Сломленный

У Квентина едет крыша. Он пытается держаться, пытается быть сильным, храбрым ради него. Он пытается быть хорошим и добрым для Монстра, чтобы тот не навредил его друзьям, не навредил ему. И, кажется, Кью прекрасно справляется: днем, когда он в окружении друзей вертится, как белка в колесе, работая над телом Монстра. Но ночью он остается один, в его кровати пусто: нет ни Элис, ни Поппи, ни даже мать его Монстра, не дающего спать. Есть лишь тоска и боль, страх и неуверенность, что, возможно, в этот раз им не победить. Мысли о том, что Элиота можно не спасти, разрывают душу Квентина на части. Он уже терял однажды человека, которого сильно любил, и не сможет больше пережить такое во второй раз. По ночам Кью хочется орать от боли, от того, как сильно он скучает по Элиоту, как хочет обнять своего лучшего друга, подарить дружеский, ничего не значащий, но говорящий о многом, поцелуй. Он хочет сказать Элиоту, чтобы тот тоже держался, даже если нет сил. Скорее всего, держаться придется еще недели и месяцы, но это того стоит. Поэтому Квентин сдается, отпускает свои оковы, рушит свои стены и кричит. Взывает к нему, к единственному, кто распоряжается жизнью Элиота. Он просто в какой-то момент хочет так сильно, чтобы Монстр появился. И тот появляется, приземляясь на кровать рядом с сидящим на полу Квентином. — Ты позвал меня в столь странное, позднее время. Я думал, тебе нужен сон, — задумчиво произносит существо. — Да, нужен. Но я сейчас немного не в настроении, — тихо говорит Квентин, показывая бутылку вина в своей руке. — Что с тобой? Ты какой-то не… такой? — Монстр не понимающе наклоняет голову набок, прищурено смотря на Колдуотера. Квентин молчит несколько секунд, набираясь сил перед тем, как сбившимся голосом сказать: — Я сломлен, окей? А когда я сломлен, я бесполезен. — Но что я могу с этим сделать? — Монстр непонимающе смотрит на Квентина из-под темных прядей, загораживающих его глаза. — Почини меня, ты, св… — Квентин надрывно кричит на Монстра, вставая с пола и нависая над существом на кровати, но останавливает себя на последнем слове, издавая лишь злобное шипение. Любое резкое оскорбление может сдетонировать эту ядерную бомбу. — Как я тебя должен починить? — Дай мне его, — твердо и требовательно говорит Колдутер. — Что? — удивляется Монстр. — Элиот. Дай мне с ним поговорить! — Квентин кричит, рвано выдыхая воздух из легких. — С чего я тебе должен делать такую радость? Квентин вновь оседает на пол, вставая на колени перед Монстром. Он минуту смотрит в глаза существа, пытаясь найти хоть какое-то утешение в карем цвете, а затем тихо и покорно произносит: — Пожалуйста. Прошу тебя. Дай мне поговорить с ним лишь пару минут. Просто чтобы узнать, что он в порядке. Сказать ему, чтобы он не переживал и спокойно ждал момента, когда ты его отпустишь. Я не буду делать ничего… такого, обещаю, — Кью нежно касается колена тела Монстра, теряя в какой-то момент равновесие от бессилия. Монстр растерянно смотрит на пальцы Квентина, а затем на его усталое, полное боли выражение лица, на то, как он прикрывает глаза, сдерживая слезы. — Я не понимаю, почему ты так хочешь его услышать. Колдуотер и не ожидает, что тот поймет, он даже не хочет ничего доказывать Монстру, как-то оправдывать свою заботу об Элиоте и свою тоску по нему, но все равно он отвечает, потому что иначе это существо не отстанет: — Потому что его голос даст мне силы. А я сейчас немного устал, — Кью горько усмехается, — потому что его голос сделает меня счастливым хоть на какое-то мгновение и напомнит, что я не одинок. Сейчас мне это очень нужно. Монстр молчит, обдумывая сказанное человеком, и, наконец, принимает решение, нехотя шипя: — Лааадно. Он закрывает глаза, и несколько секунд ничего не происходит. Затем контроль над телом вновь получает Элиот, открывая глаза и растерянно осматривая помещение. Квентин не дышит ровно до того момента, когда Элиот опускает взгляд и удивленно произносит: — Квентин! Колдутер слышит этот голос и сразу понимает, что это он. Элиот на короткое время снова с ним. Квентин тут же вскакивает с пола и обнимает сидящего на кровати друга, все еще приходящего в себя. Элиот слабо отвечает на объятия, не получив до сих пор полностью контроль над телом. — Я так по тебе скучаю, — уткнувшись в изгиб шеи Элиота, говорит Квентин и нехотя отстраняется, усаживаясь рядом на кровати. — Я так устал тебя ждать, — надрывно говорит Элиот, когда на его лице расцветает счастливая улыбка, — я думал, что никогда не дождусь. В глазах Элиота собираются слезы горя и облегчения от того, что все закончилось, и Квентин всем сердцем ненавидит ту часть, где он должен сказать, что Монстр вновь заберет его с минуты на минуту. — Эл… он все еще здесь… — Колдутотер опускает ресницы, смотря на свои руки. — Что? — У нас есть несколько минут, которые я попросил у него, чтобы поговорить с тобой. Потому что я больше не могу… я не видел тебя месяцы и не знаю, через сколько вообще увижу… — голос Квентина опять срывается. Два разбитых, потерянных, уставших человека сидят на кровати. Они жмутся друг к другу. Квентин сжимает футболку Элиота (Монстра) на плече, а Элиот хватается за эту самую руку своей. — Квентин, прости меня, — молит Элиот, не зная, сколько еще времени им осталось. — За что? — За персики и сливы. За то, что не дал быть нам вместе. Сейчас, заточенный в собственных воспоминаниях, я постоянно думаю об этом. Я постоянно проживаю этот момент и делаю себе еще больнее. Квентин чувствует, как что-то соскабливает его самые въетые в тело части души. Элиот ворошит эти воспоминания в разуме Кью, и от этого они нахлынивают на него со всей силой. Элиот понял, что он хочет быть с Квентином, и теперь ничто не мешает им… кроме монстра. — Он постоянно спрашивает меня, почему ты мне так дорог, — начинает свой ответ Кью, — но я никогда ему не говорю. Потому что я хочу это говорить только тебе. Если назвать единственную причину, почему я готов пойти даже на собирание тела для возможно самого могущественного существа, так это для того, чтобы я смог провести с тобой еще пятьдесят самых прекрасных лет. Квентин горько улыбается, с последней фразой кладя ладонь на щеку Элиота. Его глаза блестят слезами, но это самый прекрасный блеск на свете. Квентин прикрывает свои глаза и тянется ближе к своему лучшему другу. Наконец, он встречает своими губами чужие теплые губы и целует их со всем желанием, со всей своей любовью и надеждой на светлое будущее. И Элиот получает еще одно весомое доказательство концепции. Когда они разрывают поцелуй, то оба глупо и тихо смеются. Элиот убирает своими длинными пальцами мешающиеся на лице пряди Квентина, и тот расслабленно прикрывает глаза, наслаждаясь теплотой бархатной кожи. — Мне жаль, что у нас так мало времени, — шепчет Квентин. — Кью… — мягко говорит Элиот, — спасибо тебе. Теперь я проведу все время своего заточения в этом воспоминании. Надеюсь, это сгладит боль ожидания момента, когда ты спасешь меня. Элиот проводит ладонью по щеке Квентина и расслабляет руку, роняя ее в пальцы друга. Он закрывает глаза, и в следующий миг Квентин опять видит древнее зло. Тот задумчиво сидит несколько секунд, смотрит на руку меж пальцев парня, затем убирает ее и говорит: — То, что вы с ним делали было… занимательно. Кажется, теперь я понял, почему он тебе так дорог. Квентин тихо отодвигается подальше от Монстра и отвечает: — Эм… спасибо? За Элиота. Монстр самодовольно улыбается. — В следующий раз, когда ты захочешь поцеловать это тело, не обязательно звать для этого Элиота, — говорит он и исчезает из комнаты прежде, чем Квентин успевает открыть рот в удивлении.