***
Мы с Артёмом стоим у меня во дворе. На улице темно и холодно. Зима, мать её. На часах маленькая стрелка застыла на цифре 3. Мы громко спорим о чём-то, переводим дух и опять крик. Артём размахивает руками, будто отгоняя от себя все доводы, которые я привожу. Мы оба злы друг на друга, но уже порядком устали. Слова закончились. Смотрим в противоположные стороны и остаёмся при своём мнении. Слышу, как он выдыхает куда-то в пустоту: — Вот блядство. После чувствую его руку у себя на плече. Он развернул меня и посмотрел прямо в глаза. Я не сразу догнал, что он пытался там разглядеть при тусклом свете уличного фонаря. Но потом я понял. Он хотел увидеть то, что в народе зовётся любовью. И он видел. И я тоже видел это в его, на тот момент казавшихся синими, глазах. Артём поцеловал меня в лоб и крепко обнял, шепча на ухо: — Больше не будем ссориться, — это утверждение звучало слабо, но обоим хотелось верить, что так и будет. На глаза навернулись слёзы. Даже несмотря на все сказанные обидные слова он всегда оставался рядом. Я обнял его в ответ и всё же не сдержал одну слезу. С того момента прошёл примерно год и, кажется, мы и правда почти не ссорились, не считая споров касающихся нашей музыки. Стоило сказать «вот блядство» и на наших лицах появлялись улыбки, после шли крепкие объятия, лёгкий поцелуй и вот мы уже смеёмся на тем, что хотели убить друг друга буквально пару минут назад.***
Выхожу из душа и перед глазами милая картина: Артём с Ильёй впали в детство. Играя в приставку, проходя новый уровень какой-то игры, которую принёс Артём, оба сползли с дивана на пол перед телевизором. Илья в полной сосредоточенности немного высунул язык, а Тёма, каждый раз как ему не удавалось перепрыгнуть препятствие, выдавал матерные крики. Заметив меня, Артём, всё так же не отрываясь от игры, сказал: — Сергей, дорогой, принеси нам, пожалуйста, ещё немного, да сука! — слышен звук урона, нанесённого персонажу, — немного чипсов. — Да-да, — послышался голос Ильи, — и ещё пива. — Может, мне ещё в горничную переодеться? — улыбаюсь и кидаю в парней мокрое полотенце. Илья срывается на крик, когда влажная ткань накрывает его голову, от чего Артём начинает громко ржать. Настоящий друг. Чтобы не огрести пиздюлей быстро ретируюсь на кухню за новой порцией холестерина. Артём успевает мне бросить вслед: — Всё же приоденься горничной. Ты же знаешь, никто против не будет. Возвратясь из кухни с кучей вредной еды, вижу две лежащие рядом, прислонившись спинами к дивану, тушки. На экране телевизора большие красные буквы «YOU LOSE». — Может, фильм посмотрим? — предложение было услышано — тушки зашевелились. — Как насчёт классики? — подал голос Илья. — Я тебя понял, чувак, — приземляюсь на диван, оставляя всю еду рядом, — Значит, смотрим… — Один плюс один! — перебивает меня Артём. — Ну не-е. Лучше «Молчание ягнят», — легонько пинаю его в спину. — Да мы это уже сто раз смотрели, — он разворачивается ко мне. — Ну может тогда… — предчувствуя начало ссоры решаю сразу всё и закончить. — Вот блядство! Ладно, давай «Один плюс один», — секундный ступор, после которого на лице Артёма расплывается улыбка. И я точно знаю, что улыбается он не от победы в битве за фильм. Илья не любит спорить насчёт выбора фильма. Что включат, то смотреть и будет. Главное, чтобы хавчик был. Он не знал фишки с стоп-словом и очень удивился моему быстрому капитулированию. Илья повернулся ко мне: — Что-то ты быстро сдался, браток. Обычно ты такую баталию устраиваешь, что никто живым не уходит. — Просто я сейчас не в настроении спорить, — протягиваю ему бутылку пива и пачку чипсов. — Бери, пока не пришиб, — Илья смотрит на меня с недоверием, но еду принимает и сразу же начинает её поглощение. Я быстро включаю выбранный фильм, устраиваюсь поудобнее среди подушек и открываю себе пиво. Артём пересаживается с пола на диван, на место рядом со мной, оставляя своего друга одного жопу на полу морозить. Он протягивает руку за моей спиной и приобнимает меня за плечо. Осторожный поцелуй в щёку и тихое «спасибо» на ухо. На экране мелькают кадры фильма. Голова Артёма мягко ложится на моё плечо. Сам выбрал фильм и сам же на нём и уснул! Столько лет, а он ничуть не изменился. Вот блядство. За это и люблю.