Вероника и король

На несколько мгновений Вера забыла, как дышать. Застыв, будто заколдованная свечением, что исходило от рамы круглого зеркальца, лежавшего на атласной подушечке нежного пудрового цвета, девушка не сразу поняла суть происходящего. - Это обмен, ваше высочество, - пояснил король, взяв наконец платок, что до того лежал у края стола нетронутым. - Едва... Едва ли он равноценный, - заикаясь, пробормотала все еще шокированная Вера. Она и впрямь не могла поверить своим глазам- прежде ей и в жизни не доводилось видеть вблизи столько бриллиантов! Усыпанная ими рама небольшого, размером с ладонь, зеркальца с длинной ручкой, мерцала радужными переливами, точно это было то самое зеркало из мультфильма про белоснежку, что девушка так любила смотреть в детстве. - Вам нравится? Сперва мой выбор пал в сторону украшений, но вас они бы испортили. Затем думал о портрете, но едва ли найдется художник, способный достоверно изобразить вас. Вы слишком красивы для того, чтобы наши бездарные маляры искажали своими кистями ваш облик... Так что, я предпочел этот вариант, сочтя его символичным, - Людовик с довольным видом следил за реакцией Веры. Девушка молчала. Она в действительности практически потеряла дар речи, ослепленная драгоценностями. Вера лишь смотрела и смотрела, не веря своим глазам. В ответ, отражаясь на ровной, точно гладь охваченного льдом озерца - точнее, маленькой его копии, на нее глядела молодая девушка с золотистыми локонами, завитками ниспадающими на плечи из высокой прически. Встретившись с ее глазами, ясными и голубыми, как небо, открыто и с любопытством ребенка смотревшими на нее, Вера от шока не сразу поняла, что это было ее самой, Веры, отражение. Такой она себя видела впервые. Свое собственное лицо, с мягкими, округлыми чертами Вера отчего-то не признала - самой себе она показалась прекрасной, слишком прекрасной для того, чтобы это отражение принадлежало ей. Девушке показалось даже сперва, будто она видит себя чужими глазами. Глядя на себя в это зеркальце, девушка вдруг неожиданно для себя признала, что она действительно очаровательна, что ее личико свежо и мило, и что едва ли кто-нибудь сможет сравниться с ней в столь ярком блеске глаз, открыто и честно смотрящих на мир. Все в ее лице гармонично сочеталось друг с другом - линии плавно перетекали от изогнутых дугою бровей к плавному очертанию носа, завершаясь на небольшом, чуть пухлом рте. По-девичьи круглые щеки, с едва заметным, женственным изгибом скул и чуть острым маленьким подбородком, все это лишь выделяло ее взгляд, совершенно по-необыкновенному чистый. Внешность и цвет глаз также выгодно подчеркивало незабудковое платье с пышными рукавами и контрастным на их фоне, узким и даже строгим лифом, простоту которого разбавлял вырез в форме латинской буквы “v”, отороченный рюшами. Разглядев себя, Вера сделала вывод, что жизнь во Франции семнадцатого века преобразила ее. Никогда еще девушка не видела себя столь прекрасной... Ее выкинуло в семнадцатый век в обьятия к самому опасному пирату приключенческого эпоса? Допустим, этот поворот в своей жизни она смогла принять. Ей на пути попадается хитрый, как лис, британский масон, который всегда появляется в самый ненужный момент и тасует все карты, уже, казалось бы, сложившиеся в ее картине мира? И к этому она была готова привыкнуть, как уже неотъемлемой части своей жизни. Встреча с самой коварной злодейкой, похожей на нее как две капли воды, что ее чуть не убило? Попытка убийства от руки литературного персонажа, и по-совместительству - ее, коварной злодейки, бывшего супруга? Знакомство, наконец, с самой яркой представительницей эпохи барокко, и, как следствие - отравление благодаря её интригам, едва не отправившее саму Веру к праотцам? Венчание с тем, кого в юности она считала лишь персонажем из книг? Все эти перипетии Вера уже научилась принимать на своем жизненном пути, особенно им не удивляясь. Но она и помыслить не могла о том, что эти приключения приведут ее к тому, что девушка будет вот так стоять перед немыслимо дорогим подарком от самого короля Солнце, буквально парой минут назад признавшегося ей в своих чувствах. Вера понимала - все это больше похоже на сон. Ей даже в один момент показалось, будто ущипни она себя за руку, как немедленно проснется в простой квартире многоэтажного дома, одного из многих в московском спальном районе. И больше всего она боялась, что все окажется именно так... Оттого Вера и не спешила ни щипать себя, ни даже пошевельнуться - девушка боялась, что малейшее движение спугнет столь прекрасную дрему... - Скажите хотя бы что-нибудь. Я начинаю беспокоиться за вас, - сказал взволнованно Людовик. Вера подняла голубые глаза, тоже сияющие от бликов камней. Королевские же глаза, карие с зеленым, что болотная топь, мгновенно заставили ее убедиться, что все происходящее максимально реалистично. - Я... Я не знаю, что вы хотите услышать, - наконец, через большое усилие, вымолвила Вера. Людовик поднял бровь характерным для себя движением. - Ни одна из женщин, что я знал, не застыла бы точно статуя, получив подобный подарок. Их реакция, как правило, более бурная, что я всегда считал проявлением пошлости, неуместной для стен моего дворца. Вам что же, никогда не дарили подобные вещи? - Людовик был явно удивлён реакцией девушки. - Мне казалось, раз вы княжна, то должны с детства купаться в золоте и бриллиантах. Россия - не самая бедная страна из тех, что я знаю, - задумчиво продолжил свои размышления он. - Вы ошибаетесь насчет моего воспитания, сир. Среди русской знати принято воспитывать детей в строгости, - Вера спохватилась и принялась импровизировать, на ходу вспоминая исторические факты. Как назло, в памяти всплывали лишь истории о воспитании царской семьи Николая второго, но эпоха была несколько иная... Впрочем, Вера решила, что Людовику, никогда не бывавшему в России и едва ли знакомому с ее бытом, этого вполне хватит: - Независимо от происхождения, нас учат всему, что может пригодиться в жизни, и приучают к скромности и простоте с ранних лет, - закончила она. - Кажется, я начинаю понимать, почему вы так непохожи на наших женщин, избалованных роскошью, - протянул удивленно король. - Что ж. Тем не менее, хотелось бы услышать ваше мнение по этому поводу, - добавил он, кивнув в сторону блюда со столь нестандартным содержанием. - Ваш подарок, бесспорно, прекрасен, - выдавила из себя Вера, стараясь держаться должным образом. - Но? - опередил ее Людовик, явно догадавшись, к чему клонит девушка. Мысль о том, что перед ней лежит вещь, о стоимости которой она даже боится думать, и вещь эта предназначена именно ей, еще не укладывалась в ее голове. Вера хмыкнула - а ведь раньше она презирала тех девиц-современниц, что так любили получать дорогие подарки, носить по несколько колец с камнями за раз и делать соответствующие фотографии в соцсетях, нарочито демонстрируя свои украшения... Неужели она становится похожа на одну из них? Девушка понимала - дороговизна и очарование подарка ее опьяняли, мерцание от бриллиантов било в голову похлеще вина, затрудняя привычный девушке процесс мышления. Да и это были вовсе не те дешевые блестяшки, что носили ее сверстницы с целью пустить пыль в глаза. Перед ней лежало настоящее произведение искусства, которому впору быть экспонатом в Лувре! - Я не могу принять его, - наконец, собравшись с духом, сказала Вера. - Это почему же? - король выглядел удивленным. Его скулы заалели, придав вытянутому и немолодому лицу свежести. - Я недолго в Версале, но этого времени мне достаточно, чтобы догадаться о значении вашего подарка, сир. И о том, что я должна дать взамен, - сказала в ответ Вера, удивившись собственной наглости. Людовик немедленно перемениля в лице. - Миледи, ваши слова могут и разозлить меня. Я слишком долго списывал вашу беспардонность на непонимание нашего этикета, но это выходит за все границы! Я! Разве я стал бы что-то предлагать, о чем вы думаете в данную минуту? - Людовик вскипел, точно бульон на королевской кухне. Сдвинув брови, он стоял напротив Веры, со всем своим королевским негодованием глядя на нее. Оперевшись о край стола обеими ладонями, он казался шире и выше, что и впрямь делало его вид угрожающим. - Подумать только! Вы верно приняли меня за идиота, посчитав, что я способен обесчестить знатную иностранную гостью, тем самым превратив ее существование на родине и среди ей подобных в ад? Миледи, вы крайне плохого мнения обо мне. Я не дьявол. Я король. И я знаком с понятиями чести. Мне хорошо известно, что девушка вашего положения в обществе заслуживает подобающего ей обхождения. И мой подарок - вовсе не повод усомниться в этом. Это лишь дань восхищения вами. Я хотел, чтобы вы увидели, насколько вы прекрасны, - Людовик замолчал, плотно сжав тонкие губы. - Но тремя днями раннее... - заикнулась она, не к месту вспомнив о злополучном случае, благодаря которому она вообще оказалась здесь. - Я не только король, миледи, но еще и мужчина. Прошу вас, примите мой скромный подарок хотя бы в знак извинения за это, - прервал ее Людовик, снизив тон. - За то, что вы мужчина? - Вера ухмыльнулась. Король опустил виновато голову. Казалось, ему самому было неприятно вспоминать это. - За то, что я дал волю своей слабости, - возразил он. - Выходит, я ваша слабость? - вновь хмыкнула девушка. - Монарх должен быть осторожен, открывая свои слабые места, миледи. Иначе его будет легче сломить, - с горьком усмешкой ответил король. Вера потупила взгляд. - Не хмурьтесь, миледи. Коль эта безделушка не пришлась вам по вкусу... - король вдруг замолчал, выпрямившись и решительным шагом подойдя к блюду. Сжав прямые тонкие губы, он взялся за ручку зеркальца, затем подняв его, точно замахнувшись, - ...то ни к чему ей омрачать ваше настроение, - Людовик поднял руку, будто собираясь разбить его. - Что вы делаете! - воскликнула Вера, стремглав схватив короля за локоть. Девушка встретилась с сопротивлением - Людовик явно был намерен уничтожить свой подарок, и его поведение ее испугало. Таким короля она видела впервые... Взгляд Людовика был исполнен намерением осуществить задуманное, и, встретившись с его глазами, в которых плясали огни, точно мерцающие блики светлячков в тумане над торфяной трясиной, девушка испугалась, решив, будто он обезумел. Глаза его потемнели, отчего нос, длинный, с округлым кончиком, будто неведанный науке гриб, стал казаться еще больше и выразительнее. - Избавляюсь от ненужного хлама, миледи. Ведь раз вам он ни к чему, то и никому теперь не пригодится, - пробурчал Людовик, оскалившись. Удержать его Вере было сложно, но она изо всех сил пыталась помешать ему уничтожить вещицу. Такой предмет мог бы стать ценным через несколько сотен лет, и занять свое достойное место в одном из музеев Франции. Вера не собиралась допустить подобного кощунства, что пытался совершить Людовик, уничтожив столь красивую, и, безусловно, дорогую вещицу. Борьба между ними затянулась - Вероника и король сопротивлялись упорно, не давая друг другу достичь желаемого. Изогнувшись по-кошачьи, девушка держала напор короля, в целом мужчину довольно крупного. Вера держалась за его руку цепко, сдерживая уже готового совершить задуманное Людовика. Он же сам не сдавал, упрямо не желая поддастся. Сдвинув брови, сосредоточившись, король походил на борца, пытавшегося повалить противника. Сменив точку равновесия, он скорчил гримасу, что сделало его обычно утончённое, не смотря на свою угловатость, лицо, по-мужски грубым. Затем, издав рык, точно приготовившийся к броску зверь, он сделал рывок вперед, сопротивляясь тому, что Вера пыталась дотянуться до зеркальца, которое он поднял вверх, вытянув руку настолько высоко, насколько ему позволял рост. При этих действиях, чему Вера про себя удивилась, он даже не притронулся к ней, хотя это значительно облегчило бы его задачу. - Прекратите этот фарс! - вскричала Вера, чувствуя, что ее сил может и не хватить. - Что вы называете фарсом, миледи? Ваше упрямство и нежелание играть по местным правилам? - хрипло произнес Людовик, не сдавая позиции. - Я не собираюсь принимать ваши правила, сир. Согласно им, женщина не имеет права на выбор и должна смириться с тем, что ее выбирает мужчина. - Что за вздор, миледи! - Людовик, раздражившись из-за Вериных рассуждений, замешкался, ослабив хватку. Вера, воспользовавшись этим, захватила зеркальце и отскочила в сторону, удивившись тому, как легко ей далось это в костюме, что она еще недавно считала пыткой. - А разве не так? При вашем дворе женщины служат лишь украшением. Как роза, что срезали с целью дополнить композицию бутоньерки для платья. - И которая может уколоть своими шипами, если не станешь воспринимать ее всерьез, - хмыкнул Людовик, - вы, ваше высочество, сильно заблуждаетесь насчет версальской дамы. Это не роза. Это ядовитый цветок, которого следует опасаться, - добавил серьезным тоном он, - француженки, миледи, женщины отчаянные. Они отчаянно любят и отчаянно мстят. Порой, мы можем лишь гадать, чего стоит ждать от них в тот или иной момент. - Именно поэтому вы обратили свой взор на чужестранку? Полагали, я обойдусь вам меньшей кровью? - спросила Вера, догадавшись о намеке Людовика. Можно было и не напоминать ей о жестокости его придворных - девушка ощутила ее на себе сполна. Людовик поднял на нее свои карие с зеленым глаза, блестевшие от мерцания солнечных лучей, прямо лившихся из большого окна за его спиной. - Вы думаете обо мне хуже, чем я того заслуживаю, - сказал тихо он. Вера поджала губы. В голове все было кувырком - сам по себе факт, что сам Людовик может испытывать к ней, Вере, чувства, был чужд для ее понимания. Девушка молчала, теряясь в догадках. Король не казался ей тем, кто может притворяться, если речь шла о любви, однако девушка прекрасно знала о его актёрских талантах, когда дело касалось других областей его власти. Быть может, из этого она сможет извлечь свою выгоду? Но вступать в эту игру было опасно... - Как вы хотите, чтобы я о вас думала, если мои отравители все еще находятся безнаказанно в стенах вашего дворца, и вы ничего не делаете, чтобы разрешить эту проблему? - тихо спросила Вера, опустив пышные ресницы. Она прекрасно понимала - наличие во дворце Атенаис, а вместе с ней и шпионящих по ее заказу слуг, ставит под вопрос успешность ее с Бладом плана. И, раз король хочет показать перед ней себя с наилучшей стороны, стоит надавить на него, чтобы «расчистить» себе путь к побегу. - Вы слишком категоричны, миледи. Личность вашего отравителя мне известна, однако я не могу просто так выдворить из дворца одну из самых влиятельных дам, не имея необходимого количества доказательств, - прищурился Людовик, скосив взгляд в сторону. Казалось, тема, поднятая Верой, не приносит ему удовольствия. - Но ведь вы выслали свою супругу. Что же говорить о какой-то фаворитке? - возразила Вера, даже не поведя бровью. Людовик усмехнулся: - А вы не так просты, как я о вас думал, миледи. Но что же. Раз это ставит под вопрос безопасность иностранной гостьи, а, значит, и безопасность моей страны, я подумаю, как защитить вас от нее, - произнес он так, словно точно знал, о ком именно идет речь. Конечно, ни Вера, ни Людовик не упоминали этого имени вслух, точно знали, что их могут подслушивать. Впрочем, оба прекрасно понимали, что разговор ведется именно о де Монтеспан. Вера была довольна результатом, раздумывая о разговоре с Людовиком по дороге обратно в свою комнату. Она и не предвидела, что все сложится так удачно - это значило, что со дня на день Атенаис покинет двор, и ей вместе с Бладом ничего не будет стоить сбежать из Версаля... Под широкими складками юбки девушка крепко сжимала в руке королевский подарок, опасаясь того, что прохожие вельможи могут заметить ее с ним и сделать определённые выводы, которые Вере вовсе бы не сыграли хорошую службу.