Только им двоим и больше никому. Шестая вновь протянула руку к Роджеру, вырисовывая узоры на складах огрубевшей со временем кожи. Приобняв Сторожа за его лицо она потянулась к его рту и почти ощутимо коснулась своими маленькими губками его губ, заливаясь новой порцией смеха. Если бы Роджер мог, он бы смотрел на этот смех вечность. Хорошо то, что он мог слышать его, и считать его самым лучшим, добрым и светлым смехом на всей вселенной. *** Ты слепой. Ты ненужный. Что может скрасить твоё ОДИНОЧЕСТВО?

Наверное, только Я…